Бывший Клуб речников был окружен невысоким забором, перелезть через который Глебу не составило никакого труда. Парень подошел к развалинам и с интересом принялся их разглядывать. Церковь буквально утопала в зелени. Трава, которая за забором едва достигала щиколоток Глеба, здесь была ему почти по пояс. Молодые березки росли так густо, что, казалось, они хотят спрятать развалины от постороннего взгляда. Парень продрался сквозь деревца и зашел под каменные своды. Его поразило, насколько хорошо сохранилась кирпичная кладка. Стены храма были такими крепкими, что даже пожар не причинил им особенного вреда. Не было видно никаких сильных разрушений или обвалов. Журналист прошел под аркой и зашел в большое, просторное помещение. Очевидно, раньше здесь проводились службы, и прихожане являлись сюда на молитву. Глеб внимательно осмотрелся. На стенах еще кое-где сохранилась штукатурка с остатками краски, но все это было изрисовано и исписано нецензурными выражениями, чьими-то именами и признаниями в верной любви. Журналист подошел к ближайшей надписи и попытался ее стереть. Но внезапно его пальцы словно коснулись огня. Он почувствовал сильную боль и отдернул руку. Парень взглянул на свою ладонь, но ничего на ней не заметил.
– Ерунда какая-то! – пробормотал он, однако еще раз потрогать стену не решился.
Глеб прошел сквозь зал и вышел в небольшое помещение с окнами и без крыши. Над его головой возвышались сгоревшие черные балки. Журналист аккуратно обошел их и выглянул в окно. Впереди, на расстоянии не более двадцати метров, он увидел прекрасную белокаменную церковь с золотыми куполами, совершенно не тронутую пожаром.
– Странно! – задумчиво произнес парень. – Если здесь бушевал огонь такой силы, что все сгорело дотла, то почему он не перекинулся на соседнюю церковь?
Он выбрался из окна и прошел вперед к увиденному храму. К удивлению Глеба, на двери белокаменной церкви была прикреплена табличка: "Музей", но сама дверь была закрыта.
"Надо будет заглянуть сюда позже, когда музей откроется", – решил парень.
Он вернулся к бывшему Клубу речников и вновь принялся бродить под сгоревшими сводами.
– Жаль, что я фотоаппарат не прихватил, – произнес журналист. – Ну ничего, в следующий раз возьму камеру, сделаю снимки, а заодно и в музей схожу.
Внезапно он почувствовал сильный приступ голода. Глеб машинально посмотрел на часы и увидел, что они показывают почти шесть вечера.
– Как это так? – изумился парень. – По моим представлениям, сейчас должно быть не больше трех часов дня! Не может быть, чтобы я не заметил, куда потратил целый день!
Как бы то ни было, он решил вернуться домой и поесть.
Глеб выбрался из развалин и направился сквозь густую зелень к забору. Он принялся продираться сквозь березняк, но деревца, казалось, не хотели выпускать своего гостя. Они цеплялись ветками за его одежду, хлестали по лицу и дергали за волосы. Журналист закрылся руками и пошел вслепую. Но тут высокая густая трава обвила его ноги. Парень споткнулся и упал. Он сел, ничего не понимая, и принялся отдирать траву со своих ботинок.
"Лучше вернусь к музею, а оттуда выйду на дорожку", – решил Глеб.
Он поднялся на ноги, выбрался из березняка и пошел вокруг бывшего Клуба речников. Однако белокаменная церковь, находящаяся совсем рядом с развалинами, теперь куда-то исчезла.
– Что за черт! – воскликнул журналист. – Здесь ведь до забора рукой подать! Но куда он подевался? И где этот музей?
Он шел через густую зелень, продирался сквозь кусты и молодую поросль деревьев и все время выходил назад – к сгоревшей церкви.
– Мать твою! – выругался парень. – Эти блуждания мне порядком надоели. Я ведь не Алиса в Зазеркалье.
В ответ на эту реплику из каменных развалин раздался громкий неприятный смех.
– Похоже, тут кому-то смешно! – воскликнул Глеб. – Что ж, сейчас я тебя найду, и мы посмеемся вместе!
Он злобно сплюнул и направился под своды бывшего клуба. Впереди послышался шорох, словно кто-то прятался среди камней.
– Ага! – закричал журналист. – Я тебя слышу!
И он бросился на звук. Однако куда бы он ни бежал, он никого не видел. Наконец он обессилел и уселся прямо на землю в полуразрушенном помещении церкви. Глеб посмотрел на часы и увидел, что стрелки приближаются к девяти часам вечера.
– Не может быть! – не поверил парень. – Я здесь нахожусь не больше часа.
И тут его взгляд упал на окно, выходящее из комнаты. Совсем рядом возвышалась белокаменная церковь – музей.
