Летягин выскочил в коридор и хотел было позвать Лукрецию на помощь Николаю Константиновичу, но Трофим остановил его.
- Придуривается он. Никакой валидол ему не нужен. Так, легкая аритмия… Это меня чуть Кондрат не хватил, и на лбу штемпель остался, каблук у Константиныча твердый… А ты хитрец, Летягин. Проверить меня, небось, хотел. Или взаправду тебе дурно стало?
- Вас проверять не надо. Вы - гад патентованный, - процедил Георгий. А я сейчас с вами чуть человека до инфаркта довел. Следите за моими губами. Я не хочу быть вампиром! Всё понятно?..
- И я тоже не хотел, а пришлось, - миролюбиво сказал Трофим. - Сегодня ты опередил Константиныча, с моей, правда, помощью; завтра опередишь Батищева, только уже сам, - Трофим посторонился, пропуская в курилку Лукрецию и Галину. - Ишь, раскудахтались, курочки… Опередишь, значит, Батищева, но перед этим обработаешь Екатерину Марковну. Обеспечишь, так сказать, тылы. Глядишь, и не страшно тебе станет. Как будет валориса вдоволь, тогда заживешь легко и свободно. Да, по-моему, ты все уже давно понял и просто дразнишь меня.
- Но есть же другие варианты!
- И эти другие варианты тоже вампирические. Пока что друзья делятся с тобой энергией, то есть, на тебя работают другие. А надоест это Кругу и тогда тебя ожидает одна только Яма. Привлечет тебя Батищев по делу Потыкина. На следствии начнешь, словно по писанному рассказывать, как ты своего товарища Потыкина извёл - вы бабу в бигудях не поделили, так ведь? А Николай Константинович подлечится и начнет тебя прессовать, ты ж для него дойная корова, даешь ему и молоко и мясо. И прибыль. Иначе бы его давно заменили молодым маркетологом.
- Вы - ожившие мои страхи, - вывел помудревший Летягин.
- Мы - твой оживший разум, - отбился Трофим.
3. ЯМА
У таблички "Екатерина Марковна Ивушкина" издергавшийся Летягин заплакал. А из-за двери послышался осторожный голос:
- Кто здесь плачет?
- Летягин, - сказал Летягин. - Вы меня еще помните, Екатерина Марковна? Я от вас сбежал. Теперь извиниться хочу.
- А как вы нашли мой адрес?
- В Интернете, - брякнул наобум Летягин.
- Внизу ведь дверь на кодовом замке.
- Замок сломался.
- А взятку предлагать не будете?
- Вам рад бы, у меня денег много в шкафу лежит, но боюсь обидеть.
Дверь отворилась. Екатерина Марковна стояла в простом ситцевом халатике, на шее и руках проглядывали заповедные жилки.
"Открыла дверь, хотя живет одна, - значит, зов по-прежнему инициализирует валентность", - прикинул Резон.
"Это вам не прокуратура, где плотность населения - один мент на один метр", - заболтал Красноглаз.
- Похоже, вы действительно без взятки пришли, - оглядев печального Летягина, сказала Екатерина Марковна. - Тогда почему бы нам не попить чая? - И, пропуская его вперед, добавила. - А ведь, знаете, я и без звонка почувствовала, что кто-то за дверью стоит. Я всегда это чувствую. Последнее время кто-то постоянно мается за дверью, но не звонит. Страшновато… Однажды я не выдержала, открыла - а там огромная собака.
- Вы ее в следующий раз шваброй или ведром. А лучше - не подходите к двери, повесьте табличку "Трибунал". И прейскурант. "Расстрел в 24 часа, расстрел на месте" и так далее, - Летягин мысленно добавил: "И мне-то пуще всего открывать нельзя". - Екатерина Марковна, спасибо за то, что вы меня отстаиваете.
- Я вас не отстаиваю. Просто мы сейчас больше человеческим фактором занимаемся.
"Вот видите - зря надеялись на взаимоотношения. Вы ей всего лишь фактор", - обратил внимание Резон.
"Да не теряй ты времени на эту мурку - столько зажигалок кругом ходит. Выбирай угол атаки!" - рявкнул нетерпеливый Красноглаз.
- Екатерина Марковна, самое большое мое желание, чтобы потребовали для меня правосудия именно вы, а не кто другой. Если, конечно, я кого-нибудь убью насмерть десятидневным сырком.
"Странная у вас манера ухаживать, хотя кто его знает…" - растерялся Резон.
- Не рисуйтесь, Летягин, на самом деле вы - типичная жертва. Поэтому я и позволила вам так распуститься. Но если с вами что-нибудь случится… - она встала из-за стола, - я буду мстить вот этими руками, - Екатерина Марковна протянула Летягину узкие ладошки.
- Разрешите поблагодарить, - он взял эти ладошки, похожие на лодочки, своими, как выражалась Нина, граблями и прижал к груди.
Екатерина Марковна закрыла глаза. Летягин понимал, что это результат действия зова, но ему все равно было тепло и приятно.
"Дядя Жора, ее организм уже готов. Блокируй пути отхода, зажимай в эмоциональный угол", - наяривал Красноглаз.
