"Гонсало Санчес, крестьянин, арендатор земли в Матаро. Причинил увечья хозяину поместья, за что приговорен алькальдом и местным судом к трем годам каторги и десяти годам ссылки… Сильвио Дайвиш, мещанин из Барселоны, бывший домовладелец, приговорен… пять лет каторги и ссылка на… ого! двадцать лет - за кражу серебряной братины из монастыря на горе Монтсеррат".
Андрей ухмыльнулся: вот ведь гад, Головешка! Братину у монахов увел - и как такого не покарать Святой Деве? Ладненько, их дело…
"Рамон Кареда, каменщик…"
Ну этот хоть про себя не врал, действительно - каменщик.
"В течение трех лет во главе многочисленной организованной им шайки тайно похищал цемент и другие материалы со строительства собора Святой Эулалии".
Вот волк! Тут Громов хохотнул, не сдержался - то-то соборы по шестьсот лет строили! Можно и на тысячу лет затянуть, ежели цемент воровать "многочисленными шайками"… Так… а дальше у нас… он сам - Андреас Громахо. И что там? Хо! Растрата казны форта Монтжуик! Ох, ничего ж себе - у них там что, еще и казна была?
Честно говоря, чего бывший сеньор лейтенант никак не ожидал, так это непонятно откуда взявшегося обвинения в казнокрадстве. Хотя… как раз вполне понятно: никакой политики, казнокрад - и точка. Интересно, что Мартину приписали? Оп…
О Мартине Андрей не прочитал ничего - страница в журнале оказалась вырванной. Даже не одна - несколько… то ли в них что-то заворачивали, то ли кто-то хотел что-то скрыть - а зачем? От кого теперь скрывать-то?
В дверь осторожно постучали:
- Сеньор лейтенант? Ты здесь, Андреас?
Громов распахнул дверь:
- Рамон! Да заходи же, не заперто. Чего такой скромный?
- Да думал, мало ли ты не один, а с какой-нибудь поселянкой, - махнув рукой, каменщик уселся за стол. - Знаешь, я ведь только что отсюда парочку выгнал, Пташку с девчонкой - ишь, отыскали себе местечко. Не по чину!
- Интере-е-есно… И что они тут делали? - вспомнив вырванные листы, насторожился молодой человек.
Рамон хмыкнул и поглядел на бочонок:
- Да ничего интересного - целовались просто. Даже друг дружку не лапали… впрочем, может, и дошло б до чего - да я помешал, выгнал. Каюта-то теперь - для тебя, Андреас, ты ж у нас нынче за старшего. А в бочонке-то что?
- В бочонке? Ром, я думаю. Хочешь, так попробуем - стаканы вон, в шкафчике, у двери.
Ром оказался на удивление неплохим, забористым и пахучим - но пах приятно.
- А ничего, - крякнув, похвалил Каменщик. - У покойника капитана губа была не дура. Так ты все же решил - к испанцам?
- Ну а куда? - Громов поставил на стол опустевший стакан. - К англичанам нам, наверное, тоже бы можно - конечно, не в Чарльстон - да ведь до них еще плыть и плыть, а Сан-Агустин - он вот, под боком.
- Поселенцы в Сан-Агустин не хотят, - оглянувшись на дверь, тихо промолвил Кареда. - Слышал, как они промеж собою шушукались. Хотят к англичанам.
- Ха! - Андрей хлопнул себя ладонями по коленкам. - Ну наглецы! Это после всего-то?
- Думаю, они хотят пленных просто убить да выбросить море. А потом все свалить на пиратов. Что ты так смотришь, Андреас? - каменщик ухмыльнулся и пододвинул стакан ближе к бочонку. - Староста их, Охейда, к тебе еще не подходил?
- Нет.
- Ну так подойдет завтра. Выпьем еще? Напоследок?
Староста поселенцев явился с утра и имел с Громовым весьма непростую беседу, в ходе которой Андрею стало многое ясно, и в первую очередь то, что появились серьезные проблемы, которые хотелось бы разрешить как можно более срочно. Поселенцы оказались людьми весьма практичными, и им вовсе не хотелось отдавать корабль, который вполне можно было продать в какой-нибудь гавани. К тому же некий сеньор Ромуальдо с помощниками уже спускался в трюм и тщательно пересчитал чернокожих невольников - на живой товар ушлые переселенцы теперь тоже рассчитывали и каждый желал получить свою долю.
О неграх, кстати, думал и Громов, предполагая, причалив к берегу еще до Сан-Агустина, отпустить их на все четыре стороны, а там - как знают. Гуманист… Однако поселенцы решили иначе: живой товар - живые деньги. Впрочем, с невольниками вопрос был не главным, иное дело - судьба корабля. Продать захваченное судно? Да еще в английских колониях? Не-ет, это не старые пиратские деньки, нынче времена иные, за такие дела запросто вздернуть могут… как того же Кидда!
- У ваших людей, сеньор Охейда, от жадности совсем крышу снесло? - выслушав старосту, язвительно осведомился Андрей.
- Извините… что снесло? - конечно же, собеседник игры слов не понял. - Какую крышу?
- Вы все с ума сошли! - молодой человек попытался изложить свои мысли куда более доходчиво. - На виселицу захотели? Как вы собираетесь продать этот чертов корабль? Кому? Никого здесь не зная.
