Тем временем, наш герой вынужден бежать в Америку, спасаясь от преследования поклонниц. Объездив всю страну и оставив о себе память на века, он направляется на Аляску, где золотая лихорадка надолго овладеет им.
Променяв женщин на кирку и лоток, он день и ночь будет долбить мёрзлый грунт, и замерзать в ледяной воде ручья. Намыв титаническими усилиями мешочек золота, и заработав ревматизм, он плюнет на всё.
Где-то на юге он купит приличный домик с цветущими деревьями в саду и займётся разведением кактусов. Женщины окончательно забудут его и братец, наконец, спокойно сядет за написание мемуаров.
Поглядывая в окошко на играющих в саду многочисленных внуков, съехавшихся к нему со всего мира, он подумает, что жизнь прошла не зря.
– Браво! – воскликнул мужчина. – Это бестселлер, мегахит. Жена будет в восторге.
Лиргицкий смущённо кашлянул, чем немедленно вызвал новую реплику со стороны Капповиной.
– Сынуля кушать хочет, – укоризненно посмотрела она на меня. – Братец, сгонял бы, принёс чего-нибудь поесть.
Произошедшие события заставили меня забыть о еде, но после слов Ирины Эдуардовны я ощутил неприятную пустоту в желудке. Действительно, не мешало бы подкрепиться.
– Что же вы сразу не сказали? – удивился мужчина.
Платформы здесь не было, поэтому мы осторожно спустились из вагона по лестнице.
– Командир, я сбегаю в магазин, посмотрю, что там, – мужчина оставил меня одного, рядом с почтенного возраста бабушкой, торгующей домашними заготовками на перевёрнутом кверху деревянном ящике.
– А, что это, сынок, за одёжа у тебя, – рассматривала меня в упор старушка через толстые очки. – Чудная какая, у нас так не ходят. Ты кто?
– Человек, бабуля. Человек.
– И всё же чудная у тебя, сынок, одёжа. У меня в таких штанах ещё отец покойный в молодости ходил. Может, у тебя денег нет? Так давай я принесу мужа моего шаровары. Он их почти не носил, так и пролежали в сундуке сорок лет.
– Спасибо, – поблагодарил я словоохотливую старушку.
– Петровна, да он военный, зачем ему шаровары? – сказала сидящая неподалёку женщина.
Старушка привстала, чтобы лучше меня разглядеть.
– Совсем слепая стала, вот, теперь вижу. Сынок, а зачем тебе старую форму дали? Дедушка мой в первую мировую в такой ходил. Али в немилость у начальства попал?
– Я артист. Мы здесь недалеко фильм снимаем, – решил я прояснить ситуацию. Ты мне вон ту баночку продай.
– А бери, конечно. Это у меня икра из грибов. Ты не грибник, сынок? – с опаской спросила старушка.
– Нет, а что?
– Да ну их к лешему. Раньше приезжали с корзинами, да рюкзаками, а нынче с пустыми руками.
Из-за угла станционного здания показался мужчина с белым полиэтиленовым пакетом в руках.
– Ну, вот и наш режиссёр, – пошутил я.
Старушка звонко захихикала, оглядываясь и вытирая края глаз платочком.
– Ну, артист, чего удумал. Режиссёры разве бегают по магазинам, они же главные.
Мужчина стал торопливо пересекать железнодорожные пути и, вдруг, споткнулся и повалился вперёд, вытянув перед собой руки с пакетом. Внутри послышался хруст разбитого стекла. С трудов поднявшись и потирая ушибленное о рельсы колено, он стал замысловато ругаться.
Падение было вполне закономерным, учитывая тапочки на ногах у мужчины. Теперь, он пытался найти их и растерянно озирался по сторонам.
В это время, сбоку подбежали две небольших собаки и, схватив валяющиеся на земле тапочки, с достоинством удалились в кусты.
От такой наглости мужчина остолбенел, а затем, бросился вслед за ними, крича и отчаянно размахивая пакетом. Старушки смеялись от души, старательно вытирая слёзы белыми платочками.
Вскоре, крики затихли, и из кустов с обречённым видом вылез мужчина в разорванных носках.
– Нет счастья в жизни, – огорчённо сказал он, подойдя к нам. – Коньяк разбит, а тапочки украли.
– Сынок, – старушка достала пару плетёных лаптей, – а ты купи у меня обувку, чего босиком ходить.
– А что, неплохо, – мужчина повертел скороходы в руках. – Стильная вещь. Дайте ещё одну пару для жены.
Выкинув рваные носки, он тут же одел обновку.
– Ну вот, другое дело, – мужчина походил вокруг старушки. – Спасибо, мать!
На небе появились первые дождевые тучи. Усилился ветер, гоняя по земле мелкий мусор. Редкие прохожие, как по команде куда-то исчезли, и старушки засобирались домой.
Мужчина посмотрел на меня виновато.
– Извини, командир, самое ценное не уберёг, – открыл он пакет, из которого ощутимо потянуло коньяком. – Один запах остался.
Я заглянул внутрь: сыр, колбаса, хлеб, шпроты, пакет сока, ветчина и огурчики с помидорчиками были в коричневых ароматных пятнах.
