– Что-то ты не очень думал о командном зачете, когда неправильно подсказал Глебу на альгерском, – холодно проговорил Иван. Глеба рядом не было – умышленно или нет, Хохлов выбрал для предъявления своих претензий момент, когда Соколов на минуту отлучился. Тем не менее, в полной мере ощущая свою правоту, Голицын чувствовал себя вполне уверенно.
– Я не подсказывал! – взревел Пашка.
– Я слышал, – отрезал Голицын.
– Он не подсказывал! – вступился за товарища Сергей.
– Не верю!
– Вот так, значит, теперь?! Каждый сам за себя?! Да? – взвился Пашка.
– Ты сам это начал!
– Ну, ладно… Да отпустите вы меня – не трону я его! – встряхнул плечами Хохлов. Меньшиков и Климов разжали свои железные объятия, но на всякий случай остались рядом. – Ну, Голицын, я тебе этого так не оставлю! Ты еще вспомнишь этот чертов урок фортификации!
– Напугал ежа голой задницей! – буркнул Иван в спину резко повернувшемуся и уходящему прочь сокурснику.
16
Несмотря на, прямо скажем, неудачный для себя последний учебный день, Глеб каким-то чудом сумел удержаться в заветной шестерке – пусть и на последнем, шестом месте. Четыре первых были, как уже говорилось, по сути, распределены заранее, пятое же неожиданно для всех занял Далджит Сингх, которого еще накануне никто всерьез и не принимал в расчет: набрав на трех заключительных занятиях максимальную сумму – тридцать баллов, стремительным финишным спуртом индус опередил дружно оступившихся на самом последнем шаге прочих претендентов.
Пашка Хохлов в число победителей не попал, что, естественно, не прибавило у него симпатии ни к Глебу, ни, особенно, к Ивану.
Отлет шестерых счастливчиков на вожделенную экскурсию изначально планировался на середину-конец января – сразу же по завершении экзаменационной сессии, однако неожиданно нард Шидд объявил, что он состоится еще до конца года. Дело заключалось в том, что Земля располагалась на значительном удалении от наиболее оживленных галактических трасс, посему администрации Школы приходилось подстраивать собственные планы под весьма нечеткий график движения транзитного транспорта – специально гонять в захолустье Солнечной системы межзвездный лайнер, разумеется, никому и в голову бы не пришло.
Таким образом, лучшие курсанты Школы получили еще один, дополнительный бонус – большинство преподавателей, за исключением проявивших сверхпринципиальность анша Жиы и нард-кора Нивга, согласились зачесть им промежуточный рубеж "автоматом".
Проводить отбывающую с планеты делегацию пришло на удивление мало народа. Из россиян, помимо Ивана, подтянулись только Климов и Семак, от индусов – один Сварам Сингх, лишь китайцев было трое (трое же и улетали), и американцев – пятеро. Никого – из Европы и Японии, а из Австралии, чуть припозднившись, подбежали немного запыхавшиеся Эмма и Эллис.
– Жаль, что так все вышло с Пашкой, – грустно проговорил Глеб. С небольшим чемоданчиком в руке, полученным специально для этой поездки, он стоял вместе со всеми у открытых дверей ангара, ожидая, когда нард Шидд даст команду на посадку в орбитальный катер-челнок.
– Да уж, никак не думал, что он окажется таким идиотом, – кивнул Иван. Он не собирался рассказывать другу о вчерашнем инциденте, возникшем между ними с Хохловым, но тот каким-то образом все равно узнал – не иначе, Пашка успел и ему высказать свои претензии.
– Я тебя так и не поблагодарил… – голос Соколова неожиданно дрогнул. – Так что это… спасибо тебе, вот! Я твой должник.
– Сочтемся, – отмахнулся Голицын.
– Это уж непременно, – заверил Глеб.
– Ты уж там давай, оторвись за меня по полной, – не без труда заставил себя улыбнуться Иван. – И смотри, к Джулии Куин особо не приставай, – он кивнул в сторону стоящей в плотном окружении соотечественников сияющей, как начищенный пятак, американки. – А то потом наши афромазые друзья тебя на кусочки разорвут!
– Охота была… – пробормотал Соколов, покосившись в сторону черноволосой Эллис.
– Отбывающим на экскурсию – занять свои места! – громовой голос нарда Шидда заставил в мгновение смолкнуть все посторонние разговоры. На альгерде был белый парадный комбинезон, в руках аш-марол держал чемоданчик – точно такой же, как и у Глеба.
– Он что, с вами летит? – шепотом спросил друга Иван.
– И не только он! Еще и Доол со Швуром, – так же тихо ответил Соколов. – Пользуются, видать, случаем смотаться на побывку. Ну, ладно, давай прощаться!
Друзья крепко пожали друг другу руки.
– Аккуратнее там… – ком, внезапно подкативший к горлу, едва давал Голицыну говорить. – Улицу на зеленый свет переходи, и все такое…
– Постараюсь, – вполне серьезно кивнул Глеб. – Ты тут тоже давай, типа, осторожнее. Не нарывайся. Вернусь – мы с ними со всеми разберемся!
Иван кивнул.
Еще раз пожав руку другу и помахав на прощание Эмме с Эллис, Соколов скрылся за дверьми ангара.
