Трофим уже был здесь. Под видом связиста, проводящего новую линию, он ковырялся в стенах, сыпал штукатуркой и поигрывал мягкими согласными в конце слов.
Галина, не вставая и не поворачивая головы, сказала, в частности:
- Летягин, я не хочу из-за вас краснеть. Я делала базовые программы, и люди могут подумать, что система не работает из-за моих ошибок.
- Ваши базовые программы передают базе данных бессмысленные запросы по несуществующим ключам, - слабо сопротивлялся Летягин. - Вы бы хоть предварительную обработку сделали…
Ответила Лукреция Андреевна, подскочив, она выкрикнула:
- У сектора от вас одни неприятности!
Вскоре Летягин уже не различал слов, до него доходил только их общий смысл: не способен и виновен.
- Ну-ка, милый, сходи до параши. А потом расскажешь, что видел, Трофим подтолкнул его к выходу. - Далеко не убегай, сейчас будет опера, - это Трофим уже сказал за дверью. - Я тебе маленькую накачку сделаю, чтобы твой глаз острее стал.
Шлепнула легкая волна, комната наполовину раскрылась и Летягин стал незримым свидетелем следующей сцены.
Николай Константинович неустанно повторял, что не в Летягине дело, Летягин только симптом, и Лукреции Андреевне есть тоже о чём подумать. Лукреция Андреевна, вы же распустили клиента до невозможности. И Галине меньше бы в зеркало смотреть, для нас и так сойдет - не целоваться сюда пришли… Галочка, вы и в самом деле абстракционистка, изготовили, понимаешь, "черный ящик", а Летягин за вас отдувается.
Летягин опытным глазом приметил, что Лукреция Андреевна и Галина уже не шевелятся, остальные тупо разглядывают свои ногти или уставились в одну точку на компьютерном мониторе.
Николай Константинович мягко, по-кошачьи, прыгнул к Лукреции Андреевне, впился и, делая жевательные движения, стал подбираться к ее яремной вене. Несколько капель валориса I слетело на пол, и он, воровато озираясь, размазал их ногой.
- Фу, моральный урод. Взгрызся, будто в котлету, - поморщился Трофим. Позорит нас как класс.
Следующей на очереди была Галина. Но она повела себя беспокойно. Под клыком заерзала, попыталась посмотреть, что ей мешает, стала крутиться…
- Маленькая неряшливость ведет за собой большую ошибку, - принялся рассуждать Трофим. - Не довел ведь ее до полного оцепенения. Нельзя внушать донору, что он беспросветно виноват. Донору должна быть оставлена надежда, что он может исправиться и заслужить доверие.
- Галина теперь на него в милицию сообщит.
- Что ты! Акт произошел слишком быстро. Просто при общении с ним у Галочки будет возникать непонятное напряжение. Дама она нервная и этого топтуна к себе уже не подпустит… А смотри-ка, валенок валенком, а насосался ваш Николай Константинович всех валорисов до отвала! - не без зависти отметил Трофим. - Но, кажется, недолго длилось счастье дяди Коли…
Из смежной комнаты появился Лев Соломонович, начальник отдела, и поманил к себе в кабинет Николая Константиновича.
- Вот она, пищевая пирамида во всей красе. Не для себя старался, - злорадно прошептал Трофим. - Смотри, какие теперь рожи корчит.
И действительно - лицо Николая Константиновича выражало "последнее прости". Летягин не удержался от хмыканья, есть еще справедливость на свете.
- А твоя афиша не лучше была, когда он тебя сегодня приголубил, - сказал Трофим.
- Как! Уже? - встрепенулся Летягин.
- Уже. И так будет всегда, пока не перестанешь блеять и не начнешь рыкать в ночи. А теперь пошли к следующей двери и полюбуемся Львом Соломоновичем.
Начальник отдела немало говорил о "летягиновщине", как о пережитке совковой нерыночной экономики. Сей феномен старший начальник прямо не ставил в вину Николаю Константиновичу, но постоянный рефрен Льва Соломоновича: "Вы отстали от жизни" отражался на лице начальника сектора тенью беспомощности и покорности. Голова Николая Константиновича стала никнуть, а нос у Льва Соломоновича - удлиняться и утончаться. Когда процесс увенчался созданием хоботка, на виске у младшего начальника расцвел и, тихо побулькивая, раскрылся красный тюльпан. Как большой шмель старший начальник опустил хоботок в чашечку новоявленного цветка и втянул столько крови, что стал шире в плечах, и даже расстегнул, отдуваясь, пуговицы пиджака.
- Плохой солдат, а хорошо стреляет, - восхитился Трофим.
Николай Константинович очнулся и, окрашенный в цвета свежего трупа, выслушал еще несколько интересных мыслей по коренному изменению работы сектора, которые не так давно были его собственными.
Глядя на шатающегося и бредущего по коридору Николая Константиновича, Трофим сказал:
- Почему бы тебе не поменяться с ним местами? Не все же этим вампирам-самоучкам пустошить тебя, Георгий. Лукреция бегает в пятьдесят пять, как девочка, за счет твоей энергии, а Галина тычет тебе в нос твои же идеи. Она же сперла у тебя концепций на целую диссертацию!