– Так, спокойно, – сам себе сказал Глеб. – Никаких эмоций…
Он подошел к окну и выбрался через него наружу. Музей не исчез. Не веря своим глазам, журналист направился к нему. От него он легко дошел до забора и выбрался на дорожку, ведущую к дому деда Матвея. Проходя мимо бывшего Клуба речников, парень постарался даже не глядеть в его сторону. Только миновав обгоревшее здание, Глеб вздохнул спокойно. Он быстро добрался до дома, где остановился, постучал в калитку и громко закричал:
– Дед Матвей, открывайте! Постоялец вернулся!
Через пару минут хозяин дома появился на пороге и отпер калитку.
– Что-то ты долго сегодня, парень, – обеспокоенно произнес старик. – Я уже переживать за тебя начал.
– А что может случиться в вашем тихом городке? – нарочно бодрым голосом произнес журналист.
– В тихом омуте, знаешь… – многозначительно заявил дед Матвей.
– Да знаю, – махнул рукой Глеб.
– Тогда входи быстрее, и давай ужинать. Я сегодня селедочки купил свежей. Так что будет нам к картошке закуска!
– Закуску не к картошке подавать нужно, – усмехнулся парень.
– А вот спиртное здесь принимать никак нельзя, – вздохнул старик. – Иначе можно утром и не проснуться… Ну идем!
Он закрыл калитку и провел журналиста на кухню.
Здесь Глеб помыл руки и уселся за стол. На столе в большой тарелке стояла вареная картошка, приправленная растительным маслом. Перед ней в банке лежала порезанная селедка. Зеленый лук и хрустящие огурчики завершали композицию.
– Я сегодня чай заварил, настоящий, китайский, – сказал дед Матвей. – Ты чай-то любишь?
– Люблю, – кивнул парень.
– Ну и хорошо. А то думаю – как с селедкой молоко-то пить? Вот и решил чайком побаловаться. Ты ешь, ешь! А то время позднее, пора уже и спать ложиться.
Глеб не заставил себя долго упрашивать и немедленно принялся за еду. Он сильно проголодался, а картошка с селедкой показались ему настолько вкусными, что он был готов съесть все. Дед Матвей смотрел на него с улыбкой.
– Ты, я смотрю, наработался сегодня, – заметил он. – Вон как уплетаешь, только за ушами трещит.
– Извините, – сказал журналист и отодвинул чашку с картошкой.
– Да ешь! – усмехнулся старик. – Мне-то самому все равно не осилить. Ну что, побывал ты на Вотчине Деда Мороза?
– Угу! – кивнул парень.
– Понравилось?
– Очень! Да и вообще, ваш город полон достопримечательностей. Я, например, нигде не видел столько церквей.
– Это точно, – согласился хозяин.
Затем он внезапно огляделся по сторонам, перешел на шепот и спросил:
– А знаешь, почему здесь столько церквей?
В этот момент часы, висящие на стене в кухне, пробили одиннадцать.
Дед Матвей вздрогнул и сказал:
– Пора спать! Потом поговорим.
– А как же чай?
– Потом! Утром! – быстро проговорил старик. – Спокойной ночи!
– Можно, я себе хоть стакан воды наберу? От селедки ведь пить хочется.
– Набирай и уходи!
Ничего не понимая, Глеб набрал из-под крана воды и отправился к себе в комнату. Он включил свет, закрыл дверь на ключ и подергал ручку, проверяя надежность замка. Затем задернул шторы, поставил стакан с водой на стол и включил ноутбук.
"Поработаю немного, – решил журналист, – а то завтра главред отчет потребует!"
Он сел на стул и принялся просматривать кадры, которыми с ним поделился Александр. Их было много. Все они были яркими и красочными. Глеб улыбнулся.
"Как раз то, что нужно господину Коровину", – подумал он.
Затем он открыл видео. Это была полная запись пресс-конференции для журналистов.
– Ну, Санек, ну, спасибо тебе! – радостно произнес парень. – Да с таким материалом кто хочешь блестящий репортаж сделает. Главред будет доволен!
Не успел он произнести эти слова, как свет в комнате замигал и погас. Глеб остался перед экраном монитора, который слабо освещал всю комнату.
"Наверняка дед Матвей пробки выкрутил, – усмехнулся журналист, – электричество экономит. Ну да ладно! У меня аккумулятора на пару часов хватит".
И он продолжил смотреть видеозапись. В это время за его спиной начали тикать настенные часы.
"Начинается!" – подумал парень.
Он встал, подошел к часам и снял их со стены.
– Сейчас вытащу батарейки, и не будете мне больше на мозги капать, – сказал он часам.
Но когда он повернул их к себе задней частью, то увидел, что секция для батареек пуста, однако часы продолжают идти.
– Что за ерунда?! – удивился Глеб.
Он повернул часы к себе циферблатом, и в этот миг из них раздалась уже знакомая ему мелодия. Стрелки показывали полночь. Журналист повесил часы на стену и сел за компьютер.
– Это все мне только мерещится! – громко сказал он. – Сказывается дневная усталость!
На экране монитора замелькали последние кадры, снятые Александром на Вотчине. Глеб уже собрался выключить ноутбук, но неожиданно видеофильм продолжился…