На изможденном после схватки на холме лице жонглера выступил пот, он остановил рассказ, который был, видимо, труден для него, но через минуту заговорил снова.
- Я увидел во сне, что метаморфы пришли и украли мою жену и подсунули мне женщину из своего народа, подделанную так ловко, что я не заметил разницы. Потом я увидел, как мы выступаем перед Коронованным - перед лордом Молибором (он правил давно и погиб, купаясь в реке), - наше жонглирование идет хорошо. Мы работали, как никогда, наверное, и Коронованный позвал нас к себе. Он угостил нас прекрасным ужином, а после него слуги отвели нас в роскошные спальни. Мы с женой получили отдельную. Я стал ласкать ее - а она вдруг изменилась в моих объятиях. Передо мной лежала женщина-метаморф, страшное существо с шершавой серой кожей, с какими-то хрящами вместо зубов, с грязными лужицами вместо глаз - и это существо прижималось ко мне, пыталось поцеловать!
С тех пор я не касаюсь тела женщины, боясь, что она вдруг окажется существом из моего сна. Я никому не рассказывал об этом… Когда я услышал об Илиривойне - я отказался ехать туда. Не хочу оказаться среди существ с изменяющимися лицами и телами!
Душа Валентайна наполнилась состраданием. Он положил руки на плечи товарища и сжал их, словно говоря этим, что он понимает его беду, что он с ним. Сказал:
- Это поистине кошмарный сон. Но нас учили, что сны можно поворачивать так и сяк, а не подчинять им свою жизнь.
- Этот сон невозможно истолковать двояко. Он жестко предупреждает меня, что я не должен приближаться к метаморфам.
- Не слишком ли прямолинейно ты его воспринимаешь? Нет ли в нем чего-то другого? Ты не обсуждал его с толкователями?
- Я не видел в этом необходимости.
- А меня ты послал к толкователю, когда в Пидруде я пожаловался тебе! Я отлично помню твои слова о том, что Король ничего не делает зря.
Слит иронически улыбнулся.
- Все мы мастера лечить других - только не себя. Тому моему сну уже пятнадцать лет, я давно его пленник.
- Освободись!
- Как?
- Если ребенок видит во сне, что падает, и в страхе просыпается, что говорят ему родители? Чтобы он не боялся потому что, падая во сне, не ушибаются. Что такой сон даже к добру, что ребенок не падал на самом деле, а летел к тому месту, где он чему-то мог бы научиться, если бы не испугался и не стряхнул бы с себя сна.
Верно?
- Да, говорят, этот сон благоприятный.
- Вот именно. А другие, так называемые, дурные сны не из этой же ли серии? Мы не должны бояться, а быть благодарными за мудрость сна.
- Так говорят детям. Они, между прочим, легче взрослых управляются со снами. А я помню, как ты кричал и метался во сне, Валентайн!
- Все равно я их пытался растолковать, как темны они ни были.
- Чего ты хочешь от меня?
- Чтобы ты ехал с нами.
- Зачем это тебе?
- Ты принадлежишь нашей труппе. Без тебя она развалится.
- Ты же знаешь, что скандары творят на арене чудеса! Человеку невозможно с ними соперничать. Карабелла и я, да и ты в труппе лишь во имя исполнения дурацкого закона. Вы будете получать свои деньги в любом случае - останусь я или уйду.
- Но я учусь у тебя!
- Будешь учиться у Карабеллы. Она работает не хуже меня, к тому же вы любите друг друга. Кто знает, может быть, в скором времени ты будешь жонглироватъ не хуже меня. И да спасут вас боги, когда вы будете в Илиривойне!
- Я не боюсь метаморфов, - ответил на это Валентайн.
Он протянул руку Слиту.
- Все равно я хочу, чтобы ты был рядом.
- Почему?
- Я дорожу тобой.
- И я дорожу тобой, дружище, но туда я идти не могу. Не настаивай, ты же видишь, какой силы запрет я получил!
- Ты мог бы полностью избавиться от своей болезни, если бы поехал в Илиривойн и убедился, что метаморфы не так страшны, как кажутся.
- Я сжился с ней, - сказал Слит, - а вот цена за излечение может оказаться слишком высока.
- Жить с такой страшной раной! Почему ты не хочешь залечить ее?
- Ты чего-то не договариваешь, Валентайн.
- Верно.
- Чего же?
После некоторого колебания Валентайн спросил:
- Ты рассказывал как-то, что видел меня в своих снах.
- Да, видел.
- Как именно?
- Это имеет значение?
- Не видел ли ты во сне, что я более силен и властен, чем на самом деле?
- В первую же нашу встречу мне сказали об этом твоя осанка и манера держаться. А твои просто феноменальные способности к жонглированию? А содержание твоих снов, о которых ты рассказал мне?
- Кем же я был в твоих снах, Слит?
