– Что это такое, Вургер? – она сунула ему под нос пороховницу.
– Зелье для присыпания ран, – лишь самую малость задумавшись, ответил раб. Зазвенели колокольчики – Нан засмеялась.
– А не присыпать ли твои раны этим зельем?
Вургер пожал плечами.
– Порохом в самом деле иногда присыпают раны.
– А это что такое? – она за завязки покачала перед ним мешочек, взятый из ташки убитого. Мужчина следил взглядом, словно за маятником гипнотизёра.
– Золото.
– И что с ним делают? – поинтересовалась Нан. – На что годен этот тяжёлый песок?
– Знаешь, я тоже никогда не понимал, – Вургер усмехнулся и неосторожно посмотрел ей прямо в глаза.
Через мгновение дёрнулся всем телом и с усилием отвёл взгляд.
– Упрямый? – засмеялась Нан. – Знаешь, а ты мне нравишься.
Какова будет реакция мужчины на такое признание красивой девушки? Скелетообразный вздрогнул, по горлу судорожно дёрнулся кадык. Лицо его, и без того не отличающееся здоровым румянцем, стало белее простынь из рекламы стирального порошка.
– Так что… – Нан повела рукой, и в её ладонь скользнул клинок. Девушка небрежно махнула раз, другой…
Вургер лежал, очевидно, полагая себя разрубленным на несколько частей.
– Что?.. – наконец пошевелился и понял, что страшная вэйри на самом деле рассекла ветви и траву, привязывающие его к земле.
А заодно и металлические ржавые цепи!..
– Так что вали.
– То есть? – раб вытаращил глаза.
– Какая буква в слове "вали" тебе непонятна? Пошёл вон, – Нан бросила ему золото. Вургер охнул, удар небольшого весомого мешочка пришёлся в живот.
– Что?.. – прохрипел он, когда смог говорить.
– Это золото, – пояснила Нан. – Забирай и уматывай, пока я не передумала.
Вургер нерешительно сгрёб мешочек и встал. Постоял, пошатываясь, дошёл до края поляны и оглянулся.
– А… остальные? – спросил.
– Какие ещё остальные? – девушка изобразила удивление. – Ах, эти… тебе не всё ли равно?
Вургер, казалось, боролся с самим собой.
– Нет, – тихо сказал.
– Что? – Нан повернулась к нему вполоборота и выразительно подёргала остроконечным ухом.
– Нет, мне не всё равно!.. Что будет с ними?
– Я съем их на завтрак, – сообщила Нан, продемонстрировала в улыбке все шесть клыков, вызвав судорожные всхлипы. – Шучу, шучу. На завтрак я тяжёлое не ем, так что на обед.
– Подавишься, – сказал Вургер, набычившись.
– Ты рискуешь, – угрожающе сказала Нан, и на поляне ощутимо похолодало. – Я близка к тому, чтобы передумать и оставить тебя с ними. На ужин, скажем.
Они сцепились взглядами. Рабы прислушивались к диалогу, смотрели на девушку со страхом, на Вургера – с надеждой.
– Иди, Хрип!.. – сказал один из рабов, тоже кандальный. – Потом мы – хха!..
Согнулся, получив тычок от Дайрима. Хрип, как его называли рабы, шагнул было к нему, но остановился, чуть не налетев грудью на клинок Нан.
– Иди, Хрип, – сказала она насмешливо. – Беги. Спасайся.
– Нет, – раб вздёрнул подбородок.
– Что? Мне показалось, ты сказал…
– Нет. Я не уйду без своих.
– "Без своих", вот как? – прошептала Нан. – А кто твои?
Вургер неопределённо махнул рукой, указывая сразу на всех.
– Как насчёт договора, Вургер? – спросил я.
– Че-е-его? – протянул мужчина, переводя взгляд с Нан на меня. Прекрасная эльфийка и мужчина непонятной расы и возраста с обожжёным лицом.
– Золото, – сказал я. – Вы нам его добываете… а мы вас отпускаем.
– Зачем золото эльфам?
– Мы скормим его нашим священным деревьям, – ухмыльнулась Нан. Чистую правду, между прочим, сказала.
– Понятно, – Хрип, как его называли рабы, оглядел поляну. – А какие у нас гарантии, что вы выполните…
– Интересный ты раб, – перебил я его. – Такие сложные слова знаешь… А гарантий у вас никаких.
– Серый, – позвала тут Ваэлли. – Этот умирает.
Тот самый не единожды битый мальчишка не пробовал напасть на атакующих вэйри, так и остался лежать там, куда его выплеснула волна. Он дышал тяжело, со всхлипами, в уголках губ пузырилась кровавая пена, глаза были мутными. Целительница малость поколдовала над ним, но непохоже было, что ему от этого полегчало.
– Отчего? – спросил я и Нан одновременно.
– Побои. Недоедание. А теперь ещё и я его искупала, – Ваэлли зашмыгала носом.
– Ничего не поделаешь, – сказал я. – Люди иногда умирают.
– Серый, дай мне пару… – подумала, покачала головой. – Нет, оплетаи не успеют. А если побегут, растрясут. Мы тоже не успеем…
Она закрыла лицо руками.