- Люди говорят, что "Святая Эулалия" - доброе судно, - угрюмо пояснил староста. - И стоит хороших денег. Зачем нам их терять? Здесь, на чужбине, любая медяшка - не лишняя. Тем более, получив свою долю, многие вернулись бы домой.
- Да кто бы против?! - не выдержав, закричал Громов. - Только где вы "Эулалию" продадите-то? Не связывайтесь, говорю вам. А, впрочем…
Что спорить с идиотами, которым привидевшиеся вдруг ни с того ни с сего шальные деньги затмили разум? Ишь, сволочуги - когда чуяли сильную руку, сидели себе тише воды, ниже травы, а тут вдруг почуяли волю. Корабль им… живой товар… А не жирно будет?
Бабах!!!
Снаружи вдруг донесся пушечный выстрел.
Двенадцатифунтовка! - выскакивая из каюты, определил на ходу лейтенант.
- Ну кому тут неймется-то?
Взбежав на корму, Громов обвел гневным взглядом всех, кто там в этот момент был - поселенцев и ссыльных…
- Сеньор Андреас! - Мартин Пташка боязливо показал рукой в море.
Андрей обернулся… И увидел по левому борту фрегат! Трехмачтовый, однодечный, стремительный, как и полагается фрегату. Подняв все паруса, фрегат быстро приближался, и вот уже стал менять курс, разворачиваться бортом…
"Готовится к выстрелу!" - увидев на корме судна испанский флаг, потерянно подумал Громов. Судьба…
- И что нам делать? - подойдя, тихо спросил Охейда. - Это испанский корабль… А мы - под английским флагом. Надо было спустить.
Лейтенант отмахнулся:
- Все равно не помогло бы. Интересно, откуда здесь взялся испанский фрегат? Наверное, охраняет Сан-Агустинскую гавань.
- А ничего нам не надо делать, - щурясь от только что поднявшегося солнца, Андрей посмотрел на чужое судно. - Они дали предупредительный выстрел. Нужно ложиться в дрейф, иначе…
- Что иначе?
- Сорок пушек… По двадцать с каждого борта - нас разнесут в щепки первым же залпом!
- И не уйти?
- А есть достойный по силе ветер? Это слабое трепыхание - не в счет. Да и фрегат слишком уж близок.
По всему выходило - сдаваться, геройствовать Громов вовсе не собирался - кроме пушек, на фрегате обычно еще человек полтораста солдат - опытнейших головорезов королевской морской пехоты. А на "Святой Эулалии" - пятеро ссыльных да два десятка переселенцев… И говорить не о чем. Тем более, кажется, некоторые как раз и собирались в Сан-Агустин - так что уж теперь спорить?
Неожиданно улыбнувшись, Андрей махнул рукою:
- Спускайте блинд! И снимите, наконец, английское знамя.
Глава 9
Весна - лето 1706 г. Сан-Агустин. Флорида
Дежавю
Гастилло Сан-Маркос - крепость Святого Марка, выстроенная еще добрую сотню лет назад для защиты гавани от пиратов, с высоты птичьего полета представляла собой сложенный из светло-серых камней квадрат с ромбовидными бастионами по углам. Вооруженный солидной артиллерией, форт не то чтобы представлял собой совсем уж непреодолимую преграду, однако же делал высадку морского десанта весьма и весьма затруднительной, а потому враги предпочитали обходить город по суше - так делали и французы, и англичане - два года назад губернатор Южной Каролины сжег Сан-Агустин дотла, и с той поры город еще не совсем отстроился, только крепость выглядела как новенькая… то есть как она обычно выглядела еще сто лет назад. Правда, и к ней уже начинали пристраивать стену, соединяя с единственными городскими воротами - все в целях безопасности, помня натиск неуемного английского губернатора.
Именно сюда, в глухие и темные подвалы форта, и поместили всех, снятых с борта "Святой Эулалии" славным фрегатом "Король Филипп", одно название которого не оставляло никаких сомнений в политической направленности местного истеблишмента. Ну конечно же, губернатор Флориды поддерживал Бурбонов! Как и все кастильцы, да - вообще-то! - большинство жителей Испании и ее колоний. Знаменитая "война за Испанское наследство" шла уже давно, и неизвестно было, когда закончится, - вот и укреплялись, как могли, да отстраивали потихонечку сожженный варварами-англосаксами город.
- А здесь много работы, я видел, повсюду строительные леса! - все никак не мог остановиться каменщик Рамон. - Мы могли бы здесь неплохо заработать, да… То есть я хотел сказать - некоторые из нас. Вам, сеньор Андреас, как бывшему лейтенанту и человеку, опытному в военных делах, здесь, несомненно, найдется иное призвание.
- Чего это ты меня на "вы" называешь? - усмехнулся в ответ Громов. - Я ведь разжалован давно. Что же касается призвания - боюсь, оно у нас всех будет теперь одинаковым: бери больше, кидай дальше. Будем копать ров! И, думаю, не за деньги, а в лучшем случае - за еду.
- Вы полагаете, они нам не поверили? - вслед за каменщиком и Мартин Пташка тоже назвал лейтенанта на "вы".