Югонна ловко распахнул шелковую рубаху и открыл пояс, туго схватывающий его талию.
- Здесь у меня кое-что сохранилось, - сказал он. - Я хочу побыть в одиночестве, поэтому подай мне, что найдешь съестного на своей кухне, вон в тот угол. А я тем временем достану монеты.
- Понимаю, - кивнул хозяин. - Иной раз на то, чтобы вытащить деньги, требуется время. Но если ты обманул и денег у тебя нет…
- То ты продашь меня в рабство, - заключил Югонна, улыбаясь уверенно.
- Нет, просто убью, - ответил хозяин так спокойно, что у Югонны мороз пробежал по коже.
Конан оценил деликатность случайного знакомца. В разговорах киммериец не раз упоминал при нем о том, что избрал путь через пустыню именно для того, чтобы избавиться от всякой компании. И теперь, едва только они добрались до оазиса, Югонна спешил освободить Конана от своего общества.
Киммериец уселся возле очага, скрестив ноги, и скоро ему подали большой кусок плохо прожаренной баранины и кувшин с разбавленным вином. Конан принялся за позднюю трапезу.
Он уже совсем было выкинул из головы Югонну со всеми его загадками, как вдруг хозяин подсел к киммерийцу и доверительно проговорил:
- А знаете, господин варвар, что я вам скажу…
Конан поднял на хозяина убийственный взор. Более догадливый человек давно бы убрался прочь, встретившись с таким взглядом, но хозяин был не из таковских. У него имелось, что сообщить киммерийцу, и он не уйдет, не выполнив задуманного. Как все трактирщики, он был любопытен.
- Чудно одет ваш приятель, - продолжал хозяин.
- Да, одежка странная, - согласился Конан с набитым ртом.
- Совсем не для пустыни, верно?
- В самую точку.
- И босой. У него была хоть какая-то обувь?
- С бабочками, - лаконически ответил Конан.
- И что с нею стало?
- Улетела.
- Понятно… - Хозяин вздохнул, оглянулся на Югонну. Тог пил кислое молоко и жевал лепешки, обмакивая их в чашку с молоком, и явно не подозревал о том, что харчевник с киммерийцем обсуждают его.
- Что-то с ним не так? - спросил Конан.
- Просто не возьму в толк, как такой человек, как вы, оказались в столь странной и неподходящей компании.
- Это уж не твое дело, - сказал киммериец.
- Как знать, - ответил хозяин, поднимаясь. - А только тут была пару дней назад женщина.
- О! - вымолвил Конан. - Странно!
- Она путешествовала одна.
- Действительно странно. Хотя и такое случается.
- И одета была похоже.
- С бабочками?
- Вы мне не верите, - зашептал хозяин, то и дело косясь в сторону Югонны, - а ведь я правду говорю. Чудная была, вроде этого, который с вами приехал. Глазищи на пол-лица, темные, а сама бледная, как молоко. Платье - как у него рубаха, пояс под грудью, а когда ходит - видны штаны, и тоже с пузырями сверху, как бы подвязанные… Вот в точности как у него.
- Может быть, сейчас такое в моде где-нибудь в Аквилонии, среди тамошних аристократов, а мы здесь сидим посреди пустыни и ничего такого не знаем, - возразил Конан.
Харчевник с хитрой улыбкой покачал головой.
- За кого вы меня принимаете, господин варвар? Уж я-то хорошо знаю, что и где нынче в моде. Через мой караван-сарай проходят сотни торговцев, каждый со своим товаром. Они везут шелка и пряности, и готовое платье, и украшения… И все любят поговорить. Такой уж народ - болтливый. Рассказывают, что выгодно продавать, а что не окупится, будь товар хоть трижды хорош. Нет такой моды - штаны с пузырями и рубаха с прорезями почти до пят. Нигде нет. И ни один торговец такой одежды не везет. Да и сам этот шелк… Вы к нему хоть приглядывались?
- Не было времени, - отрезал киммериец.
- И напрасно! Роспись ручная, я такой не видывал. Без трафаретов, понимаете? Как будто художник рисовал. Или каллиграф.
- Не вижу в этом ничего особенного. Кхитайские богачи любят такие вещи.
- Любят! Но роспись не кхитайская. Уж это-то вы могли бы заметить. И шелк слишком плотной выделки. Такого тоже сейчас не делают. Во всяком случае, я не встречал.
- Мало ли чего ты не встречал, - проворчал Конан. - У меня была любовница, воровка и акробатка, женщина всяческих достоинств, - ее ты тоже, полагаю, не встречал.
- Зонара? - улыбнулся караванщик. - Нет, ошибаетесь, любезный: ее я встречал пару раз…
Конан только развел руками.
Хозяин, довольный тем, что последнее слово осталось за ним, отошел от киммерийца, предоставив тому в одиночестве дожевывать мясо, а заодно и осмыслять полученные сведения.
Ничего нового Конан, собственно, о своем спутнике не узнал. Одежда странная? Не заметил бы этого только слепой.
А вот наличие некоей женщины, одетой похожим образом, удивило киммерийца по-настоящему.
