После этого на очереди физические испытания. За все время существования Академии они не повторялись ни разу. Каждый младший и старший школьник в Пиле проходит это тестирование. Хотя я и не понимаю, зачем это нужно младшим курсам. За более чем тридцать лет ни один учащийся не выпустился из Академии, будучи младшекурсником.
Тем не менее, я все еще не могу избавиться от тянущих ощущений в животе при мысли о мужчине в зеленом галстуке, который так внимательно наблюдал за мной сегодня. Воспоминание о его пронизывающем взгляде заставляет меня содрогнуться.
- Знаешь, я не смогла закончить первое испытание, - признаюсь я, уютно устроившись головой в таком знакомом укромном уголке под мышкой Эйба.
- Ничего страшного, - уверяет он меня. - Это же просто проверка сил, помнишь? В следующем году мы снова будем проходить через это.
- Думаю, у меня не будет следующего года.
Эйб сидит, закрыв глаза, но услышав мой ответ, приоткрывает один и искоса смотрит на меня:
- Конечно, будет. Мы младшекурсники.
- Там был один мужчина, - говорю я. - Он наблюдал за мной весь день.
Эйб открывает второй глаз:
- На нас смотрела куча народа.
- Но не так. Этот мужчина смотрел чересчур внимательно. Это выглядело пугающе.
- Вероятно, он из ЦРУ, - говорит Эйб. - Они там все такие.
Я молчу. Мне хочется верить ему. Больше девятидесяти процентов из нас окажутся в ЦРУ. Нас призывают в восемнадцать лет, и, должна признаться, это отличная возможность. Нас отправляют в Лэнгли, а оттуда в Джорджтаун на подготовку. И не думайте, что выходные мы проводим как нормальные студенты на вечеринках с кучей алкоголя или в библиотеках, пытаясь впихнуть в свои головы знания перед экзаменами. Нет, мы проводим их в Мумбаи или Мосуле, или Маниле, грабя банки или забираясь в спальни мирных жителей. После шести месяцев жестких тренировок без сна мы готовы к работе.
Мы все полагаем, что именно это наше будущее. Эйб и я тоже никогда не сомневались в этом. Мы вместе вот уже два года, с самой первой недели учебы. Тогда же мы начали планировать и свое совместное будущее. Эйб уверен, что хочет быть специалистом по техническим вопросам в области науки и технологий (да-да, парень, от которого я без ума, компьютерный гений), а я хочу стать тайным оперативным агентом. Конечно, это значит, что мы будем много времени проводить порознь, так как он будет работать в Вашингтоне, а я - по всему миру, но Эйб уже провел исследование, в каком районе столицы лучше всего приобрести квартиру, которой суждено однажды стать нашим семейным гнездышком (да-да, мой парень к тому же просто образец парня мечты любой девушки).
- Эй, - нежно шепчет Эйб, поворачивая мою голову к себе. - Не переживай. Ты еще не выпускница.
- Но…
- Одно слово, - прерывает он меня. - Тайлер Фертиг.
- Это два слова.
- Тайлер. Фертиг, - повторяет Эйб. - Если он не закончил Академию, будучи младшекурсником, то ты тем более.
Я киваю головой. Он прав. Конечно же, он прав. Два года назад Тайлер Фертиг был младшекурсником, а мы только поступили. Прости меня за мой французский, Эйб, но в День Испытаний Тайлер Фертиг порвал всех. На письменном тесте он дал только один неправильный ответ, - один! - а в физических испытаниях превзошел всех старшекурсников. В тот же вечер на банкете, во время которого на сцену вызываются выпускники, чтобы руководство Академии вручило этим счастливчикам конверты с назначениями, имя Тайлера не было упомянуто. Он сидел за соседним столом, и я видела его реакцию. Шок, отрицание, затем злость. Он встал, запустил свою тарелку через весь стол и бросился вон из зала. Я никак не могла понять тогда его реакцию, но сейчас знаю, почему он был так зол. День Испытаний - это отстой. Должно быть, он был уверен, что ему не придется проходить через этот ад еще раз.
Эйб прав. Мое время еще не пришло.
Сегодня я буду спать в своей кровати, а завтра у нас лекции профессора Копельмана по международным отношениям. Скоро наступит осень, а там, не успеешь оглянуться, и каникулы. Мы отпразднуем День Благодарения с мамой, Хануку - с семьей Эйба, а потом нагрянем к ним с мамой еще и на Рождество. Все будет так же, как в прошлом году. Как будет и в следующем.
Я устраиваюсь поудобнее на плече Эйба - он поворачивается и обнимает меня.
- Я скучал по тебе и очень хотел, чтобы ты была со мной, - шепчет он мне в ухо, а потом целует его.
- От меня, наверное, пахнет, как от дохлой кошки.
Он смеется и целует меня в шею.
- Эй, мы не одни, - шепчу я, придвигаясь поближе к нему.
- Здесь только зимующие медведи.
- Сейчас мне хотелось бы быть одной из них.
Эйб переплетает свои пальцы с моими.
- Поддерживаю тебя, - он замолкает, но через некоторое время тихо шепчет мне: - Я люблю тебя, Мэнди.
- Я тоже люблю тебя, Эйби-бэйби, - закрыв глаза, отвечаю я.
