- А! Глупый белый дурак! - притворно обижалась Мамаса. - Та красивая черная девочка, что приходила к тебе ночью, - она тоже вышла из моих чресл…
- Скорее, из чресел твоей внучки, - сказал Конан. - Ну так кто из твоей родни был слеп?
Мамаса поглядела на киммерийца хитро, а потом дала ехидный ответ:
- Все!
Так Конан и не узнал этого.
* * *
Первые признаки беды явились в деревню, когда Конан уже начал вставать на ноги и набираться сил. Он становился крепче день ото дня, однако покидать своих гостеприимных хозяев не собирался. Старейшины не возражали: дета, рожденные от такого мощного мужчины, будут отличными охотниками, а сам он принесет деревне немалую пользу, выходя в джунгли вместе с прочими мужчинами племени.
Шкуру убитого Конаном леопарда повесили в хижине младшего из старейшин. Впрочем, киммериец не интересовался ее судьбой. Главное - его собственная шкура заживала и рана на боку больше не беспокоила его.
Он весело болтал с женщинами, валяясь на траве рядом с ними, пока они занимались обычной домашней работой. Быстро мелькали округлые черные руки, поблескивали белки больших влажных глаз, посверкивали улыбки. Конан тянул слова, подражая Мамасе.
- Один слепец решил провести ночь с шаманкой. Ему сказали, что приведут к нему прекрасную шаманку, облаченную в шкуры и перья, которая своей любовью дарит неслыханную мужскую силу. И вот слепец украл из дома большую ляжку антилопы и печень зебры, которую его жена хотела приготовить на большой праздник, и отправился в лес, где, как ему сказали, ждет его шаманка.
А жена слепца узнала об этом и пошла по следам мужа, повесив себе на бедра перья петуха. Когда слепец забрел в лес достаточно далеко, женщина вдруг выступила перед ним и схватила его за руку. Слепец ощупал ее и заметил перья. Он решил, что перед ним и впрямь шаманка…
Женщины смеялись, не переставая вертеть жернова.
И вдруг все замерло. Конан увидел, как его слушательницы разом повернули головы в сторону джунглей. На мгновение они молча разглядывали то, что выступило из гущи леса, а затем с визгом разбежались, побросав на земле и зерно, и зернотерки, и глиняные плошки. Конан медленно поднялся на ноги и обернулся.
Из леса вышел рослый черный человек с раскрашенным лицом. Образина, которую представляло собой его лицо, выглядела страшно: огромный оскаленный рот, вытаращенные красные глаза, синие зигзаги на выбеленных щеках. На голове у него была корона из перьев и костей, на шее - ожерелье из черепов мелких животных, бедра опоясывала волчья шкура.
В руке он держал шест, опоясанный лентами, перьями и бубенцами. Все это было выкрашено побуревшей кровью.
Подняв шест, он несколько раз сильно тряхнул им в воздухе и закричал. Звук этот, гортанный, сдавленный, вырывался, казалось, не из человеческого горла, а откуда-то из утробы, где рождаются самые страшные и низменные чувства.
- Манури! Манури! - кричали повсюду.
Конан озирался по сторонам, быстро соображая, как же ему быть. Затем увидел Ньясу, который делал киммерийцу отчаянные знаки. Одним прыжком Конан подскочил к нему.
- Манури! - зашептал Ньяса. - Берегись!
- Кто это?
- Шаман. Время от времени он приходит к нам и забирает еду и девушек.
- Почему?
- Бойся его! Его все боятся!
- Только не я! - сказал Конан. - Я достаточно оправился, чтобы свернуть ему шею!
И киммериец сделал движение, намереваясь выйти вперед и расправиться с этим Манури по-своему. Ньяса повис у него на локте, болтая в воздухе ногами.
- Нет! Нет! Когда ему противоречат, он насылает на деревню злого духа. Злой дух прилетает из ночи и пожирает нас.
- Всех? - иронически поинтересовался Конан.
- Не смейся! Не надо шутить! Он хватает первого попавшегося, и нет спасения от этого злого духа!
- Не можем же мы отдать ему урожай и красивую девушку? - продолжал упорствовать Конан. Эти смешливые люди нравились ему, и он не собирался допустить, чтобы какой-то размалеванный урод отбирал у них с таким трудом выращенный хлеб. А мысль о судьбе девушки наполняла киммерийца гневом. Эти ласковые красавицы прочно заняли место в большом сердце Конана.
- Молчи! Молчи! - умоляюще бормотал Ньяса. Однако Конан уже освободился от его хватки и широкими шагами направился в сторону шамана.
- Эй, ты! - вызывающе крикнул Конан. - Я - Конан-киммериец! А ты кто такой?
- Манури! - громогласно проревел шаман. - Меня послал дух! Дух голоден! Дух желает лепешек, мяса и женщину!
