Андрей совершенно не знал сейчас, что предпринять, чем помочь Мартину, - а парень явно нуждался в помощи, - не знал, и от этого на душе у молодого человека почему-то скребли кошки.
А утром подросток просто сел на кирпичи, выпустив из рук лопату, которой должен был размешивать раствор, и сидел так, тупо уставившись в одну точку и не обращая внимания ни на что. Хорошо хоть никого из солдат или надсмотрщиков поблизости в этот момент не оказалось - все они собрались толпой у ворот и дружно приветствовали господина полковника, явившегося в крепость в сопровождении своей очаровательной супруги. Оба ехали верхом, хотя от города до крепости и было совсем ничего, однако же высокий статус обязывал. Белое, с красными шелковыми вставками, платье графини д'Аргуэльи хорошо сочеталось с вороной лошадью - такой вот контраст. Издали показавшаяся Громову очаровательной девушкой, вблизи графиня оказалась не столь уж и юной - лет тридцать, а то и чуть больше, по здешним нравам - вполне солидная матрона, хранительница семьи и едва ли не бабушка. Стройная, с черными вьющимися волосами и аристократически бледным лицом, тщательно охраняемым от солнца под широкополой шляпой, женщина не торопясь ехала вслед за мужем, с любопытством поглядывая на узников. Глаза ее - кажется, темно-шоколадные или черные, чуть вытянутые к вискам, наводили на мысль о капельке местной индейской крови, впрочем, в испанских колониях это вовсе не выглядело моветоном… в отличие от колоний английских.
Красивая и надменная - так бы определил графиню Андрей, как и все, бросивший работу ради приветствий и почтительных поклонов. Даже Мартин - и тот, похоже, наконец-то проявил хоть какую-то заинтересованность, и причиной тому явилась… нет, не красавица графиня, явно староватая для подростка, а… все та же Аньеза, вместе с другими слугами - чернокожими и белыми - идущая вслед за лошадью своей новой хозяйки. Аньеза… Да, она выглядела, как служанка, которой и была: выбивающиеся из-под какого-то дурацкого апельсинового цвета чепца соломенно-золотистые вьющиеся волосы, скромное темное платье с передником, простенькие сандалии на ногах. Никаких украшений… разве что сияющие глаза… и улыбка, озарившая исхудавшее личико, едва только девушка заметила Мартина - а парень, вскочив на ноги, давно уже махал ей рукой.
- Какой миленький, - графиня приняла приветствия юноши на свой счет и даже придержала лошадь, скосив глаза на подбежавшего Лопеса. - Неужели этот бедный мальчик - бунтовщик?
- О, еще какой, донна Кьяра!
- Вот как? - графиня перевела взгляд на Мартина. - А ты сам что скажешь? Язык проглотил? Что ты так смотришь?
- Ваше платье, мадам…
- А что с моим платьем? - Донна Кьяора недовольно поджала губы.
- Оно чуть-чуть… так, слегка… устарело, - облизав губы, промолвил юноша.
- Ах, устарело?! - Темные глаза матроны сузились, и без того бледные щеки еще больше побелели от гнева. - Нет, ну каков нахал…
- Он не нахал, он портной, госпожа, - выступив вперед, учтиво поклонился Громов. - Парень из Барселоны и знает толк в нарядах и тканях. Думаю, он много чего мог бы вам подсказать. И даже пошить.
- Портной?! - Лицо графини вдруг озарилось радостью. - Ах, вон оно что… И как же тебя зовут?
- Мартин, госпожа графиня.
- Можешь звать меня - донна Кьяра, - милостиво улыбнувшись, обворожительно-царственная супруга коменданта форта Сан-Маркос томно взмахнула рукой. - Сегодня же я велю доставить тебя в наш дом. Скажу мужу. А ты готовься… Мартин… Надо же, такой юный - и портной. Из Европы! О наконец-то я утру нос всем своим подругам… особам весьма завистливым, надо сказать.
Графиня хлестнула изящной плетью коня, нагоняя мужа, а Мартин все так и стоял, все смотрел ей вслед… на Аньезу. Девчонка даже обернулась, несмело помахала рукой…
- Ну вот, - Громов хлопнул парня по плечу. - Вижу, наконец-то ты ожил.
- Аньеза, - с мечтательно улыбкой прошептал юноша. - Неужто Господь даст нам свидеться?
- Даст, даст, - расхохотался Андрей. - Только не Господь, а господин комендант… вернее - его супруга. Ты и в самом деле хороший портной, Мартин?
- Так, кое-что умею.
- А ну что встали? Работайте! - прервал разговор вернувшийся от ворот Лопес и, посмотрев на Пташку, добавил: - А ты завтра утром явишься в дом сеньора графа! Не сам, конечно, явишься - тебя отведут. Фу! - надсмотрщик неожиданно скривился. - Ну и запашина от вас! Ты, парень, утром смоешь пот в море. Смотри осторожнее, этого придурка Рамонеса, похоже, все ж таки сожрала акула! А я ведь его сколько раз предупреждал.
- И что, тело не нашли? - с видимым безразличием спросил Громов.
