Ошалевшая старуха тут же вскочила из-за стола, за которым до этого мирно вкушала вяленую рыбу, и, вытирая руки о передник, прошамкала:
- Ах, вот уж не ждала такого важного гостя.
Гавр был страшен и великолепен. Он носил блестящую кирасу, кольчугу и плащ. Он обладал страшной физической и энергетической силой, но чаще применял лишь свой меч, которым владел совершенно. Его черные волосы доставали до могучих плеч, а черные горящие глаза пронзали старуху насквозь. Гавру не хотелось быть здесь и разговаривать со старой ведьмой, но он все же решился заговорить о деле, не теряя своего величественного лица.
- Послушай, старая: ты ведь знаешь, что близится день состязания?
- О да, Великий.
Матушка тотчас догадалась, зачем к ней пожаловал Гавр, и стала быстренько соображать, как ей использовать это в своих интересах.
- Так вот, я повелеваю тебе заглянуть в свое магическое зеркало и узнать, какую хитрость Василиса готовит на этот раз.
Заварзуза сделала вид, что крепко задумалась, но потом, как бы не хотя, согласилась:
- Как прикажешь, Великий Гавр, но ты должен знать, что зеркало вещает лишь раз в четыре года, и в ближайшее время я больше не смогу им воспользоваться.
- Какое мне до этого дело?
- Ты должен обещать, что не станешь вмешиваться, иначе ничего не выйдет.
Гавр нахмурился: старуха посмела ему указывать.
- Как ты разговариваешь с наместником! - уловил Цербер настроение своего хозяина и поспешил проявить свою преданность.
- Но только я могу смотреть в магическое зеркало, Великий!
Матушка решила, что не помешает показать Гавру и свою значимость.
- Ну, хватит болтать! - нетерпеливо возразил наместник. - У меня мало времени.
- Присядь вот здесь. Сейчас ты все узнаешь.
Гавр уселся на лавку возле печки. Матушка стала доставать из сундука разную рухлядь: камушки, бусы, стекляшки, перья, клочья шерсти, палочки, косточки и прочую дребедень. Все это она принялась раскладывать на полу посреди избы и что-то бормотать себе под нос.
Все это длилось около получаса, и Гавр уже начал терять терпение, как вдруг заметил, что воздух в избушке стал видимым и радужно запереливался. Бревенчатые стены пошатнулись и заколыхались, словно на волнах. Старуха достала зеркало в серебряной рамке и стала всматриваться в него, продолжая бормотать заклинания.
Вдруг она замолчала, как будто запнулась, забыв что-то. Ее чумазое морщинистое лицо приобрело такое выражение, что Гавр сразу понял: Заварзуза видит что-то необычное. Глаза старухи
вдруг округлились, а беззубый рот открылся так, будто она собралась закричать.
- Что?! Что ты видишь?! - громко спросил наместник, забыв о том, что не должен был вмешиваться.
Тут же избушка закачалась, словно лодка на волнах. Стены завибрировали и загудели, дощатый потолок заскрипел, прогибаясь, словно какой-то гигант уселся сверху на дом. Гавр рухнул с лавки, увлекая за собой Цербера. Матушка Заварзуза заверещала и, грохнувшись на пол, стала засовывать зеркало в холщовый мешок. Посреди избы заворачивался радужный вихрь, который был готов поглотить все вокруг. Стены домика сливались и завертывались в воронку. Оглушительный вой, рев и визг заполнил, казалось, все пространство.
Наконец, бабка сумела спрятать злобное зеркало в мешок, и тут же все прекратилось. Оглушенный Гавр быстро поднялся на ноги. Он понял, что все произошло по его вине, но и не думал извиняться.
- Великий, - опомнилась старуха, - не нужно было…
- Но ты все же что-то увидела? По твоему лицу я понял, что на этот раз Василиса превзойдет саму себя.
- Не беспокойся, Гавр, - сказала Матушка, поднимаясь и потирая ушибленные бока, - я увидела, что на этот раз ей не удастся первой сорвать цветок.
- Это все, что мне нужно было знать! - воскликнул наместник.
Не прощаясь, он молнией выскочил из избушки. Вслед за ним, едва успевая и прихрамывая, поспешил верный Цербер.
Ведьма успокоилась, привела в порядок мысли и очень крепко задумалась. Увиденное в зеркале, действительно, чрезвычайно взволновало ее. Спустя некоторое время она спросила у вертевшегося возле ее ног кота, который благополучно пересидел под печкой только что случившийся неприятный инцидент:
- А правду ли говорят, Баюн, что чудь белоглазая приютила щенка Горгоны?
- Так виллисы болтали, хозяйка.
- И что он жив?
- На прошлой неделе леший сказывал, будто видел у норы, где чудики живут, странного лохматого пса. Может быть это и он. А хотя откуда? Горгона-то голая, а этот весь шерстью зарос. Видно собака деревенская, приблуда.
- Вот что, Баюн, - произнесла Матушка после некоторого раздумья, - останешься за хозяина, а я пойду навещу чудиков.
