- Вы откуда, странники?
- Так, с мельницы, к Лабарю ходили.
- Болит?
- Болит, зараза! Как он полоснул, Тьма ему в душу, как сала кусок, изверг!
- Идти сможете?
- Так, сможем, куда деваться-то.
- Корзины - то где?
- Так нету корзин-то, оставили там.
- Не зря хоть ноги-то топтали?
- Так, нет, милок, думали перемолоть, а он, Лабарь то, купил всё как есть, не обидел, и переночевать пустил, похлёбкой кормил.
- Небось и по кружечке пропустили?
- Так, без этого и беседа не идёт, милок.
- Ну пошли тогда в сторонку, поговорим.
Не нужно мне, чтобы они боялись, а эти чтобы слышали, о чём речь пойдёт, так что мы не спеша отходим подальше. Бедняги, воняют почище некупаных аргаков, но нам недолго, потерплю.
- Идёте - то куда?
- Так в Прудки, милок, в Прудки.
- А чего же без дороги пошли?
- Так тут же ближе, милок, тут тропка старая, на Глаз ещё топтана, так мы по ней. Без корзин то легко. Снегу нет ещё, чего ж не идти.
- А за что же вас так? Чего они хотели?
- Так чего хотели? Эти только и могут, что грабить, так вот…
- Ты, Чухня ерунду порешь, тьма те в душу! Чего с тебя грабить! Ты его, милок не слушай. Монеты, это правда, отобрал вон тот, что стоит, это уж как водиться, тьма ему в душу, только пытали они, где тут отряд ходит, а ещё лучше, где постоем стоит, тьма их в душу!
- Какой ещё отряд?
- Так это ты, милок, поди и сам лучше знаешь? Разве мы в отрядах понимаем? Какой-то Ящерицы. Так у у нас тут к югу Кошки, к северу Огни, в столице само собой, у короля войско, на западе, знаю, Пчёлы, а Ящерицу мы не слышали. А он пристал…
- Ну посидите, пока.
Опять я иду к пленным врагам и вытаскиваю задушенного. Это производит впечатление, уже третье тело плавно поднимается в воздух и перелетает из заколдованного круга. Я пока не отвечаю на крики и шипенье врагов, сначала надо разобраться с мужиками.
Преодолевая брезгливость, вытаскиваю у мёртвого медяки. Ради этих поцарапанных и позеленевших кругляшек два мужика растили зерно и тащили его не один день, а сегодня ради них же окрасился кровью боевой кинжал! Смотрю, чтобы не примешались среди меди чужие монеты, они тоже могут стать нечаянными свидетелями события, о котором надо скорее забыть. А ещё сдерживаюсь, чтобы не покончить с бандитами сразу.
- Ваши?
- Так, наши, милок, наши.
Теперь я делаю трюк, который задумал, оставляю на своём месте фантом, и пока мужики мусолят и делят монеты, маскируюсь за небольшой камень, стоящий позади.
- Идите теперь по домам, труженики.
- Тебя как величать- то, спаситель?
- Никак. Нет у меня больше имени. Идите. И поскорей, а то силы мои кончаются.
- А как же ты с этими супостатами, милок?
- Мне они уже не страшны. Идите. Свет с вами!
- Прощай, милок!
Представление заканчивается тем, что фантом начинает колыхаться и таять на глазах. Этого мужики уже не могут выдержать, и забыв об испытанных сегодня мучениях, торопливо ковыляют прочь от проклятого места.
Надеюсь, что их любопытство переполнено до такой степени, что до самых Прудков они ни разу не оглянутся. И без того будет, о чем посудачить вечером. А мне приходится ещё раз лететь к своим, приказав подходить, когда вернётся разведка и возвращаться. Всё! Теперь можно поболтать и с пленными.
"…когда увидишь, какими мерзкими бывают подобные тебе, боюсь, ты начнёшь ненавидеть весь род иритов…" - эта фраза, теперь относилась к другому народу, но менее актуальной не становилась. Среди хассанов я пока что не встретил ни одного, с кем хотелось бы просто поговорить.
Не может же быть мерзким весь народ? Это к нам приходят только "завоеватели", но где-то далеко на юге должны жить их матери, дети, которым понятны слова "доброта" и "сочувствие".. А сейчас мне надо найти в себе силы, чтобы обойтись без гнева.
- Кинжалы сложите в кучу! На землю, быстро!.. Кинжалы На землю! Сложите в кучу!
Непонятно. Конечно же, им непонятно. Всегда один и тот же стереотип "беседы". Одни и те же приёмы "убеждения". Один из кинжалов выскакивает из-за спины и устремляется остриём в глаз хозяину. Только тогда второй летит на землю. Хорошие хассаны. Упрямые. Но мне спешить некуда. В итоге все кинжалы, перелетают за кольцо в кучу с луками и щитами.
- Кто будет говорить?
- Ты колдун, злой шакал, что с тобой говорить!!
Невежливый собеседник начинает задыхаться. Подожду, не гордый! Ну почему мы только враги? Почему всегда крик и безобразные оскорбления? Все мы дети Сияющего, в нашей религии это главный Бог, а у хассанов - сын Всеобщего Бога, у меня лично вообще никакого бога нет, но все мы одинаковые дети планеты Кея.
Эту мысль в мягкой форме я излагаю благодарным слушателям. Теперь, когда их товарищ начинает дёргаться, они становятся мягче, сила для воинов - главный авторитет. Ладно, пускай пока живёт.
