- Умоляю вас, леди и джентльмен, не убегайте! - обратился он к ним, и странный голос его - отчётливый, громкий - испуганным эхом метнулся вверх и вниз по лестнице. - Я ваш гость и совершенно не опасен. Извините, что напугал вас. Я устал и немножко расслабился - тело приобрело естественный вид.
- Что он городит? - шепнула Айрис. - Он тоже сумасшедший? А куда девался этот… ну, осьминог?
- Леди и джентльмен! - Незнакомец, очевидно, расслышал шёпот Айрис. - Я вполне нормален. Просто я не человек - тело-аналог выбрано для удобства общения и преодоления психологической несовместимости.
Человек выступил из тьмы коридора и церемонно поклонился. Лицо его было бледным, даже чуть зеленоватым и каким-то ненатуральным, словно перед ними стоял манекен. Одет незнакомец был в чёрный фрак с чересчур длинными фалдами и кружевную рубашку. Руки в белых перчатках сжимали такой же белый свиток.
- Говоря вашими понятиями, я - инопланетное существо. - Голос странного незнакомца лился ровно и спокойно, и тут Лоусон с ужасом понял, что голос идёт неведомо откуда - рта незнакомец не раскрывал. - Я Чрезвычайный и Полномочный Посол Галактического Содружества. Вы можете принять мои верительные грамоты?
Незнакомец поднял свиток, и он мгновенно развернулся. На белом поле вспыхнули алые письмена. Они не только светились, но и двигались, сменяя друг друга, точь в точь как на экране дисплея.
- Это похоже на правду, - шепнула Лоусону поражённая Айрис. - И в то же время - явный бред.
Мысли Лоусона разбегались, но одно он знал точно и поэтому, не раздумывая, сказал:
- Нет, грамоты мы принять не можем. Вы должны вручить их главе государства. Или даже передать в ООН, Генеральному секретарю.
Звёздный посол чисто по-человечески вздохнул и свиток как бы сам собой свернулся в его руках.
- Ваша планета уже дважды облетела вокруг светила, а я никак не могу вручить свои верительные грамоты. Я брожу по этому городу-лестнице и все посылают меня к чёрту. Это и есть глава вашего государства?
Айрис нервно хихикнула. Лоусон, оценив ситуацию, тоже улыбнулся:
- Это скорее абстракция… Форма отказа… Но вы не огорчайтесь. Когда-нибудь вы найдёте тех, кто вам нужен. Мы рады, что встретили вас.
- Тогда я пойду вниз, - заявил Звёздный посол. - Мне подсказали: там находится выход из города-лестницы.
Лоусон вспомнил о полицейских на площадке одного из нижних этажей, о том, что она простреливается засевшим в чужой квартире грабителем. Туда - и с верительными грамотами Галактического Содружества?..
- Мой вам совет, - сказал он Звёздному послу. - Побудьте здесь до утра. Там, внизу, - он замялся, подыскивая понятные в данной ситуации слова. - Там сейчас идут… важные… переговоры. Вы можете помешать.
- О, конечно! - воскликнул вежливый Посол. - Я чту обычаи всех разумных существ. В таком случае я ещё немного расслаблюсь и поплаваю под потолком в своей первичной форме. Пусть путь ваш будет приятным.
- Спасибо, - ответила Айрис. Она уже успела надеть туфли и стояла подтянутая и собранная. - Приятного вам плавания.
Они стали подниматься дальше. Буквально на следующей площадке Айрис, которая прикрывала губы рукой, не выдержала и громко рассмеялась.
- Ой, не могу! Бедный пришелец… Он никому не нужен - понимаете? Вместе со своими верительными грамотами - никому! И нам в том числе. Потому что единственное, чего нам хочется, - добраться домой, принять душ и упасть в постель. И никаких тебе пришельцев!
Генри промолчал. В самом деле. Не тащить же Звёздного посла к себе в квартиру. А спускаться на ночь глядя вниз, куда-то ехать с ним, доказывать, что вы оба не сумасшедшие - где взять на это силы? Тут своих неприятностей вагон и маленькая тележка. Айрис права: люди поголовно эгоисты, даже те, кто играет в альтруизм. Просто им так выгоднее, удобнее. Например, он. Спас девушку от насильников, проявил благородство, а значит, тем самым возвеличил себя и теперь может втайне любоваться собой: ах, какой я хороший, какой благородный…
- Мы уже прошли все сто десять или сто двадцать этажей! - заявила Айрис. - Всё, я больше не могу.
- Привал так привал, - согласился Лоусон. Он тоже изрядно устал. Ноги гудели от напряжения, сердце билось тяжело и громко, как большая рыба, которую вытащили на берег. - Можем, кстати, перекусить.
Айрис снова сняла туфли. Немного подумав, Лоусон достал папку с рукописью, положил на ступени.
- Садитесь. Да садитесь же, ничего ей не будет. Это для автора даже пикантно: таким образом определить судьбу своей книги.
Лоусон достал из сумки сыр и печенье, затем, выдержав паузу, извлёк оттуда уцелевшую бутылку вина.
- Вы не просто мой спаситель, - сказала Айрис, и голос её был таким, что Генри тотчас захотелось стать пожизненным альтруистом. - Вы - ангел! Ангел во плоти, который пьёт красное вино и курит хорошие сигареты, сумка которого набита швейцарским сыром и отменным галетным печеньем. Давайте же быстренько всё это на стол!