- Один слепец тоже хотел мяса и женщину, - начал Конан. - Вот как-то раз отправился он на рыночную площадь, решив выдать себя за духа, но одна ловкая женщина, которой глянулись золотые украшения на шее слепца…
- Мне нужны мясо и женщина! - закричал Манури и сильно затряс своим шестом. - Через шесть дней три убитых антилопы и две молодых красавицы должны ждать здесь, иначе дух будет прогневан!
Он шагнул назад и растворился в чаще леса. Конан помчался за ним следом. Поначалу он еще различал шаги шамана - то примятая трава, то разорванные лианы, но затем всякие следы зловещей фигуры исчезли, словно их никогда и не было.
Конан огляделся по сторонам. Он не собирался возвращаться в деревню ни с чем. Не было еще такого случая, чтобы какой-нибудь злой дух одерживал над киммерийцем верх. На всякого злыдня найдется управа - так полагал варвар. Пусть надеяться ему не на кого - из чернокожих подмога плохая, слишком уж они напуганы! - он этого дела просто так не оставит.
Шаг за шагом углублялся Конан в джунгли, которые с такой неохотой выпустили его из своих смертоносных объятий. Киммериец чувствовал себя достаточно здоровым и сильным, чтобы пуститься в новое путешествие.
Снова и снова осматривался он вокруг в поисках малейшего намека на следы. Не мог же шаман провалиться сквозь землю! Подземные города существуют только в сказках старухи Мамасы… Впрочем, Конан и сам повидал на своем веку разные дива. Может быть, не все россказни - пустые. Куда-то же Манури должен был провалиться…
В том, что шаман - не дух, а самый настоящий человек, пусть и предавшийся злому духу, у Конана сомнений не было. А люди, хоть добрые, хоть злые, ходят по земле и оставляют следы.
- И даже если они летают по воздуху, - пробормотал киммериец, с улыбкой разглядывая измятую лиану, свисающую со ствола ближайшего дерева, - то все равно следы остаются.
Он ухватился за лиану, оттолкнулся от ствола и полетел вперед.
- А здесь он приземлился, - добавил Конан, увидев в мягкой почве глубокие отпечатки. - Отлично! Теперь я знаю, куда он пошел…
- Я тоже, - раздался голос почти над самым его ухом.
Конан подпрыгнул так, словно его в пятку ужалила ядовитая земляная оса. Голос был женский. Он выговаривал слова со странно-знакомой интонацией. И на бритунийском. Словом, это было то, что Конан не ожидал здесь услышать ни в коем случае. Рык пантеры, гул барабанов войны, яростные вопли дикарей, завывание злого духа - что угодно, только не женский голос и не бритунийский язык.
Несколько секунд варвар хватал ртом воздух. Из чащи леса выступила… Зонара. Старая знакомая Конана по нескольким приключениям, неунывающая воровка, которую несколько раз едва не казнили на эшафоте, а уж сколько раз она избегала смерти во время своих головокружительных похождений в погоне за ускользающим богатством!
Зонара была одета в коротенькую тунику из мягкой коричневой ткани, голову ее охватывал блестящий платок, из-за плеча высовывалась рукоять меча, который был явно великоват для девушки. На поясе ловко сидели в ножнах три кинжала.
- Зонара! - прошептал Конан, не веря собственным глазам.
- Ох, Конан, Конан! - Зонара пустилась в пляс, исполнив вокруг пораженного киммерийца боевой танец собственного изобретения. - Конан!
Она повисла у него на шее, извиваясь и обхватывая бедра киммерийца ногами. Когда-то Зонара была цирковой акробаткой и время от времени обожала упражняться, избрав партнера в качестве гимнастического снаряда.
- Пусти! - отбивался Конан. - Отстань, змея!
- В каком смысле - змея? - притворно возмущалась Зонара, обвивая шею Конана горячими руками и засматривая ему в лицо. - Ты хочешь сказать, что я коварна?
- Дорогая Зонара, ты коварна и гибка. Если бы не руки-ноги, я бы сказал, что ты - небольшая рогатая гадюка.
- Ну уж и гадюка! Конан!.. - капризно тянула Зонара. По всему было видно, что она вне себя от радости от встречи с киммерийцем.
- Смертоносна и прекрасна, - сказал киммериец, доказывая, что и он умеет быть любезным.
Зонара смирилась с комплиментом.
- Ладно, - смилостивилась она и разжала объятия. - Так и быть, расскажу, что я здесь делаю. Ты ведь жаждешь это услышать?
Конан неопределенно пожал плечами. На самом деле от Зонары можно было ожидать чего угодно, и "жаждать" каких-либо объяснений от взбалмошной авантюристки ему не приходилось. К тому же он знал, что она не утерпит - расскажет ему все сама, без лишних просьб с его стороны.
- Слушай, - заговорила Зонара уже серьезно. - Здесь, в джунглях, находится Зевгма - заброшенный город. Говорят, его основали лемурийцы…
- Лемурийцы? - Конан скептически нахмурился. - Ты ничего не перепутала, Зонара? Лемурия слишком далеко отсюда.