Перед ним стояла наполовину опорожнённая бутылка из тёмного стекла, а в голосе звучали характерные нотки влияния винных паров.
– Когда я делаю глоток, – мужчина отхлебнул прямо из горлышка, – он начинается в прошлом и заканчивается в настоящем. Но это всё равно один глоток, и он само постоянство. Вся наша жизнь просто один большой глоток.
Он надвинул кепку на глаза, так, что остался, только один большой нос, и, скрестив на груди руки, погрузился в дремоту.
От шашлыка остались одни воспоминания. Если бы не металлические шпажки, равнодушно лежащие на тарелках, то можно было подумать, что его просто не существовало в природе.
Виктор удовлетворённо покачивал ногой, созерцая пустую шпажку.
– А был ли он?
– По-моему, это чисто философский подход, – пожал я плечами. – Изменение формы ведёт к смене названия. Мясной продукт превратился в фарш, будущая судьба, которого нам хорошо известна.
– Увы, – вздохнул Виктор. – Шашлыком там и не пахнет, а вообще вопрос, конечно, интересный.
Виктор немного увеличил амплитуду покачивания ноги, и в результате, ботинок всё-таки свалился, не выдержав таких испытаний. Пришлось лезть под стол завязывать ослабшие шнурки.
Дремавший мужчина пошевелился и медленно запрокинул назад голову в надвинутой кепке, пытаясь разглядеть окружающий мир. Повернувшись в нашу сторону, он удивлённо произнёс.
– А-а, это опять вы? Мы же встречались в прошлой жизни, не так ли?
Виктор кивнул в ответ.
– А я смотрю, опять знакомые лица, – довольно усмехнулся мужчина. – Недавно с одним господином пили виски, так целых три жизни ушло на бутылку. Видно, кармическая встреча была.
Осторожно взявшись за горлышко, он сделал продолжительный глоток.
– Ну, что, господа, может, увидимся в следующей жизни?
Голова в кепке снова опустилась на грудь.
– Забавно, но он совершенно прав, – улыбнулся Виктор. – Нет осознания себя, нет и существования. Проснулся, здравствуй, новая жизнь!
Движущаяся в такт дыханию старомодная кепка снова слегка шевельнулась. Подбородок оторвался от груди, и пристальный взгляд упрямо сфокусировался на нашем столике.
– Не верю своим глазам! – указательный палец сдвинул кепку в район затылка. – Это опять вы? Судьба, – многозначительно кивнул мужчина. – От неё не уйдёшь.
Он решительно ухватился за бутылку. Кепка вернула себе законное место на кончике носа, и через минуту я услышал тихое похрапывание.
– Мы живём в мире идей, Андрей Георгиевич, – неожиданно сказал Виктор. – Мы все идеалисты.
– Господа! – послышался знакомый голос.
Мужчина удивлённо смотрел на нас, сверкая глазами из-под надвинутой кепки.
– Всем известно, что основная идея – это большой глоток. Мы поглощаем всё, до чего могут дотянуться наши органы чувств, желудок и ум. Потребление, есть правда жизни! Глотай, пока хватит сил! – с пафосом сказал он и приложился к бутылке. – Такова миссия любого существа, а когда дальнейшее насыщение невозможно, приходит забвение.
– Но мы не только потребляем, но и создаём, – заметил я.
Мужчина выразительно махнул рукой.
– Это вторичный процесс переваренного насыщения для подготовки к новому потреблению. Кстати, пора этим заняться.
Он встал и, засунув недопитую бутылку в карман широкого пальто, нетвёрдой походкой направился к выходу.
– Время потреблять и время созидать, – многозначительно буркнул мужчина.
Правая рука сжимала торчащее горлышко бутылки, словно рукоятку оружия. Он подозрительно оглянулся и, подняв воротник, неторопливо свернул за угол кафе.
Глава восьмая
Пока мы расслабленно продолжали дремать в креслах, переваривая пищу, рядом с кафе тихо остановился старинный лимузин чёрного цвета. Хлопнула дверца, и на свет появился невысокий господин плотного телосложения, в костюме и лакированных штиблетах. Маленькие усики щёточкой упрямо торчали над верхней губой, а глаза были скрыты круглыми очками с тёмными стёклами.
Господин снял котелок и, пригладив волосы, неторопливо направился к нам. У входа его встретил знакомый официант. Согнувшись, он что-то прошептал на ухо важному гостю, поглядывая в нашу сторону.
Господин согласно кивнул и, обогнув по пути соседний столик, властно прервал сиесту.
– Тайная служба! Ваши документы.
Виктор нехотя поднял на него взгляд.
– Э-э, мы путешественники, а документы потеряли в дороге.
– Так, – недовольно нахмурился господин, – тогда, прошу в машину, разберёмся, какие вы туристы.
После недолгих пререканий нас сопроводили в чёрный автомобиль, и, глядя в окно, я увидел довольное лицо улыбающегося официанта, любезно помахавшего нам ручкой на прощание.