Айрис постелила на ступеньку газету, и они стали ужинать, перекидываясь ничего не значащими фразами и передавая друг другу вино - пить пришлось прямо из горлышка.
- Теперь мы будем знать мысли друг друга, - засмеялась Айрис. - Есть такое поверье: кто пьёт из одной посуды…
- Вы рискуете, - предупредил её Лоусон. Ему нравилась и их болтовня, и сама девушка - по-видимому, усталая и несколько разочарованная в жизни, но такая живая и непосредственная.
- Мне нечего терять, - махнула рукой Айрис. - Хотя, конечно, с писателями связываться опасно. Из-за вас и с обыкновенными людьми начинают происходить чудеса. Объясните мне: что это за калейдоскоп встреч и приключений на какой-то вонючей лестнице? В жизни ведь так не бывает.
- Разве наша жизнь это жизнь?! - Лоусон отломил кусок сыра, запил его глотком вина. - Мы движемся по одним и тем же замкнутым орбитам. Дом, работа, магазин, несколько приятелей или приятельниц. Плюс "окно в мир" - телевизор. Мы потому так охотно поглощаем синтетические модели жизни, что они безопасны. Книгу можно отложить, телевизор выключить. А здесь, на лестнице, всё настоящее - непредсказуемое, порой опасное.
Лоусон помолчал, затем вздохнул и с горечью продолжил:
- Вот вы думаете: раз я писатель, у меня интересная, насыщенная жизнь. Ничего подобного. Во-первых, тяжкий ежедневный труд, борьба с собственным косноязычием и несовершенством. Во-вторых, многие из нас, литераторов, только делают вид, что исследуют реальность. На самом деле они бегут от неё, и я - в первых рядах этих беглецов. Вы правильно сказали о Посреднике, то есть обо мне, его создателе - "чего он так выпендривается". А всё потому, что мне легче представить и описать беседу с богом, чем вас, или, например, тех, кого мы встречали на этой лестнице.
- Разве я такая уж загадка? - удивилась Айрис.
- Нет. Но вы - тоже мир в себе. Чтобы его изучить и понять, нужно время, усилия. Кроме того, нужно владеть одним из труднейших умений - искусством общения.
- По вечерам я обычно бываю дома, - улыбнулась Айрис. - Заходите, изучайте.
- Я всегда думал, хоть и не распространялся об этом, что жизнь познать невозможно, а главное - не нужно. Мол, душа моя настолько обширна и загадочна, что её хватит на всю жизнь. Только пиши… Оказалось, этого мало… Я всё время, пока мы тут карабкались вверх, думал о своём романе. Его отвергли не потому, что он так плох. Беда его, очевидно, в оторванности героя от реального мира. Я сам живу синтетической, искусственной жизнью и таким же сделал своего героя. Самоанализ, копание в своих чувствах… Он тоже, как комета, ходит по замкнутой орбите. В нём есть вращение, но нет движения. А без него нет чувств. Он - неинтересен, понимаете?
Айрис, чьё лицо в полумраке лестницы казалось осунувшимся и усталым, вздохнула.
- Но ведь так живут многие, - сказала она. - Большинство. Не каждый же день обесточиваются небоскрёбы, и даже не каждый день тебя хотят изнасиловать… Однообразие нашей жизни, увы, не исключение, а правило.
- Значит, читателя надо обманывать, - заключил Лоусон. - Давать ему искусственную, но гальванизированную жизнь. Нарочито активную, нашпигованную неожиданностями и приключениями. Заметьте: моды и пристрастия меняются, а боевики и детективы всегда в ходу.
- Вам виднее, - Айрис пожала плечами. - Хотите, я прочту ваш роман и скажу, чего ему не хватает. Я не критик, но белое от чёрного отличить смогу.
- Буду признателен, - обрадовался Генри. - Кроме того, это идеальный повод увидеть вас ещё раз.
На лестнице зацокали женские каблуки. Кто-то тоже поднимался на самую верхотуру Вавилон-билдинга.
Айрис подвинулась, чтобы пропустить путницу, завернула остатки сыра в газету. И тут же, приглядевшись к устало плетущейся по ступеням женщине, обрадовано воскликнула:
- Джулия, ты?! Привет!
- Айрис? - удивилась та. - Привет! Как тебя сюда занесло? О, да ты с парнем. Поздравляю.
- Спасибо, - засмеялся Лоусон. - Давно меня так не называли.
- Я иду с первого этажа, - ответила Айрис, - Такого насмотрелась… Если бы не Генри…
- Ну, ты даёшь! - воскликнула Джулия. - Да тут даже днём небезопасно. Я живу тут, на лестнице, и то по вечерам не знаю, проснусь ли утром. Если, конечно, есть время спать.
Она хихикнула, повернулась к Лоусону.
- Ты береги её, парень. Айрис - классная подруга. Я иногда захожу к ней погреться, и она, заметь, нос не воротит. А что? Проститутки - тоже люди.
Джулия попросила сигарету и, профессионально вихляя бёдрами, пошла дальше. В полумраке снова громко зацокали её каблуки.
- Гуд бай, - бросила она на прощанье. - Прошвырнусь немного, ребятки. А то одной да ещё в темноте сидеть - скучища.