И если такой моды действительно нет нигде в Хайборийском мире, значит, эта женщина каким-то образом связана с Югонной…
Конан достал из кошеля монету и положил рядом с кувшином.
Хозяин тотчас появился рядом и услужливо улыбнулся. Он поклонился киммерийцу:
- Что угодно господину?
Когда хозяин выпрямился, монета уже исчезла. Конан восхитился ловкостью, с которой это было проделано.
- Расскажи еще про ту женщину.
- Про какую женщину?
- Не притворяйся! - рыкнул киммериец. - Ты понял, о ком я спрашиваю.
- А, про ту - бледную, в чудном наряде… - Трактирщик задумался. - Ничего особенного. Расплатилась драгоценностями. Отдала кольцо с камнем. Простое колечко, но камень хорош. Денег у нее при себе не было. Впрочем, она бы и телом могла бы расплатиться, охотники бы нашлись… И вот еще что. Конь у нее был такой же чудной, как и она сама. Или верблюд? Тут уж все сбежались поглазеть.
- Что ты имеешь в виду? - нахмурился Конан.
- Имею в виду чудного верблюда, - упрямо повторил хозяин. - Размером он точно был с верблюда. Ноги мощные, копыта раздвоенные и лохматые сверху, понимаешь? Вот эдакие. - Он растопырил пальцы руки. - А шея длинная, длинней, чем надо. Раза в полтора длинней, думаю. И голова крупная, мясистая, а глазки маленькие и почти без ресниц. Мы его хорошенько рассмотрели, этого зверя. Он сперва зерно брать не хотел. Как будто никогда прежде зерна не видел. Потом, правда, распробовал. И даже понравилось ему. Странный, говорю тебе.
- Все это странно, - промолвил Конан.
Хозяин подмигнул ему и отошел.
Киммериец скоро растянулся прямо там же, где сидел, заложил руки за голову и заснул крепким сном без сновидений.
* * *
Между тем Югонна все не знал, на что ему решиться. Он покончил с трапезой и наконец снял пояс. Как он и говорил Конану, прежде чем очутиться в пустыне, он находился у себя дома, в спальне. В поясе этом он носил несколько монет на счастье, согласно обычаю, принятому в семье. Когда мать преподносила Югонне пояс, она объяснила:
- Ты никогда не должен расставаться с этой вещью. В пояс зашито десять монет. Таков обычай. И хотя мы давно уже утратили нужду в том, чтобы постоянно иметь под рукой деньги, память об этом не умрет. Наши предки построили благосостояние семьи благодаря тому, что всегда могли расплатиться за услуги. И пояс - напоминание об этом.
- Я понял, - кивнул Югонна.
Странно, что слова матери сбылись буквально. Югонне никогда и в голову не приходило, что пояс с монетами может стать чем-то большим, нежели просто символ.
Он вытащил золотую монету и положил ее на ладонь. Она была красива, в своем роде совершенна: треугольная, исписанная знаками на одной стороне и украшенная изображением сидящей богини - на другой.
Эта монета поможет ему расплатиться за ночлег и еду. А что ожидает его дальше? Куда ему отправиться? Где его дом? Югонна даже приблизительно не представлял себе, в какую сторону ему направиться…
Краем ухе, он уловил обрывок разговора Конана с хозяином. Те, очевидно, считали Югонну чем-то вроде слабоумного, потому что обсуждали его самого в его же присутствии и даже не считали нужным понизить голос.
Он услышал: "… чудная одежда… женщина, одетая так же… и верблюд странный, с длинной шеей…"
Югонна поднял руку, подзывая хозяина. Тот приблизился, встал рядом, всем своим видом выражая готовность услужить.
- О чем вы только что говорили с киммерийцем? - требовательно спросил Югонна.
- Но, господин, вряд ли тема нашего разговора может заинтересовать вас, - харчевник отвел взгляд.
- Если я спрашиваю, значит, меня это интересует, - возразил Югонна.
- Господин, - твердо произнес харчевник, - я не могу пересказывать вам то, что говорил другому постояльцу. Это невежливо по отношению к нему.
- Да? - Югонна прищурился. - А обсуждать мой внешний вид и мои манеры в моем же присутствии - это, по-вашему, вежливо?
- Если мы и делали это, то без всякого недоброжелательства.
- Вот как? Коли вы оба такие мои доброжелатели, то и скрывать вам нечего, так что выкладывай правду.
Югонна раздвинул пальцы, и в просвет мелькнул золотой отблеск монеты, которую он накрыл ладонью при приближении хозяина. Глаза у харчевника загорелись ответным блеском. Он опять поклонился своему гостю.
- Кажется, я увидел что-то блестящее.
- Точно.
- Возможно, я могу рассказать кусочек нашей беседы. Так, самый незначительный и невинный. Ничего особенного и уж конечно никакого недоброжелательства.
- Сделай милость.
- Я говорил, что видел женщину, одетую похожим образом. Мода, видите ли, весьма странная. Обращает на себя внимание. И женщина эта ехала на верблюде со слишком длинной шеей и, что странно, с маленькими глазками. У верблюдов, если вы имели удовольствие наблюдать их, глаза обычно большие, как у красивой женщины.