В конце концов, я не выдержал и, откинув простыню, спросил его:
– Ну, что, Нейзер, надеюсь, теперь то вы видите, что я действительно очень серьёзно болен?
От неожиданности мой стажер отпрянул к двери, но быстро пришел в себя и первым делом проверил, надежно ли заперта ли она на ключ. Задвинув для верности засов, он сказал высокомерным тоном:
– Да, Веридор, теперь я вижу, что вы действительно очень тяжело больны. Практически неизлечимо.
От увиденного, Нейзер даже перешел на галалингв и выразительно постучал пальцем по лбу, а затем спросил строго и озабоченно, но уже на галикири:
– Ну, и что вы намерены делать дальше, Веридор?
Тотчас я принялся формулировать, специально для Руниты, новый фрагмент легенды в дополнение к её старому варианту. На Галане, как и на большинстве ускоряемых миров, среди народа бродит множество легенд о колдунах и магах. Живьём их, конечно же, никто не видел, но разговоров о них ходило предостаточно. Этим я и решил воспользоваться и тотчас стал науськивать Нейзера, полностью веря в его неподражаемое мастерство подыгрывать мне с полуслова. Приняв горделивую позу, я строго сказал:
– Великие Льды, и это говорит мне ученик мага? Чему я вас только учил, Нейзер? Я изготовлю временную маску для перевоплощения взамен утерянной ложной плоти и потом сниму её перед губернатором Равела. Надеюсь, что это сойдет мне с рук и нас никто не заподозрит в волшбе.
Нейзер, как я и ожидал, сразу же мастерски подыграл мне.
– Простите меня мастер, но всё случилось так неожиданно, я только сейчас учуял аромат цветов. Я никак не ожидал того, что вы, мастер Виктанус, откроете вашей возлюбленной своё настоящее лицо. Мастер, я приложу всё свое умение убеждать людей и постараюсь хорошо подготовить графа фрай-Доралда к вашему перевоплощению.
Мой стажер был, как никогда, любезен, но его природный эгоизм и желание на халяву воспользоваться самым чудодейственным косметическим средством, известным во всей галактике, возобладали над скромностью, которая, вообще-то, не особенно была у него в почёте. Любезность сменилась обычным, нагловато вызывающим тоном и он спросил:
– Эй, Веридор, я надеюсь, вы, со свойственной вам расточительностью, не слили магический крем в канализацию? Это было бы просто глупо, взять и выбросить такую редкую драгоценность. Надеюсь, мне можно будет им воспользоваться?
За рвение, проявленное при спасении моей репутации, мне стоило поощрить парня и потому я также был любезен и сказал:
– Нейзер, ванна в нашем номере доверху наполнена самым лучшим косметическим кремом, который только может быть приготовлен магом моей квалификации, его получилось даже многовато, ведь я извел на этот идиотский маскарад чуть ли не все свои запасы пластиплоти. Можете не экономить и с головой залезть в ванну, если вас, конечно, не смущает то обстоятельство, что Рунита принимала в ней процедуры дважды. Я, кстати, тоже и потому чувствую себя, как новорожденный.
Нейзер широко улыбнулся и тотчас принялся стаскивать с себя мокрую одежду, насмешливо приговаривая:
– О, это будет даже приятно, а если говорить честно, Веридор, то не такой уж я неотёсанный болван. Насколько я это знаю, биоактивных энзимов, содержавшихся в тонне того косметического крема, в который превратилась стабилизированная на вашей персоне нейропластическая протоплазма, с лихвой хватит на то, чтобы убить и превратить в обычную протоплазму не менее пяти тонн всяческих вредных бактерий и прочих гнусных микроорганизмов, а в таком количестве их, пожалуй, не наберётся на всём этом крохотном островке.
Рунита заёрзала под простыней. Судя по тому, как она напряглась, я понял, что она приняла слова Нейзера за чистую монету. А это было совершенно справедливым только в отношении косметического геля.