А утром обнаружили выставленного часового - Мартина, ему выпала очередь - лежащим связанным у догорающего костра! Мало того, рядом с ним, на корточках, сидел плечистый индеец в кожаных леггинсах, мокасинах и в украшенной бахромой оленьей куртке. Прическу его украшали перья какой-то птицы, а бесстрастная физиономия напоминала лицо югославского актера Гойко Митича - ну кого же еще-то?
Никаких враждебных действий незваный гость не предпринимал, просто сидел да ворошил длинным прутом угли.
- Э… доброе утро, сэр… - поднявшись на ноги, вежливо поздоровался Громов по-английски.
- И вам добрый день, - индеец вовсе не выглядел букой, правда, тут же предупредил: - Прошу не делать резких движений, здесь вокруг мои верные воины, - а стреляют они, могу вас уверить, метко.
- Хорошо, - предупредив своих, Андрей уселся на бревно рядом и хмыкнул. - Вы, верно, желаете что-то спросить?
Незнакомец невозмутимо кивнул:
- Спрошу. А вы ответите. А потом я решу, что с вами делать. Итак - кто вы и что вам надобно на священной земле маскогов?
- А, так вы маскоги! - обрадованно протянул Громов. - Как же знаю. Есть у нас и добрые знакомые среди них… один молодой человек, по имени… Грозовая Туча, вот-вот готовая изойти дождем… Нет - ливнем!
- Я знаю Саланко. Он славный воин, хотя и юн, - индеец бросил на собеседника пристальный недоверчивый взгляд. - И если Саланко знает вас - тогда все хорошо. Если же вы лжете…
- Клянусь Святой Девой!
- …тогда мы медленно снимем с вас кожу.
- Вот добрый человек! - с отвращением сплюнул Громов. - А еще по-английски разговариваете, словно какой-нибудь лорд.
К большому удивлению всех, индеец вдруг рассмеялся, весело и беззаботно, как могут смеяться, пожалуй, лишь не обремененные никакими заботами дети.
- Это шутка, - посмеявшись, пояснил незваный гость. - Мы вовсе не такие кровожадные, как почему-то думают бледнолицые.
- Шутник вы…
- А вот насчет Саланко - не шутка. Он будет в нашей деревне к полудню, сегодня большой праздник - смотрины невест!
Они подъехали к городу на закате, верхом на гнедых конях - беглецы, Саланко и его родич-шутник, со сложным именем "Человек, бросающий камни, от которых на воде расходятся большие круги"… впрочем, этот веселый человек откликался и на более простое английское имя Джордж.
- Ну вот вам и Чарльстон, - обернувшись в седле, указал рукою Саланко. - Вон там, на холме - церковь, там - улицы, дома, а вон, чуть левее - гавань. Туда и идите - в портовых тавернах ни один незнакомец подозрений не вызовет.
- Ежели не будет сорить фальшивыми золотыми монетами! - не преминул пошутить Джордж. - Тогда уж конечно, подозрения вызовет обязательно. А все-таки зря вы не остались в нашей деревне, парни! Выбрали б себе невест… Особенно вы, Гонсало, - индеец повернулся к Деревенщине. - Такой сильный человек! Ах, какие взгляды кидала на вас наша первая красавица, Сиреневый Лепесток. Если б на меня так девушка смотрела, я б точно никуда не уехал.
- Напрасно вы это ему говорите, Джордж, - усмехнулся Громов. - Наш славный Гонсало плохо понимает английский. Ну что, пора прощаться… - молодой человек спешился и подошел к Саланко. - Спасибо за все, дружище. И за приют, и за лошадей.
Юноша улыбнулся:
- Вам спасибо, сэр. Я помню добро. Если задержитесь в Чарльстоне, можете со мной встретиться - на старом кладбище, у дуба с большим дуплом… Я буду там в пятницу на закате дня.
- Хорошо, будем помнить, - Громов с улыбкой обнял спрыгнувшего с лошади парня, теперь уже не казавшегося тощим и угловатым.
- Я обязательно там буду, - с недобрым прищуром прошептал Саланко. - Есть у меня в этом городе кое-какие дела.
Буквально часа через полтора после прощания с индейцами беглецы уже сидели в уютной портовой корчме с большим ржавым якорем у входа, потягивали недавно сваренное к какому-то местному празднику пиво да прислушивались к разговорам сидевших вокруг моряков, взахлеб обсуждавших нападение на местный военный шлюп.
- Чужой фрегат ка-ак жахнет по "Провиденс" изо всех пушек - так мачты сразу же и попадали.
- Так это что, фрегат был? Неужели испанский?
- Может, и не фрегат, может, галеон… В общем, огромный трехдечный корабль, клянусь святым Якобом!
- А ты раньше про бриг говорил, Эдвард! И точно так же святым Якобом клялся.
- Что? Я - про бриг? Ты б уши-то прочистил, парень! Фрегат это был… Сорокапушечный, а то и больше! Иначе б мы им показали…
- Еще пива? - подбежал к оккупировавшим самый дальний стол беглецам белобрысый мальчишка-слуга.
- Да, по одной… И капусты!
Громов пошарил в карманах… увы… денежки таяли на глазах. Что было при себе, то и взяли, основные запасы бывших хозяев "Святой Эсмеральды" еще раньше ушли на провизию - сам же Андрей и настоял, чтобы честно заплатить индейцам.