– Стёкла битые я уже убрал, – сказал мужчина. – Денег не надо, – торопливо махнул он рукой, видя мои робкие попытки залезть в карман. – Я угощаю.
Тучи уже были почти над головой, когда начал накрапывать мелкий дождик, и мы поспешили укрыться под крышей вагона. Уже у самых дверей я оглянулся назад.
Старушки, раскрыв цветные зонтики, не спеша удалялись по одной из улиц посёлка. Из кустов, около нашего вагона, выскочили две рыжих собаки и быстро побежали вслед за ними, весело помахивая хвостами.
– Ржевский! Когда вы успели напиться? – воскликнула Ирина Эдуардовна, стоило мне только войти с пакетом в купе. – От вас за версту коньяком пахнет.
– Это местный сервис, – начал я выкладывать продукты на стол. – Ароматизация и дезинфекция.
– Надо же, – удивился Лиргицкий. – Никогда бы не подумал.
– Действительно, редкий случай, – сказала Капповина. – Обычно, наоборот, выпивается то, что необходимо для дела. Наверное, у мужиков сердце кровью обливается от такого варварства.
– Неплохо вы расписали наше будущее, – похвалил я Капповину. – Я даже не ожидал.
– Сами напросились, – иронически усмехнулась Ирина Эдуардовна. – Нечего было изображать из себя героя-любовника.
В этот момент, вагон слегка вздрогнул и плавно начал движение, постепенно ускоряясь. За окном быстро пропали немногочисленные дома и начались лесные пейзажи в обрамлении не на шутку разошедшегося дождя. Забрызгав стёкла крупными каплями, он неторопливо стекал вниз тонкими ручейками.
Внутри у меня появилось чувство лёгкости и какой-то прозрачности. Мы не знали, куда мы едем и зачем, и в этом было своё загадочное очарование. Вокруг сплошная неизвестность, а кроме радости я ничего не испытывал. Я внимательно прислушался к себе, надеясь уловить малейшие нотки тревожного дискомфорта, но, так ничего и не обнаружил.
– А где мужчина, с которым вы ходили? – поинтересовалась Ирина Эдуардовна, отрезая очередной кусок колбасы. – Что-то я его не вижу.
Я выглянул в коридор, но там было пусто.
– Наверное, спать пошёл. Он, только на остановках бодрствует.
– Может, его укачивает, – предположил Лиргицкий, с трудом произнося слова из-за набитого рта. – А если ещё и тошнит…
– Только этого не хватало, – недовольно сказала Капповина. – Пускай, тогда, спит.
– Есть люди, которых по жизни тошнит, – печально улыбнулся Лиргицкий.
– Пускай сходит к врачу, – Ирина Эдуардовна аппетитно хрустела огурцами. – Пару хороших клизм, а также слабительные порошки с пилюлями. Потом баня и холодный пруд. Мозги прочистит, будь здоров.
Мне надоело смотреть на жующих людей и, приняв решение присоединиться к трапезе, я начал активно работать челюстями. Наши руки с ловкостью фокусника переплетались над столом, чтобы схватить интересующий предмет и ловко отправить его в рот. Запас продуктов стремительно таял прямо на глазах.
– Ржевский, вы выяснили, где мы оказались? – Ирина Эдуардовна утолила голод и, теперь её ум снова жаждал ответов.
– Думаю, что в будущем.
– Ржевский, а вам не кажется, что для сна это слишком реально.
Надо признаться, я ожидал на свой ответ более бурной реакции.
– У меня нет других вариантов.
– Хорошо, и что же нам, теперь делать?
– Ехать в поезде, – пожал я плечами.
– Да-а, – саркастически усмехнулась Капповина. – Ответ вполне достойный поручика Ржевского.
– А что, нас и здесь неплохо кормят, – сказал Иннокентий. – Однако надо отдохнуть, – прилёг он на постель.
Ирина Эдуардовна с жалостью посмотрела на него. Решив, что от нас всё равно толку мало, она отправилась на прогулку в соседний вагон, помахав на прощание ручкой.
У меня появилась мысль, вызванная естественными рефлексами, что неплохо было бы навестить уборную. Эта идея пришлась по душе и, недолго думая, я приступил к её осуществлению.
Возвращаясь, я заглянул в тамбур, где одиноко стоял мужчина средних лет. Обернувшись на звук открываемой двери, он спокойно скользнул по мне взглядом и равнодушно отвернулся.
Некоторое время, я в раздумьях стоял, не зная, как поступить.
– Закройте дверь, дует, – сказал мужчина, даже не посмотрев в мою сторону.
Я решился войти в тамбур. Мы стояли спиной друг к другу и смотрели в окна на быстро меняющиеся картины природы.
– Странная форма, – сказал мужчина после продолжительного молчания. – Откуда она у вас?
– Не знаю, – откровенно ответил я. – А какая разница?
Мужчина молчал, продолжая пристально смотреть в окно.
– Куда мы едем? – решил прервать я затянувшуюся паузу.
– Не знаю, – сказал мужчина. – А какая разница?
Снова молчание, сопровождаемое громким стуком колёс.
– Похоже, мы поняли, – сказал я.
– Похоже, – эхом откликнулся мужчина.