- Слушайте, если все тут - кровопийцы, то почему тянут валорис друг у друга? - спросил Летягин. - И есть ли смысл становиться в ваши ряды?
- Смысл есть, - стал терпеливо объяснять Трофим. - Они - несознательные и неорганизованные упыри, у которых существует замеченная тобой пищевая пирамида. Да, нижняя ступень служит провизией для верхней, и так далее. Будь уверен, что Льва Соломоновича скоро вызовет на коврик стратегический инвестор и там отведает по полной программе… Слышь, у Льва уже телефончик звонит… На эти как будто неформальные гастрономические отношения накладываются уже формальные, социальные, экономические. Вот почему ты внизу, хоть и не дурак… И только мы, сознательные вампиры-профессионалы, создали все условия, чтобы ты вошел полноправным членом в наш Круг, где валорис каждого неприкосновенен и где дозволен только один вид работы - с донорами, поскольку доноры не являются членами нашего сообщества… Ну, что, пошли от теории к практике, пора допивать Николая Константиновича. Он и так уже огорошен, обрабатывать его долго не надо, - и Трофим потянул Летягина за собой.
Начальник сектора метался в курительной комнате возле туалета.
Летягин неожиданно для себя заговорил:
- Николай Константинович, я сейчас готовлю докладную записку от вашего имени заместителю директора. В ней говорится о том, что начальник отдела систематически третирует ваше подразделение, не дает ему творческой свободы и на этом фоне создает миф о своей компетентности. Позитивная часть записки содержит предложение о выделении нашего сектора в отдел перспективных разработок со свободной тематикой. Как вы думаете, кто может возглавить этот отдел?
Летягин заметил, как в начальнике сектора происходит исполненный надежд бросок из грязи в князя, лишающий его осторожности.
- Ваши идеи, Николай Константинович, не должны пропадать, на вас не должны наживаться…
Голова начсектора стала клониться набок, глаза наполовину закрылись веками.
- Вот что зов делает, - удовлетворенно подытожил Трофим, - а у тебя получается, Жорка.
- Мы будем продавать ноу-хау. Скоро симпозиум по нашей тематике в Италии… Бабье лето на Лозанском озере… - не мог остановиться Летягин.
Николай Константинович замер в полном оцепенении. Курительная комната рассыпалась, начсектора превратился в сочащуюся кровью сетку.
- Ну всё, Летягин, пришел твой звездный час, - торжественно молвил Трофим. - Теперь не отвертишься. Тебе его нисколько не жалко, это факт. Вдобавок ты голоден.
Подошла волна и кожа Николая Константиновича потеряла цвет - стало видно переплетение сухожилий, жировую прокладку на щеках; кровеносные сосуды начсектора поползли как змеи, а потом стали набухать и раскрываться как цветы… Но от первого же глотка крови Летягина затошнило. Он сделал знак руками, мол, не могу.
- Терпи! - заорал Трофим. - Где твоя воля, спортивный характер! Вспомни Сеул, Барселону.
Но вампир-новичок полностью отдался конвульсиям. Николай Константинович тем временем открыл глаза, увидел потусторонний провал вместо лица Летягина, еще ничего не понял, но уже испугался, затряс челюстью.
- Что будет?! - схватился за голову Трофим. - Сейчас он опомнится, взовьется, как ракета.
Так оно и случилось. Николай Константинович глубоко вздохнул и заорал:
- Убивают!
Трофим успел перехватить его за штанину, но получил от начсектора удар каблуком в лоб.
- Держи "корову" или ты уже, считай, на нарах! - рявкнул Трофим.
Безучастный доселе Летягин прыгнул за убегающим начальником и, ухватив его за шиворот, попытался удержать на месте. Николай Константинович ловко вывернулся из пиджака и стал вылезать из рубашки. Летягин уже не знал, как его скрутить, но тут подоспевший Трофим просунул беглецу пальцы за щеки и швырнул его на пол курилки. Николай Константинович понял, что спасения нет, и приник щекой к половицам, кося страдальческий глаз на мучителей.
- Прямо умирающий лебедь, - справедливо подметил Трофим и, отключив начсектора ударом ладони по основанию черепа, стал торопливо ловить сгустки крови, вылетавшие из лопнувшего запястья донора; наскоро закончив это дело, он мотнул головой. - Эй, производитель хлопот, подсоби.
Вдвоем они посадили сверхтяжелого от бесчувствия Николая Константиновича на стул, после чего Трофим несколько раз произнес ему в ухо:
- Мы - твои друзья. Летягин - сама надежда, он свой человек. И еще. Откроешь глаза, только когда встанешь на ноги… Фу, умаялся с вами, пора пар выпустить.
Трофим скрылся в кабинке туалете, а Николай Константинович закряхтел, поднялся, потер лицо и, как после сна, не совсем членораздельно сказал:
- Спасибо Георгий Тимофеевич, за проделанную работу. Готовьте вашу записку, я подпишу. И отправляйте ее прямиком к замдиректора… У вас валидола нет?