А потом меня вырубает.
Глава 2
Меня разбудил пронзительный свист. Я приоткрыла глаз и сразу же зажмурила его, ослепленная ярким светом. Судя по всему, я проспала совсем недолго. За моей спиной ворчит Эйб.
- Вы что, издеваетесь? - он медленно поднимается. - Шесть часов?!
- Утра или вечера? - спрашиваю я, хотя тело и так знает ответ на вопрос.
- Вечера, - подтверждает Эйб.
- Учащиеся! - раздается голос.
Я заставляю себя открыть глаза и сесть, опираясь на Эйба. На входе в столовую, положив руки на пояс, стоит директор Вон.
- День Испытаний подошел к концу, все решения приняты. У вас есть час, чтобы принять душ, переодеться и вернуться сюда на банкет.
Все встают, недовольно ворча и охая. Первым поднимается Эйб и подает мне руку.
- Как бы я хотел не идти на этот идиотский банкет, - говорит он, придерживая мне дверь. Резкий порыв холодного осеннего воздуха заставляет меня вздрогнуть.
- Ты что, не хочешь узнать, кого куда направляют? - спрашиваю я. Мы срезаем путь и идем мимо научных лабораторий, прямиком во двор.
- А смысл? Думаю, я и так могу сказать, куда отправится каждый из выпускников. Смотри, вон та, - он показывает на Регину Браун, открывающую дверь в свое общежитие, - ЦРУ. И этот, - Стивен Дифазио, входящий в другое здание, - ЦРУ. О, а вон те, - Бекка Штейн, Якоб Ву и Мария Базан, - ЦРУ, ЦРУ, ЦРУ.
- А что насчет вот этой девушки? - показываю я на себя.
- ЦРУ, - отвечает Эйб, улыбаясь. - Но только в следующем году.
Мы остановились у входа в Арчер-холл, мое общежитие.
- Уверен?
Эйб поднимает бровь:
- Помнишь, что сказал профессор Сэмуэльс в самый первый день практических занятий?
Помню. Нас выстроили в линию вдоль стены, а профессор Сэмуэльс критически оценивал то, как мы выглядим, и на основании этого делал свои выводы. Такое бы не прошло в любой другой школе, но только не в Пиле.
Когда Сэмуэльс добрался до меня, его лицо осветила улыбка:
- Твоя внешность, моя дорогая, - сказал он, - этнически неоднозначна. Уверен, через четыре года ЦРУ оторвет тебя с руками и ногами, - а потом двинулся дальше.
Если честно, поначалу я была смущена и немного обижена, но чем больше времени я проводила, маскируясь под других людей на занятиях, тем очевиднее становилось, что в словах профессора Сэмуэльса была доля правды. Я унаследовала внешность от матери, в которой смешалась кровь румын, марокканцев, испанцев и немного бруклинской. У меня ее густые, волнистые, темно-каштановые волосы, тонкий нос, высокие скулы и оливковая кожа. Я была очень удивлена, обнаружив, что при помощи правильно подобранной одежды и легкого макияжа меня можно принять за представительницу ряда различных национальностей.
Думаю, то, что сказал профессор Сэмуэльс несколько лет назад, абсолютно точно. ЦРУ - мое будущее.
Но я спрашиваю Эйба не об этом, а уверен ли он в том, что мое назначение произойдет лишь в следующем году. Я не требую от него другого ответа. Но образ зеленого галстука прочно засел у меня в голове.
Эйб нагибается и целует меня в лоб:
- От тебя довольно сильно воняет.
Я шутливо отталкиваю его:
- Ну, от тебя тоже пахнет отнюдь не как в универмаге "Аберкромби".
Он дарит мне еще одну улыбку и бежит в сторону Мейс-холл, своего общежития в противоположной стороне двора. Я смотрю на него несколько секунд, а потом открываю дверь. Кто-то зажег камин в комнате отдыха. Несколько младшекурсниц устроились в креслах перед потрескивающим огнем. И я не виню их за это. В общей комнате так тепло и уютно. Но при этом мне не хочется оказаться в очереди в душ, когда в нем закончится горячая вода.
Я поднимаюсь по лестнице, любуясь грязными кроссовками, и даже не осознаю, что кто-то спускается мне навстречу, пока мы не сталкиваемся.
- Ой! Извини! - говорю я, поднимая голову. Это Катя.
- О, привет, - говорит она, отводя взгляд, втягивая плечи и протискиваясь мимо меня.
Я хватаю ее за руку. Что-то не так. Совсем не так. Катя не из тех людей, которые смущаются. Она платиновая блондинка (крашеная) с волосами до талии и длинными ногами. Одна из лучших в Пиле в ближнем бое. Никто так не управляется с ножом, как Катя. И она прекрасно об этом знает. Катя не ходит, а вышагивает с гордо поднятой головой. Она душа любой вечеринки, всегда готовая выслушать и поддержать. Катя не из тех девушек, кто будет втягивать плечи и пытаться проскользнуть незамеченной.
- Что происходит? - спрашиваю я ее.
- Ничего, - говорит она. Я знаю, что она обманывает, потому что даже не пытается ослабить мою хватку. Хотя могла бы за секунду перегнуть меня через лестничные перила.
- Катя, что происходит?
Она тихо вздыхает: