– Здорово, уррод!
Я ответил:
– Здравствуйте.
Протянул старухе цветы, которые она с удовольствием приняла, и подумал, что не стану даже дотрагиваться до этой "красотки", пускай ее трахает какой-нибудь извращенец-геронтофил, и банк грабить я тоже не буду, жил без денег сорок лет и дальше проживу, и даже моя мама не заставит меня спать две недели с этой ходячей мумией. Мой член от испуга сморщился до размеров маленькой улитки, он тоже не хотел знакомства с этой женщиной предсмертного возраста. Я собрался уже убежать из квартиры, как вдруг из кухни вышла стройная симпатичная брюнетка лет сорока пяти – сорока восьми и сказала:
– Привет, Игорек, а вам, Клавдия Петровна, пора домой, ваши собачки хотят гулять.
Клавдия Петровна, вспомнив про своих собачек, мгновенно испарилась из квартиры, забыв попрощаться и отдать цветы, а я стоял, смотрел на Полину, улыбался и думал: "Спасибо тебе, господи, за Полину, которую двадцать лет почти не изменили, ну, может быть, попка стала чуть объемнее и груди побольше, но все остальное осталось таким же, и значит, память моя меня не подвела".
Полина закрыла дверь, взглянула мне в глаза своими красивыми карими глазами и сказала:
– Соседка зашла пять часов назад одолжить денег, и мы болтали о всякой ерунде. Игорек, снимай ботинки, надевай тапочки и проходи в кухню.
От ее низковатого голоса внутри меня что-то сжалось и затрепетало. У красивой женщины и голос оказался волнующе красивым. Я надел тапочки и пошел вслед за Полиной на кухню, глядя на ее аппетитную, возбуждающе двигающуюся попку, обтянутую красной юбкой до колен. О, при одном только взгляде на эту женщину мой член мгновенно проснулся и из маленькой улитки превратился в солидного боровика. Он оттопырил мои брюки и сообщил мне, что ради такой женщины он готов на любые подвиги с утра до вечера и с вечера до утра все две недели. О, а ведь мне, кажется, повезло: целых две недели я буду с такой красоткой. Я понял, почему двадцать лет назад кончил в трусы при одном только взгляде на эту женщину. Она же красива и сексуальна, как сама богиня любви, художники эпохи Возрождения рисовали ее несколько иной, но та Венера (или Афродита) была не моего типа. Моим самым подходящим типом была Полина с попкой сорок восьмого размера и грудью примерно третьего.
До кухни мы не дошли. Полина открыла дверь в ванную и сказала:
– Игорек, сначала вымой руки, полотенца все чистые, потом приходи в комнату, стол накрыт там.
Ванная комната была среднего размера, примерно треть ее занимала ванна, в углу торчала раковина, над которой висел белый пластиковый шкафчик, а с противоположной стороны – унитаз, пол и стены покрывала светло-розовая кафельная плитка, ванна тоже была розовой. Я представил Полину в этой ванне, и у меня опять встал. Затем я вспомнил, что где-то здесь устроен потайной лаз, ведущий вниз – туда, где находится банк Клюквина. Быстренько вымыв руки, я присел и внимательно осмотрел весь пол, но люка не обнаружил. Ладно, потом Полина сама покажет, где он тут.
Я вышел из ванной и услышал негромкую музыку Бетховена. Похоже, Полина включила магнитофон или проигрыватель. Первая комната, в которую я попал, показалась довольно большой. Посредине стоял круглый стол, накрытый розовой скатертью. Закусок и выпивок было так много, что я удивился и спросил Полину, которая сидела за столом и наливала из большой фарфоровой супницы в тарелку суп:
– Полина, а вы еще гостей не ждете, случайно?
Женщина улыбнулась, отчего на ее щечках появились чудесные ямочки:
– Нет, Игорек, мы будем пировать вдвоем, садись напротив меня, я люблю смотреть мужчинам в глаза во время общения. Давай вначале немного выпьем водки, а то я чувствую себя немножечко неловко, хотя мы с тобой и взрослые люди, но сейчас я сильно стесняюсь и чувствую себя неопытной девчонкой.
Полина покраснела и стала еще красивее. О, господи, ты впервые столкнул меня с женщиной, которая стесняется и краснеет. Как правило, стеснялся, краснел и подчинялся я. А сейчас стеснялась Полина, которой шестьдеся… нет, этого просто не может быть, ей не больше сорока пяти, а если взглянуть на ее руки и шею, то не больше тридцати пяти. Как же она жила, что сумела сохраниться так здорово?
Я разлил в маленькие хрустальные рюмочки водку и сказал:
– Полина, а вы очень шикарно выглядите, давайте немного выпьем, а то я тоже немного стесняюсь.