Матушка собралась было выйти, но тут на пороге появилась сама Василиса. Наместница была облачена в красный бархатный балахон, расшитый золотом и драгоценными камнями. На голове ее, в светлых, как пшеница, волосах, красовалась корона из горного хрусталя в виде цветка с шестью лепестками. Эту корону
наместница придумала сама и заказала ее выполнить чудикам, которые одни знали секреты добычи и обработки камней и металлов. Ей казалось, что мало иметь лишь скипетр в качестве символа власти.
Василиса недовольно сморщила носик при виде старухиной избы, в которой к тому же все еще оставались следы недавнего происшествия. Она здесь тоже была в первый раз.
- Знаю, зачем ты пришла, Первая наместница Василиса, - поспешила опередить ее бабка.
- Да? - удивилась красавица. - Так ты скажешь, кто будет Первым наместником в этом году?
- Не беспокойся, госпожа. Я смотрела в магическое зеркало и точно знаю: это будет не Гавр…
ГЛАВА 4
Мы гуляли до полуночи. Сначала в парке, и Ежова с Брусникиной просто ртов не закрывали, глядя на нас. Потом мы бродили по ярко освещенным улицам, проходили мимо сверкающих витрин, переливающихся неоном вывесок. Был вечер пятницы, и потому на улицах было оживленно: на каждом углу орали пьяные компании, из динамиков музыкальных ларьков неслась зажигательная ночная музыка. Только я ничего не замечала и не слышала вокруг, кроме него.
Странно: еще несколько часов назад все это показалось бы мне сном, несбыточной сказкой, а сейчас все было само собой разумеющимся. И то, что Кирилл, а не кто-то другой назначил мне свидание, и то, что он идет рядом и разговаривает со мной, уже не казалось мне чем-то сверхъестественным. Я слушала его и лишь изредка решалась вставить слово или задать вопрос:
- Кирилл, а почему ты не назвал своего имени в записке?
- Понимаешь, я не мог предугадать твоей реакции. Ты мне казалась такой неприступной. Я привык общаться с достаточно предсказуемыми девушками, а ты для меня, честно говоря, до сих пор остаешься загадкой. Я просто не стал рисковать. Я же не знал…как ты ко мне относишься.
- Ты не представляешь, что я себе вообразила! Я ведь подумала, что меня просто разыграли.
Я рассказывала, сбиваясь от волненья, про свою затею, про необоснованные страхи, а он изображал смущение и раскаянье в том, что заставил меня так переживать. Но, в общем, нам было весело.
Я совершенно не заметила, как пролетело время. Счастливые, как известно, часов не наблюдают. На электронном табло, светящемся на одном из рекламных щитов, я увидела, что было уже без четверти двенадцать.
- Золушке пора возвращаться домой? - заметил Кирилл мой встревоженный взгляд.
- Нет…то есть да. Мне не хочется, но родители, наверное, уже с ума сходят. Я не предупредила, что задержусь.
- Ну что ж, идем провожу, - сказал он с обреченностью в голосе, чем очень меня порадовал. Всегда приятно узнать, что ты не безразлична человеку, который тебе нравится и что он не хочет с тобой расставаться.
Мы свернули во двор и пошли, не спеша, огибая лужи и оставшиеся еще кое-где грязно-серые сугробики. Кирилл подавал мне руку, помогая перебираться через лужи, проходить по бордюру или огибать грязь. Но оставить свою руку в его ладони я никак не могла решиться и всякий раз деликатно высвобождалась. Но вот мы стали обходить довольно обширную лужу. Кирилл так крепко сжал мою ладонь, что я не смогла ее отнять и, наконец, смирилась с неизбежным. Этот новый этап наших отношений не мог не отразиться на теме нашего разговора, до того никак не касавшейся личной жизни.
- Ты сейчас встречаешься с кем-нибудь? - спросил Муромский наигранно равнодушным тоном.
- Нет, сейчас я одна, - поспешила я ответить, нарочно сделав акцент на слове " сейчас".
Я хотела подчеркнуть, что обычно я не бываю одна, просто сейчас…Свои деревенские приключения я в расчет не брала.
- А какие у тебя планы на завтра? - продолжил допрос Кирилл тем же тоном.
- Никаких, - ответила я, тщательно скрывая нахлынувшую радость.
- Ты давно не была в кино? А может быть, ты театр любишь?
Я действительно любила ходить в театр, но решила, что Кириллу об этом знать не нужно, а то подумает, что я заумная интеллектуалка. Я сказала:
- Я люблю кино.
- Ну, тогда решено, идем завтра в кино? - спросил он, и не думая, что ответ может быть отрицательным.
Да разве я могла бы отказаться?
- Конечно!
- А в воскресенье я, к сожаленью, должен быть с родителями в гостях. Не хочу их подводить.
- Ты их слушаешься?
Кирилл поморщился. А я поняла, что ненароком задела больную тему.
- Понимаешь…Я, конечно, сам предпочитаю решать вопросы своего досуга, но родители считают, что я еще младенец и меня пеленать надо. Ну, и я эту иллюзию разрушать не хочу. Мне их жаль и вообще… Я ведь у них поздний ребенок, им уже под шестьдесят.