Верхний сад занимал почти весь двор крепости, ту ее часть, что выходила к морю. Вдоль всей стены, уставившись жерлами в сторону гавани, грозно торчали пушки, в числе которых - огромные девяностошестифунтовые орудия, способные превратить в щепки любой вражеский корабль, рискнувший зайти в порт Барселоны. Кроме этих монстров, числом около дюжины, еще имелись стволы калибром поменьше - двадцатичетырех- и даже двенадцатифунтовые, эти были установлены на деревянных лафетах с небольшими колесиками, принайтованные к стене прочными канатами, подобно тому, как делается на военных судах. При нужде все эти пушки можно было перекатить к противоположной стене и обстреливать город.
- Нам сюда, друг Андреас!
Сообщник кивнул на помост, маячивший за деревьями и украшенный какими-то сюрреалистическими надстройками… мачтами, что ли? Да нет! Не мачты - то были виселицы, уготованные в том числе и для двоих беглецов… если б их, конечно, поймали.
"Черт! - запоздало подумал Андрей. - А ведь Перепелку сегодня повесят".
Он совсем забыл про мальчишку и сейчас ощутил некий укол совести, ведь Жоакин оказался здесь его, Громова, волею… ну и по своей собственной просьбе, конечно… но если б не Андрей, то…
На душе почему-то заскребли кошки.
- Вот, сюда, - наклонившись, Жауме оторвал от эшафота доску. - Тут и спрячемся. Тут отсидимся.
- Хорошее место, - забираясь внутрь, одобрительно произнес Громов. - Надеюсь, никому не придет в голову сюда заглянуть.
- Не придет, - уверенно хмыкнул кузнец. - Не до того будет.
Он, верно, знал что-то такое, о чем пока не догадывался Андрей, знал, но не говорил - наверное, не считал нужным.
Начинающийся день быстро вступал в свои права: одна за другой гасли звезды, потускнела луна, и вот уже блеснул, заглянув в щель, первый луч солнца.
И тут же раздались крики, кто-то забегал, заорал… что-то заскрипело…
- Они перетаскивают пушки! - Жауме неожиданно выругался. - Подлая кастильская сволочь! Этого нельзя допустить, друг, иначе погибнет много наших.
- Кого-кого погибнет?
- Потом объясню, - кузнец сплюнул и, подняв глаза, спросил: - Ты со мной?
Громов улыбнулся:
- Конечно!
- Тогда знай, что тебя могут убить.
- Меня… нас могли и повесить. Смерть от пули или меча лучше, чем от веревки.
- Клянусь святой Эулалией, ты сейчас славно сказал!
Засмеявшись, каталонец припал глазами к щели, то же самое поспешно проделал и Андрей, увидев, как около пушек суетились солдаты, одетые кто во что горазд и таким же образом вооруженные - у кого-то имелся палаш, кто-то, припав к тяжелому лафету, бросил на землю пику, кто-то прислонил к дереву тяжелый мушкет, у большинства же, похоже, никакого огнестрельного оружия не имелось, впрочем, для обороны вполне хватало и пушек.
Командовал всеми высокий кастилец в темно-синем кафтане, с искаженным от ярости лицом. Изрыгая проклятия, он размахивал шпагой, время от времени подбадривая своих солдат увесистыми пинками:
- Быстрее! Быстрее, шваль!
Несчастные солдатушки торопились, как могли - однако выходило плохо. Если двенадцатифунтовые орудия (вес - около тонны) еще получалось как-то переместить, то уже о двадцатичетырехфунтовых, весивших больше трех тонн, речь, похоже, не шла, несмотря на все неистовство командира.
"Двадцать четыре фунта, - подумал Андрей. - Стандартное орудие фрегата или даже линейного корабля. Интересно, зачем они их разворачивают? В городе что-то произошло?"
А солдаты уже прочищали стволы банниками, закладывали пыжи и заряд, вот запалили фитили, кастилец в синем кафтане поднял вверх шпагу.
- Нет! - воскликнул кузнец. - Мы не дадим им выстрелить. Слава свободной Каталонии!!!
С этим словами он выскочил из-под эшафота, словно черт из бутылки, и Громов без колебаний последовал за ним. Жауме схватил чье-то копье, Громов - мушкет, оказавшийся не заряженным… Пришлось действовать прикладом - в-в-ух!!!
Ближайшие расчеты тут же разбежались по сторонам, видать, не поняли, что нападавших всего двое!
Что они при этом кричали, Андрей, естественно, не понимал, но догадывался.
- Мятежники! Проклятые каталонцы!
Ругающийся командир в синем кафтане и со шпагой в руке неожиданно оказался перед Громовым, и тому, несомненно, пришлось бы туго, если б не помощь Жауме, метнувшего в "кастильскую сволочь" пику, а затем - и банник.
От пики кастилец увернулся, а вот банник едва на угодил ему в голову, задев плечо и вызвав кучу проклятий, в немалой степени под влиянием которых солдаты пришли в себя и принялись окружать беглецов, щетинясь алебардами и палашами. Кое-кто уже тащил мушкет…
Беглецы встали спина к спине, готовясь подороже продать свои жизни.