- Могущественной персоной, лишенной стечением обстоятельств своего высокого положения. Принц, герцог…
- А не выше?
Слит облизал вдруг пересохшие губы.
- Да, возможно, и выше. Ты как-то связываешь эти сны с желанием оставить меня в труппе?
- Я хочу, чтобы ты сопровождал меня в Илиривойн и дальше.
- Ты думаешь, что виденное мною во сне - правда?
- Это я еще должен узнать, - был ответ Валентайна. - Кажется, правда. Это не может не быть правдой. Послания говорили мне, что так оно и есть.
- Милорд… - прошептал Слит.
- Не исключено.
Слит испуганно глянул на Валентайна и неожиданно опустился на колени. Валентайн схватил его за плечи и поставил на ноги.
- Это не нужно, - бросил отрывисто. - Могут увидеть. Я не хочу никого больше посвящать в это. Да и нет полной уверенности, что все так, как сказали сны. Не вздумай снова встать на колени когда-нибудь…
- Милорд…
- Я для тебя Валентайн, такой же жонглер, как и ты.
- Мне страшно, милорд. Сегодня я был в шаге от смерти, но сейчас испуган еще больше. Стоять рядом с…
- Зови меня Валентайном.
- Как я посмею!
- Ты звал меня так еще пять минут назад.
- Иногда пять минут - большое время.
- Я говорю тебе, ничего не изменилось.
- Все уже не так, милорд.
Валентайн тяжело вздохнул. Он почувствовал себя самозванцем, мошенником. Он обманывал Слита - но в данную минуту это было необходимо.
- Коль ты говоришь, что все уже не так, значит, если я повелю, ты пойдешь со мной в Илиривойн?
- Я обязан, - растерянно молвил Слит.
- Метаморфы не принесут тебе зла, - властно сказал Валентайн. - Ты уйдешь от их влияния, излечишься от своей болезни - верь мне, Слит!
- Я боюсь туда идти…
- Ты мне нужен в пути, - так же властно произнес Валентайн. - И не по моему выбору мы попадаем в Илиривойн. Я прошу тебя идти со мной.
Слит склонил голову.
- Я подчиняюсь, милорд.
- Еще раз прошу тебя звать меня как раньше, и не оказывать уважения больше, чем, скажем, вчера.
- Как пожелаешь, - ответил Слит.
- Валентайн!
- Валентайн, - с трудом произнес жонглер, - как пожелаешь, Валентайн.
- Пошли к нашим.
Он подтолкнул Слита.
Залзан Кавол, как обычно, расхаживал взад и вперед возле фургона. Его братья готовились к отъезду. Валентайн сказал скандару:
- Я уговорил Слита. Он едет с нами в Илиривойн.
Залзан Кавол посмотрел на обоих недоверчиво.
- Как тебе удалось это?
- Что ты ему такое особенное сказал? - подскочил и Виноркис.
- Это слишком долго объяснять, - ответил Валентайн, широко улыбаясь.
Теперь они ехали быстро. Весь долгий день фургон катил по ровному шоссе, а то и захватывал часть вечера. Халтин тряслась рядом с ними. Ее животное, несмотря на силу, больше нуждалось в отдыхе, чем твари, что тянули фургон, так что великанша время от времени отставала. Нести ее тяжеленную тушу, видно, было трудно любой животине.
Они ехали от города к городу через унылую провинцию. Здесь были лишь скромные участки зелени, посаженные только чтобы соблюсти букву закона. Население этой местности занималось в основном торговлей - Мазадон был воротами всего северо-западного Зимроеля для всех восточных товаров и главным перевалочном пунктом для транспорта, идущего из Пидруда и Тил-омона.
Экипаж жонглеров миновал, не останавливаясь в них, с десяток городов, среди которых были и сам Мазадон, Бургакс и Тагобар, погруженные в траур. Всюду они видели флага - знаки скорби.
Валентайн подумал, что провинция много потеряет из-за смерти герцога, из-за дней траура по нем. А что будет делать народ, когда умрет Понтифик? Конечно, все будет не так, как тогда, когда преждевременно упокоился Коронованный лорд Вориакс два года назад.
Впрочем, они ощутили смерть герцога, как более близкую - ведь он был фигурой осязаемой, реальной, жившей среда них, в то время как властители Горного Замка, отдаленные от всех тысячами миль, казались более чем абстрактными - мифическими, легендарными, даже нематериальными.
На громадной планете центральное правительство было скорее символом власти, чем самой властью. Валентайн подозревал, что стабильность Маджипуры зиждется на самостоятельности местных правителей - герцогов провинций и муниципальных мэров, внедрявших и поддерживающих указы имперского правительства при условии, что они могут действовать на своих территориях по своему усмотрению.
Как же может поддерживаться этот договор, если Коронованный - не посвященный и помазанный принц, а узурпатор, лишенный благословения Божества, как же держится столь хрупкая социальная конструкция?