Нас долго везли по городу, петляя по узким улочкам, пока лимузин не подъехал к двухэтажному особняку, где-то на окраине. Два обнажённых атлета поддерживали каменный козырёк у входа с металлической дверью.
Господин подошёл к узкой щели и, нажав на кнопку, негромко произнёс.
– Свои, открывай!
Пройдя по длинному коридору, мы спустились в цокольный этаж и оказались в обширном помещении, похожим на учебный класс. По углам стояли безликие манекены, а на стенах висели странные плакаты с надписями на непонятном языке.
Господин повесил котелок на вешалку и, подойдя к манекену, быстро нанёс серию ударов, чередуя различные конечности.
– Эх, хорошо! – удовлетворённо сказал он, боднув напоследок головой. – Не хотите размяться? Ну, как знаете, – добавил он, видя нашу нерешительность. – Тогда, прошу за стол.
Мы уселись за ближайшую парту и получили на руки листы бумаги и ручку.
– Пишите, господа.
– Что? – вопросительно сказал Виктор.
– Вам виднее, – пожал плечами господин, вытирая платком выступивший пот на лбу. – Я что ли за вас должен знать?
– Пишите, а я пока чаю выпью, – подошёл он к самовару.
Мы переглянулись и продолжали спокойно сидеть, не предпринимая никаких попыток взяться за сочинение. Виктор даже успел немного вздремнуть, пока я раздумывал, не стоит ли попросить чаю.
Прошло пятнадцать минут.
– Закончили? – поставил чашку господин. – Давайте сюда.
Забрав у нас девственно чистые листы, он бегло осмотрел их с двух сторон.
– Написали что-нибудь?
– Нет, – откровенно признался Виктор.
Господин довольно усмехнулся, разрывая бумаги на несколько частей.
– Ну, что же, на нет и суда нет. Макс! – громко крикнул он, сопровождая речь щёлканьем пальцев.
В дверях показался его двойник, только более худой и выше ростом.
– Я же говорил, что это не наши клиенты, – весело произнёс господин. – Отведи их к Карлу.
Худощавый мужчина, в белом халате и медицинской шапочке, стоял за мольбертом, лёгкими мазками нанося краски. Кисточка в его руке была настолько мала, что мне показалось, будто мужчина рисует пальцем.
– Войдите! – обернулся он на звук открываемой двери, мельком оглядев нас. – Минутку, я сейчас закончу.
– Карл Клинович, – деловито сказал сопровождавший нас двойник, когда мы вошли в кабинет с железными решётками на окнах. – Это, похоже, твои пациенты.
– Присаживайтесь, господа, – мужчина продолжал сосредоточенно рисовать. – Так, ещё один штрих.
Двойник повернулся и вышел из кабинета, оставив нас наедине с художником в белом халате.
Я с любопытством осмотрел комнату, стены, которой были обиты каким-то толстым и мягким материалом. Практически по всему периметру висели картины с непонятными изображениями – то ли городских улиц, то ли природных пейзажей. Везде улыбались странные лица диковинных животных, чем-то смутно напоминая человеческие головы.
– Ну, вот, пожалуй, и всё, – удовлетворённо произнёс мужчина, рассматривая абстракции на холсте. – Осталось, только придумать персонажей.
Он с интересом повернулся, пытливо всматриваясь в наши лица.
– Ну, что, господа. Карл Клинович к вашим услугам, не стесняйтесь, говорите, что хотите.
Мужчина уселся в глубокое кресло и, соединив вместе пальцы рук, выжидающе уставился на нас.
– Скажите, откуда вы идёте? – мягко сказал он.
– Оттуда, – Виктор поднял глаза к потолку.
– Так-так, ну и дальше.
– Теперь мы здесь, – решил пояснить я.
– Хорошо, – ладонь мужчины нетерпеливо похлопала по коленке. – И куда же вы направляетесь?
– Вы знаете, это вопрос философский, – пристально посмотрел я в глаза. – С тем же успехом вы могли бы спросить, а куда идёт человечество?
Ладонь зависла в воздухе и, затем, плавно опустилась вниз.
– И куда же оно идёт?
– А вы разве не знаете? – задал я встречный вопрос.
– Нет, – развёл мужчина руками.
– Вот и мы тоже не знаем, – подмигнул я ему.
Мужчина решительно поднялся с кресла и, подбежав к мольберту, стал лихорадочно рисовать голыми пальцами какие-то фигуры.
Я удивлённо посмотрел на Виктора, но он лишь пожал плечами.
– Превосходно! – мужчина отошёл на шаг назад, любуясь своим творением. – Этого мне, как раз и не хватало.
Он снова посмотрел на нас и, склонившись, добавил несколько новых мазков.
– Спасибо, друзья! Вы внесли посильный вклад в развитие моей коллекции, – обвёл он рукой комнату с картинами, – ну, а вашу судьбу будет решать специальная комиссия. Макс!
В дверях моментально появился провожавший нас двойник, словно всё это время он простоял под дверью.
– На экспертизу! – небрежно махнул мужчина рукой, продолжая пристально вглядываться в своё новое творение.