И я покраснел, как молодой неопытный мальчик, потом мы чокнулись, взглянули друг другу в глаза, отчего мое сердце забилось в два раза быстрее, улыбнулись и выпили. Вкуса водки я не почувствовал, вероятно, от волнения, потом начал есть суп, а Полина заметила:
– Странно, я не почувствовала вкуса водки, со мной это бывает, когда я сильно волнуюсь, но ведь мы с тобой знакомы уже сорок лет, я носила тебя на руках, не раз меняла пеленки и целовала тебя в попку, до трех лет ты всем это разрешал, Игорек. Но теперь ты стал зрелым мужчиной, и я тебя стесняюсь и сильно волнуюсь. Давай выпьем еще.
Я разлил по рюмкам водку, она уже, видно, начала незаметно действовать, потому что мы перестали краснеть. Мы чокнулись, снова взглянули друг другу в глаза, улыбнулись и выпили. Водка приятно обожгла язык и гортань, а мой "боровичок" опять напрягся. Я отвел глаза от Полины и начал с аппетитом уплетать суп. Она тоже съела несколько ложек и сказала:
– Мой последний муж считал, что я не умею готовить, и поэтому питался в ресторанах.
Я оторвался от супа, который показался мне необыкновенно вкусным, и предположил:
– У вашего последнего супруга был испорченный вкус. А мне очень нравится ваш грибной суп.
Полина улыбнулась:
– Игорек, но это не грибной суп, это солянка с польскими колбасками.
Я пожал плечами:
– Да какая разница, солянка или грибной суп, главное, чтобы было вкусно.
Музыка Бетховена прервалась. Полина встала из-за стола:
– Сейчас я переверну пластинку. Игорек, тебе музыка не мешает? Мой последний муж не переваривал Бетховена.
Я взмахнул правой рукой и сообщил:
– Мне очень нравится Бетховен, тем более в негромком исполнении.
Полина подошла к проигрывателю, который стоял на тумбочке рядом с широкой кроватью, укрытой толстым темно-красным пледом, перевернула пластинку и взглянула на меня. Я в это мгновение жадно рассматривал ее красивую желанную фигуру. О, какая женщина мне досталась! Спиртное продолжило свое действие, поэтому взгляда я не отвел. Снова зазвучала музыка, улыбающаяся Полина прошла на свое место, погрозила мне пальчиком и молвила:
– Игорек, у тебя сейчас был такой свирепый взгляд людоеда, что я даже испугалась, давай лучше я угощу тебя мясом индейки, я тушила ее вместе с мясом утки и курицы, с брусникой и красным вином.
– Хорошо, – согласился я, – для начала я согласен на мясо индейки.
Полина положила на широкую фарфоровую тарелку большой кусок мяса, передала тарелку мне и сказала:
– А мясо мы будем есть под красное вино, вон в той темной высокой бутылке натуральное красное французское, налей в фужеры до половины, вино очень пьяное, так что нам хватит и по половине.
Я разлил вино по фужерам, понюхал свой и удивился, потому что не уловил запаха вина: из фужера пахло свежими розами и мятой. Полина спросила:
– Ну, и как тебе запах, нравится или нет?
Я кивнул:
– Да, это мой любимый запах, кстати, я нес тебе розы, но твоя соседка решила, что букет ей. Если честно, я вначале подумал, что она – это ты, и хотел уже убежать, потому что сильно ее испугался.
Полина рассмеялась и спросила:
– Ну, а сейчас ты сбежать не хочешь?
Я замотал головой:
– Нет, сейчас меня отсюда можно вытолкать только при помощи бульдозера.
Полина удовлетворенно заулыбалась:
– Не бойся, Игорек, я заинтересована в тебе гораздо больше, чем ты во мне. Наверное, я это должна скрывать от тебя, но я человек искренний, два года без мужчины для такой женщины, как я, прошли очень тяжело, тем более что в моем возрасте каждый год может оказаться последним.
Я удивился и спросил:
– Полина, но ведь для такой красивой женщины, как вы, очень легко найти себе друга, почему же вы этого не сделали?
Полина взглянула мне в глаза и призналась:
– Игорек, но я хотела, чтобы этим мужчиной был ты, а твоя мама была против, вот мы два года с ней и торговались, пока в ее голове не созрел этот дурацкий план с ограблением.
– Почему дурацкий? – спросил я.
– Да потому что вас же могут поймать на месте преступления и убить или посадить.
Я спросил:
– А вы разве не будете участвовать в этом спектакле?
Полина замотала головой:
– Нет, боже упаси, я не люблю рисковать жизнью ради денег, я только открою вам люк, а потом закрою его и все.
– Полина, но если наша операция провалится, вас тоже привлекут как соучастницу.
Полина снова пристально взглянула мне в глаза и сказала:
– Я знаю об этом, но ради двух недель с тобой я решила рискнуть, потому что кто не рискует, тот не достигает вершин.
От пристального взгляда женщины мое сердце опять ускорилось, а член возбудился. Не отводя взгляда, я спросил:
– Но разве две недели со мной это вершина?
Женщина кивнула:
– Для меня – да, а теперь пора выпить вина, мне оно очень нравится, а мой бывший муж считал его мочой козлиной, потому что сам пил только коньяк.