- Ты верно сказал, друг Андреас, - сквозь зубы промолвил кузнец. - Лучше принять смерть от пики, пули или палаша, чем от веревки. Нам с тобой терять нечего… А ну подходите, подлые кастильские псы! Кому первому проломить башку?
Жауме угрожающе взмахнул банником… И в этот момент откуда-то снизу послышались торжествующие крики. Кастильцы замялись - видать, этим парням не очень-то хотелось воевать, и командир вновь попытался вразумить их ругательствами и пинками.
- К орудиям, живо к орудиям!
Размахнувшись, Громов швырнул в него мушкет - все равно не заряженный, - угодив в плечо. Кастилец выронил шпагу…
И вдруг весь двор наполнился вооруженными людьми: кто-то был в кафтане, кто-то в рваной безрукавке, а кто-то и вовсе голым по пояс. У некоторых имелись мушкеты, и пистолеты даже - сразу раздались выстрелы - остальные были вооружены алебардами, пиками, палашами и даже абордажными саблями. На шляпах и на одежде у многих виднелись желто-красные каталонские ленты.
С криком "слава Каталонии!!!" толпа с яростью бросилась на солдат, завязалась схватка, в которой приняли посильное участие и беглецы.
- Слава Каталонии! - размахивая чьим-то палашом, орал кузнец. - Слава доброму королю Карлосу!
Андрей невольно улыбнулся - так вот чего ждал его рыжебородый друг! Вот на что надеялся. Восстание! Мятеж!
Ворвавшиеся во двор мятежники быстро покончили с кастильцами - кого-то убили, кто-то сдался в плен, а кто-то просто предпочел убежать. Командир в синем кафтане валялся у лафета двадцатичетырехфунтовой пушки с пробитой головой.
- Слава Каталонии! Королю Карлосу - слава!
- Храбрецы! - вскочил на эшафот высокий, похожий на цыгана мужчина в рваном - но явно недешевом - кафтане с золотистыми позументами. Как видно, сей человек и был предводителем… ну не всех мятежников, а скорее - именно этого отряда.
В правой руке его сверкала шпага, в левой - пистолет с колесцовым замком. Спусковым крючком освобождалась пружина, зубчатое колесико начинало крутиться, высекая искры, падавшие на полку с затравочным порохом. Непросто и не всегда надежно, но все же лучше, чем фитиль, который всегда приходилось держать тлеющим - иначе как выстрелить-то?
- Друзья мои, вы нынче - надежда Каталонии! - зычно выкрикнул главарь, и кузнец Жауме Бальос благоговейно перевел его слова своему новому другу.
- Но ждать нечего, - нам нужно взять башни, иначе флот лорда Питерборо не сможет войти в гавань… и тогда наше восстание обречено! Помните, пушки не должны сделать ни одного выстрела, в крайнем случае - один. Эти орудия, - предводитель показал шпагой на огромные пушки, - уже не выстрелят, но те… - он кивнул на башни. - Думаю, найдутся средь вас храбрецы. Эти башни мы просто сейчас обстреляем, а вот дальние…
- Я здесь знаю все пути! - волнуясь, выступил вперед кузнец. - Я, Жауме Бальос… я пройду… проведу… А это мой друг, русский.
- Русский? - вожак удивленно вскинул глаза, темно-серые, словно холодное северное море. - Что ж - рад! Я - команданте Ансельмо Каррадос.
- Андреас, - кивнув, молодой человек невольно усмехнулся. Команданте, надо же. Почти Че Гевара!
- Так вы сможете…
- Мы сделаем все! - твердо уверил Жауме.
Команданте махнул пистолетом:
- Тогда да поможет вам Бог и святая монтсерратская дева! Вперед, друзья мои. Помните - от вас сейчас зависит многое. Постойте! Возьмите с собой людей.
Со всех сторон, по всей крепости, уже давно слышались выстрелы, звон сабель и палашей, крики. Все вокруг бегали, вопили, ругались - торжествующие повстанцы, разбегающиеся солдаты гарнизона, освобожденные узники.
- Сеньор Андреас! - услыхал Громов за спиною.
Молодой человек обернулся:
- Жоакин! Ты жив еще?
- Жив, да, - обрадованно закивал парень. - Не успели-таки повесить, ага.
Темные глаза его сияли радостью и счастьем.
- Я с вами, сеньор Андреас.
- С нами может быть опасно.
- Где сейчас не опасно?
- В этом ты прав, парень. Пошли.
- Это кто еще? - уже на галерее обернулся Жауме Бальос.
Громов невольно рассмеялся:
- Один мой старый знакомец. С которым нам с тобой суждено было вместе висеть.
- Что ж, из него выйдет славный воин… ежели не убьют!
Пройдя по крепостной галерее, небольшой отряд повстанцев во главе с кузнецом оказался у дальней башни… и тут же лишился сразу троих - с башни выстрелили из мушкетов.
- Метко палят, сволочи, - укрывшись за крепостным зубцом, выругался Жауме. - Нам надо вышибить вот эту дверь, - он кивнул на небольшие воротца, ведущие в башню. - Вышибить - да. Правда, пока ума не приложу, как это сделать.
- Они будут стрелять, - предупредил Андрей. - И швырять сверху камни.
Кузнец отмахнулся:
- Знаю. И все же - мы должны ворваться внутрь. Нужен какой-нибудь таран…