Нас деликатно вытолкали из комнаты, и вскоре, под надёжной охраной, мы уже мчались по улицам городка в лимузине с включённой сиреной.
Опять было хаотичное движение. Машина часто поворачивала в боковые улочки, вымощенные булыжником и увешанные выстиранным бельём на верёвках. Скрипели тормоза, развевались мокрые простыни, из открытых окон доносилась словесная перепалка, а на скамеечках у подъездов сидели пожилые люди, равнодушно провожая нас взглядом.
Неожиданно, машина резко затормозила, и я отчётливо услышал протяжный и отдающий басом звук.
– Чёрт! – водитель зло ударил по рулевому колесу. – И откуда они взялись?
Автомобиль неподвижно застыл на перекрёстке, через, который проходило большое стадо коров. Животная масса сплошным потоком тянулась по улице, щедро удобряя землю плодами своего организма.
Сбоку стоял бык и довольно помахивал хвостом, надзирая за вверенным ему хозяйством. Он подозрительно покосился на нас красными глазами, и водитель нервно полез в карман за сигаретами.
Стадо продолжало движение, и, казалось, что это ещё продлиться долго. Сопровождающие нас лица вышли из машины и, теперь стояли, перекуривая и лениво перебрасываясь словами.
– Андрей Георгиевич! – зашептал Виктор. – По-моему, это хороший повод попрощаться. Видите вон ту дверь? – показал он на подъезд жилого дома рядом с автомобилем.
Я согласно кивнул.
– Тогда, готовьтесь.
Виктор выглянул в окно и стал махать руками за спиной у наших сопровождающих, пытаясь привлечь внимание быка. Тот сначала игнорировал эти жесты, но Виктор оказался весьма настойчив в своих угрозах.
Наконец, дело сдвинулось с мёртвой точки, и, нагнув голову, бык нехотя направился в нашу сторону. Охранники засуетились, и стали медленно отступать, не отводя взгляда от налитых кровью глаз.
– Пора!
Я вывалился вместе с Виктором из машины, и мы на четвереньках добрались до входных дверей. Наши тела стремительно бросились вверх по узкой лестнице, прыгая через ступеньки и хватаясь руками за деревянные перила. Запасного выхода здесь не было, поэтому поневоле пришлось бегать по этажам, судорожно дёргая за ручки квартир.
Нам повезло. В тот момент, когда внизу послышался топот бегущих ног и, казалось, что деваться просто некуда, Виктор обнаружил на последнем этаже незакрытую дверь.
– Андрей Георгиевич, проходи.
Замок за нами тихо щёлкнул, и мы оказались в коридоре с высоким потолком. Внутри царил полумрак, слегка разбавленный лучами света из соседней комнаты. На стене висело большое овальное зеркало в деревянной рамке, и я немного испугался сначала, приняв собственное отражение, как движение другого человека в квартире.
Пока мы привыкали к темноте, топот на лестнице стремительно достиг нашего этажа и, замерев на миг, столь же быстро стал удаляться.
Мы облегчённо вздохнули, и, в этот момент, в комнате послышались странные звуки, словно кто-то упорно пытался играть на рояле, беспорядочно нажимая клавиши.
Я осторожно приблизился и попробовал заглянуть в полуоткрытую дверь. На старинном диване лежал человек в мужской одежде с раскрытой газетой на лице. От него ощутимо исходили звуки здорового храпа.
Снова раздался мелодичный шум, и у противоположной стены я увидел женщину в длинном вечернем платье, вдохновенно смотрящую перед собой в нотную тетрадь. Руки с согнутыми пальцами скользили по клавишам, то расходясь по сторонам, то снова сближаясь вместе, и с силой вдавливали их вниз.
К сожалению, Виктор не дал мне дослушать оригинальное выступление, громко чихнув от скопившейся в коридоре пыли. Испуганная женщина резко захлопнула крышку рояля, едва не прижав собственные пальцы, и в обернувшемся лице, я с удивлением узнал знакомые черты Ирины Эдуардовны.
Распахнув дверь, я смело шагнул вперёд в ожидании радостной встречи.
– Ржевский! О боже! – Ирина Эдуардовна смотрела на меня округлившимися глазами. – Что вы здесь делаете?
– Не знаю, – пожал я плечами. – А вы?
– Разучиваю пьесы, как видите.
Капповина быстро пришла в себя и, теперь с любопытством разглядывала нас, уделив Виктору немного больше внимания, как новому персонажу.
– Что с вами, поручик, и где ваш мундир?
– Неважно, – махнул я рукой. – Я же не спрашиваю, откуда у вас платье.
– Кстати, Ржевский, как вы это объясните? – Ирина Эдуардовна обвела рукой комнату. – Что это?
– Проекции сознания, – вежливо поклонился Виктор.
На лице Капповиной появилась ироническая улыбка.
– Кто это? – понизил я голос, показывая на диван.
– Ну, а вы как думаете?
Я подошёл и аккуратно приподнял газету. Умиротворённый Иннокентий довольно похрапывал, с лёгким свистом выпуская воздух из приоткрытых губ.