Настоял, а теперь вот маялся:
- Эх, нам бы деньжат…
- Так в чем же дело? - кивая на соседний стол, неожиданно рассмеялся Мартин. - Вон, морячки в карты режутся… Я сейчас подсяду, и…
- Хочешь сказать - выиграешь? - Андрей недоверчиво хмыкнул. - Ну-ну…
- Конечно, выиграю, - настаивал подросток. - Я в Барселоне да Матаро еще и не таких раздевал. Только, сеньор Андреас, вы мне денег для затравки дайте… остались еще?
- На! - без лишних слов Громов протянул парню монеты, вспомнив, как ловко тот когда-то вытащил ключи у боцмана "Санта Эулалии".
- Выиграет, - проводив взглядом подошедшего к игрокам парня, одобрительно кивнул Рамон. - Пташка - парень ушлый. Только потом придется за него вступиться, ежели буча пойдет.
"Пташка - парень ушлый"… Не Мартин ли и вырвал страницу из судового журнала "Эулалии"? Видать, там много чего было написано о его делах… в том числе - и картежных. Портной, блин…
Громов рассеянно кивнул и погладил эфес шпаги:
- Пойдет - вступимся. Правда, лучше б без этого обойтись.
Примкнувший к играющим Мартин метал карты довольно уверенно, если не сказать - профессионально. Ловко сдавал, раскладывал, смеялся… Оп! Похоже, что выиграл!
- А ну-ка, покажи своего туза, парень!
- Да что ты привязался, Джо! Я сам видал - честный туз.
Мелькнули карты… тяжелое дыхание… нервный смех… Партия!
Ушлый парнишка сгреб к себе целую кучу серебра… На том игра неожиданно и закончилась, толком и не начавшись, - просто проигравшим не на что больше было играть: серебришко закончилось, а играть на видавшую виды одежку Мартин ни в какую не соглашался:
- Не, парни, ищите денежки…
По-английски он говорил с жутким акцентом, но вполне понятно, представившись, кем и был - каталонцем, и по этому поводу выпив на халяву чарочку рому "во здравие славного короля Карла".
- Уфф!!! - вернувшись к своим, юноша с важным видом высыпал на стол кучу серебра… не такую уж, впрочем, и большую.
Монетки, пряжка, цепочка с каким-то медальоном… Что?!
Громов похолодел… Показалось?
Дрожащими руками он взял кулон… и до крови закусил губу, увидев на своей ладони изображение иконы Святой Богоматери Тихвинской. Той самой…
Глава 12
Лето - осень 1706 г. Чарльстон. Каролина
Барон Рохо
Святая Одигитрия Тихвинская сверкала на ладони Андрея благословенным брильянтом, напоминанием о далеком доме… и о несчастной баронессе, юной красавице Бьянке, принявшей страшную смерть от рук поклонников Сатаны! Красный Барон… проклятая секта! И проклятый корабль - Громов видел его здесь неподалеку, в гавани. Бьянка… Именно ей молодой человек когда-то подарил медальон с изображением Богоматери, и вот теперь - снова держал изящную, оправленную в нержавеющую сталь, иконку в руках… и думал.
Как? Как она могла очутиться здесь, за тридевять земель от Барселоны? Громов вздохнул - да много какими путями. Украшение (оберег!) могли запросто снять с мертвого тела девушки, а уж потом… пути Господни неисповедимы, а Барселона - крупный и весьма посещаемый порт.
А этот "кто-то" - кто снял кулон - несомненно, мог бы сказать хоть что-нибудь о том, куда делось тело Бьянки! Правда, Одигитрия вполне могла попасть сюда через целую цепочку посредников: кто-то снял, кто-то - проиграл в карты или купил, проиграл, снова купил… и так вплоть до Америки, так что надеяться-то особенно было не на что. И все же…
- Во-он тот парень в красном кафтане, - кивком показал Мартин. - Похоже, он уходит уже.
- Вижу, что уходит… Ждите!
Быстро поднявшись, молодой человек нагнал незадачливого картежника уже на улице:
- Можно вас, сэр?
- Вот уж мало кто называет старого Джона Смоллетта сэром! - обернувшись, расхохотался тот.
Невысокого роста, но широкий в плечах, с круглым добродушным лицом, обветренным и покрытым густой сетью морщинок, этот немолодой уже человек чем-то напоминал диккенсоновского мистера Пиквика, как его представлял себе Громов.
- Что вы хотели… сэ-эр?
- Так вы, значит, Джон Смоллетт? Очень приятно. Меня зовут Андреас.
- Вы француз?
- Нет, русский.
- Русский?! Ого! - удивленно воскликнув, мистер Смоллетт окинул собеседника пристальным взглядом, в котором было больше какого-то сельского лукавого любопытства, нежели неприязни либо открытой вражды. - Далеконько же вы забрались… сэ-эр!
- Дядюшка Джон! Эй! - вся проигравшаяся сегодня компания остановилась на углу, у пирса. - Ты что там застрял?
- Шагайте, я догоню, - не оборачиваясь, Смоллетт махнул рукой и вполне дружелюбно улыбнулся. - Так вы, верно, что-то от меня хотите… х-хэ… сэ-эр?