Лопес с презрением отмахнулся:
- Да и не искали особо. Кому надо-то? Этот Рамонес, он ведь бобылем жил, да и многим здесь надоел - недобрый, драчливый, злопамятный. Нельзя таким быть, нет!
Попрощавшись со всеми, Мартин ушел утром, точнее сказать - увели. Один из свободных от несения службы солдат отвел подростка сначала к морю, а потом - в дом господина полковника. С тех пор парня в крепости и не видели, и Андрей искренне за него радовался. Кто на что учился! Чем месить раствор в грязном корыте, так лучше уж помахивать иглой, перешивая наряд для красавицы графини… к тому же еще и Аньеза под боком, глядишь, скоро и до свадьбы дело дойдет - в те времена браки устраивались рано. А что? Получить благословение графини да открыть мастерскую - по мнению Громова, Мартин на это был способен вполне.
Нынче же следовало думать о себе и своих напарниках-каменщиках, не забывая и о Саланко - именно с его помощью узники и надеялись бежать, а как еще-то? Пробраться на какой-нибудь корабль - бред, еще только хуже будет, да и не возьмет никто за просто так, без оплаты, капитаны ведь тоже не дураки. Выдадут… и горожане - выдадут, все они вполне искренне ненавидели "английских собак" (было за что!), тем более - за беглых полагалась солидная премия. Так что надежда была лишь на индейцев-маскогов, именно так "Грозовая Туча" Саланко именовал свое племя, англичане же называли их "крик" - "ручей" или "люди ручья". Как понял Андрей, соплеменники юного индейца жили на юге Каролины, на берегах какой-то небольшой реки или ручья, потому англичане так их и прозвали. Около двух десятков селений, родовых становищ, из которых главные роды - касита, ковета, куса и кусабо, Грозовая Туча принадлежал к последним. Что же касается здешних, флоридских, индейцев - Саланко называл их тимукуа и майяими - то те считали маскогов врагами. И не зря - маскоги частенько помогали английским колонистам в набегах на ту же благодатную Флориду, кстати, и сам юный индеец угодил в плен во время подобного набега.
Значит - Каролина. Колония, когда-то подаренная королем Англии Карлом Вторым нескольким пэрам. Кому именно Каролина, еще не разделившаяся официально на Северную и Южную - принадлежала сейчас, Громов не знал, и у Саланко не спрашивал, справедливо полагая, что ненужной информацией голову забивать нечего. Гораздо больше лейтенанта сейчас интересовало другое - ну убегут с маскогами - а дальше что? Да, конечно, в столице Каролины Чарльстоне - "Городе короля Карла" - беглецов никто не знал, и, наверное, можно было бы выдать себя за кого угодно - телеграф, слава богу, еще не изобрели, и вряд ли из Барселоны хоть что-нибудь сообщили, тем более матросы со "Святой Эулалии" - те, кто еще жив - ныне ударно трудятся на рытье рва и вряд ли скоро окажутся в Каролине.
- Да, черт с ней, пускай Каролина, - махнул рукой Каменщик Рамон. - Какая разница - где? Другого-то выхода у нас все равно нет… А в Чарльстоне мы хотя бы будем свободными и что-нибудь придумаем - для начала можно и дома строить по договору - опыт у вас всех теперь есть.
Головешка Сильвио махнул рукой:
- Согласен - Каролина!
- А я бы домой вернуться хотел, в Матаро, - неожиданно промолвил Деревенщина Гонсало. - Землю б свою вернул, крестьянствовал… Женился бы.
И столько в его голосе было неожиданной щемящей грусти - вот уж никто не ожидал! - что Громов закусил губу. В конце концов, и сам-то он хотел бы вернуться. А Чарльстон - это порт, куда, насколько помнил Андрей, не так уж и редко заходит один кораблик… под названием "Барон Рохо"…
- Кстати, насчет дома, - усмехнувшись, лейтенант повысил голос. - Думаю, твоя идея, Гонсало, не так уж и несбыточна. Мы все сможем вернуться домой… я имею в виду Барселону, Матаро и что-то там еще… Да, сможем! И, полагаю, гораздо быстрее, чем вы все себе представляете - война ведь не будет длиться вечно.
- Да, но король Карл… Это ж от его имени нас всех осудили и выслали!
Андрей покачал головой:
- Однако королю Филиппу Бурбону мы ничего плохого не сделали. Наоборот, от конкурента его пострадали.
- Так ты, Андреас, думаешь, что Филипп Анжуйский…
- Он вполне может стать королем для всей Испании, - перебил Громов Головешку. - Если откажется от будущих претензий на французский трон, удовлетворившись только испанским. Это устроит всех - англичан, голландцев, пруссаков. Да так и случится, попомните мои слова!
С минуту узники сидели молча, обдумывая услышанное, и тишину вновь прервал сиплый бас Деревенщины:
- Так что же? Выходит, мы все же можем и домой вернуться?
- Можем, - не колеблясь, заверил Андрей. - Не сейчас, конечно, а лет эдак через пять. Сначала до Чарльстона доберемся, а там поглядим.