- Кто будет говорить?
- Я буду говорить.
- У вас есть ярлык? Покажи.
- Нет ярлык. Зачем? Всегда сюда ходим.
- И что вам здесь нужно?
- Зачем глупый вопрос спрашивай? Мой прадед здесь ходил, дед ходил, отец ходил, я хожу, сын придёт, зачем спрашивать? Горы стоят. Много лет стоят. Зачем спрашивать, почему стоят?
- Горы никому уши не отрезают.
- Почему нэт? Залезай высоко и прыгай, и уши потеряешь и жизня своя савсэм.
- И кто из нас сейчас на горе? Он? - я тыкаю ногой труп - Его хао не полетит к верхним богам! Он умер не как воин. Его дети не будут гордиться отцом. Он не сражался, он только отнимал. Как простой бандит Зачем? Что вам нужно? Если хочешь уйти с честью, говори!
- Я скажу, если ты дашь мне отрезать твои уши. В честном бою!!
- Дам. Если сможешь.
-Ладно. Я скажу. Что мне скрывать? Скоро здесь все будут без ушей! Нам надо узнать, где прячется отряд. Или клан. Клан Ящериц.
- Зачем?
- Стали пропадать отряды. Много воинов. Следов нет. Архаик сказал узнать, где воины? Где этот Ящерица? Найти вождя и убит его.
- В честном бою?
- На войне любой победа честный.
- А разве у нас война?
- Не знаю! Раз Архаик сказал убить, значит война.
- А кто такой Архаик?
- Это начальник армии.
- Это его имя?
- Нет, его имя - Харрез-Паш. Но ты обещал мне честный бой!
- Но раз война, то ты можешь умереть так, как я хочу, правильно?
- Ты обещал!
- Вы все хассаны двулики как ядовитые цветы. Выглядят красиво, а яд уже спрятан. Так, воин? Ты, наверно десятник?
- Я сотник, это мои лучшие бойцы.
- И когда придёт ваше войско?
- Скоро придёт! Только ты его не увидишь! Ты обещал!
- Не бойся, хассан. И не думай, что убьёшь мальчика как таракана.
- Ты обещал!
- Я выполню всё. Но сначала мы перейдём в другое место. Там удобнее.
- Тогда идём, день кончается.
- Сейчас придёт мой отряд. Тогда пойдём. А пока стоим, скажи, большое войско придёт отрезать нам уши?
- Зачем большой? Жалкие рабы думают, они нос на лице бога, а на самом деле - прыщ! Зачем прыщу большой войско?
- Ну, значит, сто воинов придут, так?
- Сто?!!! Сто это совсем не войско, это одна отряд. А где пройдёт войско, не останется никаких ушей! Падишах не позволит неверным убивать своих нукеров. Он пришлёт десять сотен, потом ещё десять, даже если ваш король победит, придёт сто сотен и тогда ты будешь по-другому разговаривать!
- Красиво говорит! Мроган, ты вечно устраиваешь митинги. Кто этот забияка?
- Начальство… Как у вас? Нормально? Тогда давайте, вязать этих красавцев. Ребята, сложите оружие в корзину, дуги свяжите…
- Командир! Эти скоты силой взяли плот, а потом хозяев убили. Зарезали как телят. Сволочи. Отец и сын. Рыбачили, наверно. Мы даже не знаем, из какого они селения. А плот утопили.
- Вы хоть присыпали их?
- Нет. Не стали. Плот достали, шкуру подвязали, как смогли, надули и вниз по течению пустили, может быть, родные найдут, или знакомые.
- Понятно, Клер. Слышали, что сотник кричал? Войско идёт! Харрез-Паш ведёт против нас десять сотен таких же мерзавцев. Вот они и распоясались… Эй, сотник, достаньте верёвки и вяжите друг другу руки. И без шуток! Что? Верёвок нет? Значит сейчас ваши штаны располосуем на ремни и свяжем ремнями!
Опять не понимают. Приходится в какой уже раз назначить сеанс антикислородной терапии, после чего дело налаживается. И верёвки сразу нашлись. Какой же вор без верёвки? А вдруг девка по пути попадётся, товар! Давайте, давайте, скрипите зубами! Сачкуют? Ничего. Куда вы сейчас без оружия? Ни на что не годитесь, только шипеть.
- Клер, посмотри, чтобы вязались хорошо, а то филонят, паразиты. Давай я тебя внутрь закину, не бойся, они без оружия, только тайные ножи могут остаться, но я слежу. Проверь узлы, закрепи их.
Какое-то время мы отдыхаем. Половину дня бежать, причём уже не первый день, нелегко, мы тоже не из железа скованы. Только отошли в сторону, потому что смотреть, как хассаны плюются, опорожняются, друг на друга, аппетита не добавляет. А нам сегодня, возможно, больше есть не придётся.
Снимаю защиту. Теперь самая гадкая операция - обыск, тут шутки опасны, поэтому молодёжь, под руководством старших товарищей, преодолевая своё отвращение, роется в складках вонючей одежды, вытаскивает барахло из карманов, находит тайные ножи и даже подобие бритвы, спрятанной в манжете рукава, вполне способной разрезать верёвку. Проверяем и обувь, потому что были случаи, когда носок кожаного ирчига скрывал вшитый кусок железа и становился в бою неплохим оружием.