* * *
Был вечер. Все, как обычно, собрались за трапезой. Сквозь окна столовой –кухни проникал мягкий свет, окрашенный в красное. Два десятка монахов заворожено наблюдали, как настоятель хлебает гороховый суп с лапшой. Саня сидел напротив Трифона, время от времени с задумчивым видом кидая в рот маленькие кусочки хлеба.
Игумен отложил ложку, допил остатки бульона, отставил тарелку. Затем чинно, не спеша, выпил молоко. Как по команде, с тяжким вздохом, монахи поднялись.
– Спасибо Господу, который нас поит и кормит! – нараспев возгласил Феофил. – Да святится имя его ныне и присно и во веки веков! Благослови братию, Иисус!
– Аллилуйя! – грянуло 20 глоток.
– Детки мои! – возвышенно сказал игумен. – На повестке вечера один важный вопрос! Нужно отнести брату Сергию его порцию супа и молока на пост к воротам! Кто желает это сделать?
– Яяяяя! – одновременно крикнуло 20 голосов.
Настоятель обвёл глазами стол, увидел полную тарелку, стоявшую перед послушником, поднял на него взор:
– Ты, почему не ешь, брат Александр? Нет аппетита?
– Типа того, – ответил Сидоркин. – Очищаю душу…
– Послушник Александр отнесёт брату Сергию суп и молоко! – объявил игумен. – Все свободны, можете заняться личными делами… Александр, отнесёшь пищу, и придёшь ко мне, не запамятуй!
Сидоркин молча кивнул, собрал нехитрые яства и вышел из трапезной. В правой руке он нёс небольшой тазик, накрытый листом бумаги. В левой держал литровую кружку молока, сверху неё покоилась тарелка с хлебом. Подошел к кирпичному флигельку возле ворот. Ударил ногой в дверь. Она, скрипя петлями, отворилась. Сидоркин вошёл. Побелённые стены были чисты, без обоев и картинок. В углу, на тумбочке, стояла икона. Ещё были стол под клеенкой, коричневый диван и два стула – убранство флигелька не отличалось оригинальностью.
На этом самом коричневом диване и возлежал брат Сергий. Увидев Саню, сразу вскочил.
– Вот твоя жратва! – сказал Сидоркин, ставя посуду на стол. – И моя порция, как и обещал.
– Спасибо, брат Александр! – инок присел на стул, достал из ящика стола алюминиевую ложку, и – придирчиво ощупав глазами тазик – принялся, жадно чавкая, поглощать похлёбку.
– Слушай, Серёга, я хочу тебе помочь… – начал Саня, опускаясь на диван.
Монах на секунду оторвался от еды, посмотрел на вора, показывая, что слушает, и вновь погрузился в чавканье.
– Я вижу, что ты здесь постоянно голодаешь, – продолжал карманник, закидывая ногу за ногу. – Мало того, кормят всякой дрянью… Я смогу тебя выручить. Как думаешь, почему я ничего не трескаю?
Инок недоумённо подвигал плечами, промычал с набитым ртом:
– У-у-у?..
– У меня был с собой запас хавки, – пояснил ворюга. – Я пронёс её в карманах штанов и за поясом. Как понимаешь, много я пронести не мог, и еда уже закончилась. Но сегодня мне привезут из города уже много. Я желаю поделиться с тобой.
– А что тебе привезут? – Сергий, наконец, смог сказать.
– Что привезут? – повторил послушник. – Гм… Ну, колбасу, всякие там паштеты… курицу…
– До воскресенья Великий пост, мясного нельзя! – возразил монах, жуя слова. Рот был забит супом.
– Ты, главное, не грузись постом! – осадил Сидоркин. – Господь, думаю, не обидится, если мы немного потешим плоть.
– Ты уве-ерен? – спросил инок.
Он вытянул губами из тазика остатки жидкости, проглотил. Взялся за кружку.
– Конечно! Ты ведь хочешь курицу?
– Хочу! – согласился Сергий, потупив глаза.
Затем он, громко булькая, в несколько глотков, опорожнил кружку с молоком.
– Ну и классно! Сегодня ночью я стукну в окно, отопрёшь ворота. Возьму продукты и сразу назад. Поделим их по –братски! – Саня встал, собираясь уходить. – Жди!
– Почему ты заботишься обо мне? – Сергий также поднялся.
– Нравишься ты мне, Серёга! – подмигнул ворик. – В тебе есть что-то такое… э-э-э… – он щёлкнул пальцами, огляделся, упёрся взглядом в икону и неожиданно выпалил. – От Бога!
Монах хлопнул ресницами.
– Нет, точно! – развивал мысль Сидоркин. Он подошёл к лику Спасителя, взял иконку в руки, посмотрел на толстяка. – Ты и этот Парень сильно похожи!
Сергий, заворожено глядя на собеседника, провёл пальцами по щеке, ощупал подбородок, нос.
– Посмотри в зеркало, увидишь!
– В обители нет зеркал… – грустно констатировал монах. – Это дьявольское изобретение…
– Ну, я тебе говорю, – не отставал карманник, ставя икону назад. – Те же глаза, губы… – Он приблизился к иноку, хлопнул по плечу. – Ты, случайно, не в родстве с ним, явно далёкий потомок.