– О чём разговор? – спросил Хрип тревожно. Он нас не понимал, когда я и Нан говорили с ним, были задействованы наши телепатические автопереводчики.
– А, это ты. Который не хочет "без своих", – я обернулся к нему. – Так что же ты за "своими" так плохо смотришь? Парень умирает.
Вургер скрежетнул зубами.
– Отчего она плачет? – оглянулся на Дайрима, который пытался утешить "дочку".
– Она целительница. И не смогла помочь.
Хрип наклонил голову, что-то соображая.
– Договор? – спросил.
Не знаю, отчего он вдруг согласился. Прочие рабы не спорили. Кто-то действительно нам поверил, кто-то до такой степени был вбит в животное состояние, что даже смена власти вызвала разве что вялое любопытство, снова сменившееся апатией.
И у ручья развернулась суета. Причём больше всех приходилось суетиться мне и Нан, потому что Дайрим не отходил от Ваэлли, у которой, похоже, была тихая истерика – первое убийство, первый безнадёжный случай в целительской практике…
Хозяева преспокойно дрыхли, их отволокли в сторонку да так и оставили. Вообще-то предполагалось, что мы наденем им ошейники и тоже заставим работать, но заниматься этим должны были как раз Дайрим и Ваэлли.
Орла ловко сращивала пострадавшее оборудование золотомойщиков. Или как их – старателей? Йурас привёл Фридриха. Явление орка вызвало удивлённые возгласы. Вургер особое внимание уделил его ошейнику. Фридрих ухмыльнулся, показав белые зубы, точно так же разглядывал ошейник раба – Нан срезала лишь цепи, браслеты на руках и ногах и ошейник оставила.
Перед нападением люди как раз собрались свёртывать добычу, признав это место малоперспективным. Лагерь перенесли на полкилометра выше по течению ручья. Рабы перетаскали хозяев – пришлось следить, как бы их не удавили незаметно, – потом перенесли оборудование. Ваэлли и Дайрим остались на поляне с умирающим парнем, который уже не стонал, а только хрипел.
Во мне росло раздражение. Магия, доспехи, оружие… всё это хорошо, но, случись что, нас просто задавят массой. Я уже примечал взгляды – недобрые, оценивающие. Кто-то выразительно посматривал на Вургера, но тот предпочитал не замечать намёков.
Хорошо, что основная масса рабов была инертна и равнодушно выполняла приказы. Смотреть на них мне было гадко и больно, однако сейчас это кстати…
В очередную ходку я, прихватив с собой Нан, подошёл к Ваэлли и чуть замешкался. Как же там звучало то высказывание Деда, оказывающее на его подопечных ярко выраженный стимулирующий эффект?.. Нет, если бы я перевёл его дословно, девушка, пожалуй, в обморок бы упала… тем более она и так недалека от этого.
Как лучше – "сопли подбери" или "хватит слякоть разводить"?
Нан посмотрела на меня как на бесчувственного чурбана, присела рядом с подругой на колени.
– Послушай, я…
Укол магии заставил нас всех подскочить. Вдруг стало холодно и темно. Тени как будто уплотнились, потяжелели.
На поляне ещё оставались люди, и бодрствующие невольно сбились в кучу, обколотые стрелками застонали сквозь тяжёлый наркотический сон.
– Так, – сказал Дайрим. – Она всё-таки… А ну-ка живо разойдитесь, дайте место. И уберите всех… отсюда!.. – он ткнул пальцем в тело убитого Ваэлли воина.
Когда приказание отдаётся таким тоном, надо выполнять. Едва мы очистили центр, как посреди поляны возникла тёмная воронка, от которой пахнуло недоброй магией.
И из тёмного мельтешения вышла Жасмин.
– Очень мило, – холодно молвила, заткнув большие пальцы за пояс-лозу и оглядывая поле боя. Ха, да ведь она у меня подхватила эту манеру. – Ладно, ладно. Подбери сопли, хватит слякоть разводить. Я его возьму.
– Вэй Жасмин? – спросил я растерянно. – Как это… Ты что же, мгновенно переместилась? А как? Этому можно научиться?
Женщина усмехнулась одними губами. Бывшие здесь же рабы смотрели на неё со страхом и восторгом. Боюсь, у меня была такая же физиономия. С Жасмин было что-то не то. Величественная, но и ужасная, он гляделась королевой ночи. Уже не эльфийка, скорее вампиресса. Алые губы, бледная кожа, глаза – огромные, чёрные.
– Порох, – напомнила мне вампиресса сварливо.
– Что?.. А, да… – в некоторой прострации я вручил женщине пороховницу, пищаль и отправил на её имп короткий ролик о подрыве пороха и о том, как заряжать этот "ломик".
Я не мастер-формовщик и плохо умею обращаться с синим колодцем, – сказала Жасмин, оглядывая оружие, – но даже я вижу, как можно улучшить эту штуку… отчего она такая?
У меня есть кое-какие мысли по этому поводу, – ответил я, обращая её внимание на одежду людей, в которой разве что плохо выделанных шкур не хватало. И вместе с тем – фирменные фитили, пластиковые застёжки на грубо сшитых ташках, пластиковые пуговицы, шнуровка из синтетического материала на дрянных куртках. – Мне кажется, Ватикэн нарочно тормозит развитие народов.