- Екатерина Марковна, как вы отнесетесь к тому, что я могу внезапно измениться? - спросил Летягин.
- Хорошо. То есть плохо, - не открывая глаз, прошептала она. Вообще-то вам лучше быть самим собой…
Волна уже подходила. Летягин встряхнул Екатерину Марковну:
- Вызывайте милицию! Ведь я недвусмысленно собираюсь пить вашу кровь.
Она открыла глаза, она видела теперь всё и была в полном сознании.
"Мы пропали, - зарыдали монстры, - проклятая истеричка Летягин".
- Нет, не вызову. Правосудие может оказаться просто машиной. Пейте мою кровь, - Екатерина Марковна расстегнула верхнюю пуговку и откинула голову назад, - и делайте это всегда, когда вам надо. Стану я заслуженный донор республики.
- Я вам нравлюсь, - прохрипел непослушным ртом Летягин. - Не обращайте внимания. Это действие зова.
- Нравитесь? - она рассмеялась. - Давайте же, если вы не трус!
"Желание дамы - закон, Георгий Тимофеевич", - галантно сказал Резон.
"Елки, первый раз такое", - растрогался Красноглаз.
Комната пошла щелями, в нее проник сумеречный свет воронки. Летягину стало труднее стоять на ногах - на нем повис Красноглаз, тянул…
"Прости меня, Катя, - мысленно сказал Летягин. - Они сломали меня".
И вдруг она откликнулась, ее мысли передавались ему как будто через руки: "Кажется, я вижу, вижу твоими глазами. Мы можем держаться. Не теряй меня…"
И она не стала красным кустом, а он не стал зверем. А Красноглаза и Резона, двух тварей, унесло вниз.
Вдвоем они видели загон - цепь вампиров, между которыми незрячими овоидами катались люди, пока не исчезали в чавкающей, словно живое существо, горловине. А потом воронка задрожала и рассыпалась. Летягин воссоединил взглядом комнату Екатерины Марковны и ощутил какое-то напряжение сзади. Резко обернулся…
Крадучись, к ним подходил Трофим с выдвинутой вперед челюстью. Лицо вампира мгновенно приняло дружелюбное выражение.
- Ай, а я хотел поиграть в "угадайку". Ну, извините, извините, я не знал, что у вас тут прорыв на любовном фронте.
Екатерина Марковна смутилась и отошла к окну.
Трофим вывел Летягина на лестничную площадку.
- Ты что же, не собираешься ее пить?
- Нет, - сплюнул ему на ботинок Летягин.
- Тогда это сделаю я. Трофим Терентьевич всегда крайний.
- Какое тебе дело? - с угрозой произнес Летягин. - Возвращайся к Головастику, к своему Сергею Эдуардовичу, и скажи, пусть меня карает, но ее оставит в покое.
- Какие мы благородные, - дурашливо залепетал Трофим, а потом басисто добавил. - Она для нас ключевая фигура. Хотя бы не мешай… Или пример Потыкина до тебя еще не дошел?
- Значит, с ним вы поработали, - Летягин почувствовал, что у него есть сила и даже немного уверенности; сжал кулаком горсть мелочи из кармана и ударил Трофима по физиономии.
Трофим упал.
- Ой, выбил, паскуда, - Трофим выплюнул зуб. - Ну, я тебя за то потопчу всласть, деревенщина.
- Я же ваш ученик, можно сказать, - бодрясь, сыронизировал Летягин.
- Ты плохой ученик, двоечник. А двоечников я ем.
Рядом с Летягиным прошла мощная волна. Трофим заерзал, потом его закрутило, чтобы сохранить равновесие он прижался к перилам. Лоб его быстро поехал назад, а нижняя часть лица вперед, озаряясь охотничьим блеском зубов-кинжалов. Пиджак лопнул, как воздушный шарик, и за головой вырос здоровый бугор. Башмаки треснули, и из них показались когти, придав Трофиму немного нищенский вид. Пятки и основания ладоней оторвались от пола и стали вытягиваться, а уши, наоборот, исчезли.
Одновременно Летягин заметил, как в преобразование Трофима входит энергия окружающего мира: по стенам побежали трещины, перила осыпались ржавчиной; пали, как осенние листья, куски штукатурки…
Летягину показалось, что он бежит, преодолевая наклон поверхности, карабкается вверх, цепляясь ногтями и зубами за малейшую выемку. Нет, не показалось. Он, наконец, увидел огромное небо в фиолетовых сполохах. Хотя поверхность воронки теперь была совершенно отвесной, он карабкался по ней, цепляясь четырьмя или шестью конечностями, пока не вырвался наружу. В одно мгновение воронка стала оспинкой на поверхности текущей тверди. Он выкарабкался. На него светило фиолетовое солнце.
Летягин ощутил новое тело и новую силу, сделал несколько шагов своими четырьмя лапами и повел рубленой мордой по сторонам. Ему понравилось.
Страха больше не было, и Летягин двинулся обратно, навстречу бездне.
Туман, стекающий вниз, царапал и щекотал его шкуру, - казалось, это отработанные выпитые души тянутся к своему концу, еще сохраняя мысли и чувства, как свежий покойник сохраняет остатки телесного тепла.