– У меня в Израиле дядя жил! – сообщил Сергий, зардевшись.
– Ну, вот видишь! Бог, кажется, был евреем?
– Иудеем! – поправил монах. – Что, в принципе, одно и то же!
– А я что говорю! До ночи, Серега, – усмехнулся Сидоркин. – Пойду, приготовлю мешок побольше для еды. – Саня вышел.
14. Чистый четверг
Сидоркин потянул дверь игуменского кабинета и очутился внутри. Феофил сидел за столом, глубоко погружённый в чтение. Он был так увлечён процессом, что даже не слышал, как Саня зашёл.
Сидоркин кашлянул. Ноль эмоций.
– Аббат! – позвал негромко Саня. Никакого ответа.
– Ээй! – крикнул Сидоркин, он пожевал губами и добавил. – Фе…фил?..
– Ааа?.. – настоятель встрепенулся. Затем поднял глаза, нежданно улыбнулся, показал рукой. – Присаживайся!
Возле единственного окна стоял стул, перед ним таз с водой.
Сидоркин подошёл к стулу, переставил его на полметра и сел.
– Разувайся! – скомандовал Феофил, вставая.
– Зачем? – удивился послушник.
– Буду мыть тебе ноги! – ответствовал игумен, закатывая рукава.
– Чтоо? – поразился Саня.
– Сегодня Чистый четверг! – со значением произнёс настоятель.
– Я знаю, что четверг… – протянул Сидоркин. – Слушай, ты случайно не педик?..
Игумен стал подходить, расставив поднятые руки, как хирург, готовый к операции.
– Сто-ой! – вор вскочил, спрятался за спинку стула. Предупредительно выставил вперёд ладонь.
– Не надо! Не подходи! У меня три ходки, но я никогда не имел мужиков, не говоря уж о том, что мужики не имели меня! Так что ты ошибся адресом!
– Сынок, ты не понял меня… – мягко произнёс Феофил. – В четверг перед Пасхой у нас все моют друг другу ноги…
– Ну и мойте, я-то тут при чём? – сопротивлялся карманник, отступая задом к выходу.
– Брат Александр, это новозаветная традиция, запечатлённая в Писании! – игумен остановился возле стула. – В данный день Иисус мыл ноги своим ученикам и наказывал им делать то же самое своим знакомым в дальнейшей жизни… А также учить этому людей!
– Да ты что!? – Сидоркин остановился. Опустил руки. – Но… для… чего!?
– Тем самым Иисус показывал, как надо вырабатывать кротость и смирение в себе! Кроме того, мытьё чужих ног – хороший способ укротить гордыню… Я сегодня накричал на тебя и выругался, тем самым войдя во грех… Мне не очень приятно мыть твои ноги, они, наверно, жутко воняют после коровника… – Феофил опустил голову, затем резко вскинул. – Но я желаю смирить свою плоть, искупить грех и встретить Пасху с чистым сердцем! Поэтому разувайся, садись на стул и не сопротивляйся!.. Потом, как я и обещал, мы вместе пойдём в часовенку и я помогу тебе уговорить Иисуса на то, чтобы он помог тебе… – Феофил замолчал, подвигал нижней губой. Похоже, он сам запутался в замысловатом предложении. – В общем, ты знаешь, о чём мы будем просить! – закончил игумен.
– Ну, ладно, – Сидоркин вновь присел, стащил галоши и носки, пробормотав: – Хорошо, что Иисус мыл только ноги.
Настоятель нагнулся, переставил таз к стулу, встал на колени. Карманник опустил ступни в воду.
15. Вторая ночь. Кража
Давно уже стемнело. Луна стояла в последней четверти. На территории монастыря не слышалось ни шороха. От угла храма отделилась тёмная фигура, перебежала несколько метров до входа в церковь, потянула на себя дверь и исчезла внутри.
Прошла минута, в алтаре вспыхнула зажигалка, осветив Санькино лицо. Он повёл рукой… Язычок пламени выхватил из мрака выключатель, находящийся прямо у царских врат, рядом с вешалкой, на которой висели рясы: белая, чёрная, голубая. Карманник щёлкнул выключателем. В алтаре загорелся электрический свет от 4 –х светильников, закреплённых по углам комнаты. Сидоркин положил зажигалку в карман брюк, приблизился к широкому деревянному столу посреди алтаря – Святому Престолу. Он был накрыт двумя скатертями – одна из них, конечно, плащаница, о чем Саня не имел ни малейшего понятия, для него это были просто две скатерти – коричневая, сверху белая. На столе лежала Библия в красивом переплёте.
– Кажись, этот стол мне и нужен, – вымолвил Саня, сжимая в руках выдергу. Потом положил инструмент на пол, рядом опустил Библию. Одновременно сдернул обе скатерти. Стол обнажился. Вор обошел его кругом, глядя с прищуром, увидел две шарнирных петли, соединяющих столешницу и основание. На всякий случай ощупал их рукой.
– Отлично! – обрадовался Санёк. – Выдерга не понадобится. Похоже, герцог напутал насчёт взлома, все гораздо проще.