– Медитирует и спит, – усмехнулась Капповина. – А может, наоборот, спит и медитирует. Оккупировал диван. Я даже беспокоиться стала, может, он уже того, ушёл в самадхи?
– Вряд ли.
Я осторожно опустил газету обратно, и от дуновения воздуха она начала слегка подрагивать.
– Вот так и живём, – Ирина Эдуардовна подняла крышку рояля обратно и начала разминать пальцы. – Впрочем, я не жалуюсь.
Я с сомнением посмотрел на спящего Иннокентия.
– Может, разбудить его?
– Не надо, – решительно сказала Капповина. – Там, где собираются вместе трое мужчин, ничего хорошего не жди.
Снова послышались знакомые звуки. Была какая-то неуловимая магия в этом виртуозном исполнении странных мелодий. Словно ожил сам первичный хаос мирозданья, пробуждая древние инстинкты и вызывая загадочные желания. Мне захотелось подойти к Капповиной и укусить сзади в тонкую шею, чтобы больше не слышать этого.
Видимо, она почувствовала мои тайные побуждения, неуверенно оглянувшись и прекратив играть.
– Ну как?
– Неплохо, – уклончиво заметил я – Чьё это произведение?
– Моё.
Ирина Эдуардовна нервным жестом перевернула страницу нотной тетради и с удвоенной страстью стала извлекать из рояля чарующие звуки.
Пока я раздумывал о подходящем предлоге для окончания концерта, руки Капповиной заметались с невероятной скоростью и, взметнувшись вверх, вонзились с высоты в чёрно-белые клавиши.
Заключительный аккорд мощно ударил по барабанным перепонкам, заставив меня с сомнением взглянуть на спящего Иннокентия. Раскрытая газета продолжала подрагивать в такт негромкому храпу, нисколько не изменив своего спокойного ритма.
Довольная Капповина повернулась к нам на крутящемся стульчике с молчаливым ожиданием похвалы.
Слова здесь были бессильны, поэтому я просто показал большой палец, не зная, как ещё описать свой восторг от красоты и мощи чудесной музыки. Виктор ничего не сказал, но я заметил, как он облегчённо вздохнул украдкой, пытаясь прислушаться к подозрительному шуму в подъезде.
– Впечатляет, не правда ли? – удовлетворённо сказала Ирина Эдуардовна.
Я согласно кивнул, причём совершенно искренне.
– Хорошо, когда есть слушатели, а то на вашего друга надежда слабая, – кивнула Капповина в сторону дивана. – Может, ещё сыграть?
– Как-нибудь в другой раз, – попробовал я улыбнуться. – В прослушивании подобных вещей необходим перерыв, чтобы слух всегда был свежий. Иначе, восприятие притупляется и нельзя по достоинству оценить такое нестандартное произведение.
– Ладно, – Ирина Эдуардовна с сожалением закрыла крышку рояля. – Вид, конечно, у вас потрясающий. На каком огороде вы нашли эти шикарные тряпки?
– На овощном, – невозмутимо сообщил Виктор. – А в чём дело? Что-нибудь не так? – оглядел он себя.
– Да нет, всё в порядке, – иронически усмехнулась Капповина. – Вам идёт.
– Благодарю! Не все могут это оценить.
– Итак, – продолжала улыбаться Ирина Эдуардовна, – Мы имеем двух присутствующих и одного отсутствующего, – взглянула она на диван.
Я осторожно подошёл к окну. Машина была на месте, но внутри никого не видно.
Виктор настойчиво продолжал прислушиваться.
– Похоже, наше пребывание здесь, Андрей Георгиевич, подходит к концу.
В коридоре раздался негромкий звонок в дверь.
– Откройте! Тайная служба!
Я нерешительно сделал шаг назад, не зная, что предпринять.
– Ржевский! Уж не собираетесь ли вы прыгнуть в окно? Полёт в бездну, исчезновение в пустоте, – с усмешкой сказала Капповина. – Это банально. Станьте отсутствующими, и вас никто не заметит. Место на диване ещё есть.
Я с тревогой взглянул на Виктора, надеясь, что подобная мысль не придёт ему в голову, и нам не нужно будет снова маскироваться под окружающую местность.
– Здесь есть балкон?
– В соседней комнате.
Снова послышался звонок, и кто-то настойчиво постучал в дверь.
– Откройте!
– Ржевский, заберите вашего приятеля, – спокойно сказала Капповина. – Слушать он всё равно не может или не желает.
– Как-нибудь в другой раз, – извиняющимся тоном бодро произнёс я, выходя вслед за Виктором из комнаты. – До свидания!
Ирина Эдуардовна недовольно покачала головой и решительно потянулась открывать крышку рояля.
Маленький балкончик с горшками экзотических цветов выходил во двор, находясь в доступной близости от своего двойника из соседнего подъезда.
– Ну, что, Андрей Георгиевич, приступим, – Виктор быстро осмотрел дворовую территорию, похожую на колодец и, убедившись в отсутствии подозрительных элементов, смело полез на перила.
Вряд ли Виктор обладал акробатическими способностями, однако ему с видимой лёгкостью удалось зацепиться в прыжке за соседний балкон.
– Смелее, – произнёс он, протягивая мне руку.