– Завидуешь? – раздался за спиной голос Маклеуд – пока Голицын смотрел вслед товарищу, она, как видно, неслышно подошла сзади.
– Нет, – искренне ответил Иван, не оборачиваясь.
– А я немного завидую, – проговорила девушка. – Ведь всего-то двух баллов не хватило! С другой стороны, если бы улетела я, а он остался, было бы, наверное, несправедливо, ведь так? – обойдя так и застывшего, словно памятник самому себе, Голицына, Эмма заглянула ему в глаза.
– Не знаю… – пожал плечами тот. – Я теперь, кажется, вообще ничего не знаю…
– Сократ! – чуть улыбнулась Маклеуд. – Это был такой древнегреческий…
– Я в курсе.
– Надо же! – подняла брови девушка. – Я думала, я тут одна такая эрудированная, с классическим образованием… Я, собственно, чего, – словно опомнилась вдруг Эмма. – Я… – она запнулась, – то есть, мы с Эллис – хотим пригласить тебя на новогоднюю вечеринку. Сегодня после ужина в нашем жилом секторе. Сара Гринч в курсе, нард Орн, оставшийся за Шидда, тоже уже дал свою санкцию…
– Спасибо… – пробормотал Иван. – Погоди, – мотнул он вдруг головой. – Как это – новогоднюю? Сегодня же еще только тридцатое!
– Это здесь, в Америке, тридцатое, – рассмеялась девушка. – У нас, в Австралии – уже тридцать первое! Когда в штате Юта будет шесть утра, у нас – в Виктории и Новом Южном Уэльсе – наступит Новый Год! И потом, завтра у нас весь день свободный, а послезавтра с утра – уже первый экзамен.
– Надо же, я и не подумал… – пробормотал Голицын, лихорадочно высчитывая в уме, а когда же тогда будет Новый Год по Москве. Получалось, что не то в полдень, не то в два часа дня. – Да, спасибо огромное! – спохватился он. – Я обязательно приду!
– Сразу после ужина, – напомнила Эмма. – Дресс код – свободный.
– Угу, свободный, – кивнул Иван. – Парадная форма, повседневная форма… Что там у нас еще есть? Ах, да, физкультурная форма и К-комбинезон! – попытался пошутить он.
– Ну, это у кого на что фантазии хватит, – улыбнулась Маклеуд. – Ну, все, до вечера! Увидимся за ужином!
– До вечера! – прошептал Голицын.
– А я всегда думал, что главный праздник у вас – Рождество, а не Новый Год, – проговорил Иван, отхлебывая из узкого горлышка бутылки ледяное пиво от щедрот Сары Гринч – настоящее, австралийское, а не безалкогольный суррогат, как у Гайдукова.
– В общем-то, так и есть, – кивнула Эмма. На ней было длинное вечернее платье нежно-розового цвета, украшенное блестящими стразами, и в тон ему – прозрачная шифоновая накидка. Непослушные волосы девушки были аккуратно уложены и длинными локонами ниспадали на левое плечо. Привыкший видеть Маклеуд в стандартном синем комбинезоне и с простой, практичной прической, встретив ее такую у входа в австралийский сектор, Иван от изумления споткнулся о невысокий порожек и едва не растянулся на полу – прямо у ног девушки. К слову, в его собственном гардеробе ничего лучше парадной формы не нашлось.
– Рождество у нас всегда праздновалось более широко, – продолжила между тем Маклеуд. – Но последнее время этот праздник как-то понемногу стал… выхолащиваться, что ли. Его подлинная суть – а это же, как ни крути, праздник религиозный – постепенно уходит, и это делается намеренно – якобы, чтобы не задевать лишний раз чувства австралийцев нехристианского вероисповедания. И, не выдержав такого насилия над собой, Рождество словно умирает. Нет, его по-прежнему празднуют повсеместно – но уже не так, как я помню из детства.
– Странно, – проговорил Голицын. – Разве Австралия – не христианская страна?
– Шестьдесят процентов считают себя протестантами, еще четверть – католиками, – кивнула Эмма. – Наша семья, например, придерживается католичества.
– Ну вот, – подхватил Иван. – И что же теперь, вам, христианам, не праздновать Рождество, потому что какому-то без году неделя приехавшему в страну арабу или китайцу это не нравится?
– Ну, не все они приехали недавно, есть и такие, что живут в стране уже несколько поколений, – заметила девушка. – Но вообще, наверное, что-то не совсем правильное в этом есть. Но что поделаешь, политкорректность.
– Ну да. За свободу слова у вас там кому угодно глотку заткнут, – хмыкнул Иван.
Эмма шутки не поняла.
– А вот у нас – совсем наоборот, – поспешил заметить Голицын. – Рождество с каждым годом отмечается все активнее. Только у нас оно – в январе, седьмого числа.
– Да, я что-то такое слышала, – сказала Маклеуд. – Тоже, кстати, непонятно, как это может быть: Рождество – и после Нового года!
– Русская Православная Церковь живет по старому стилю, – произнес Иван. – Честно говоря, я сам не вполне понимаю, в чем тут фишка, – чуть виновато добавил он, – но Глеб говорит, что смысл есть, и большой – а он у нас в этом деле сечет!
– Может быть… – пожала плечиками Эмма. – Еще пива?