- Какая разница, как меня зовут? - Закинув ногу на ногу, Нямня Назуковна оглядела себя, решительным движением поправила бюстгальтер и одернула платье. - Он мне все равно больше идет.
Люлик потряс головой, избавляясь от наваждения, и поставил вопрос корректнее:
- А что вы в ручках держите?
- Ах, это! - Девица ласково погладила тёшшу. - Это кувалда.
- Железная? - уточнил капитан.
- Не вся, - посчитала нужным объяснить Лысюка. - Рукоятка деревянная.
- Так какого черта ты рядом с компасом делаешь? - На компасе от децибел лопнуло стекло.
Лысюку как ветром сдуло.
Оставшись один, Касимсот мог совершенно спокойно предаваться панике.
Компас испорчен, звезд не видно, управление отсутствует, бриллианты потеряны… и самое поганое - Лысюка хочет замуж за Мумукина.
- Надеюсь, что ему сейчас плохо, - сказал Люлик и успокоился. По крайней мере на пароходе шторм пережить гораздо легче, чем на шлюпке.
- Лю-улик!.. Ау-у! - орал охрипший уже Тургений. - Помоги-ите!..
Шторм прекратился так же внезапно, как и начался. Умиротворяюще шелестели волны, орали чайки, Люлик, разумеется, слышать Мумукина не мог, да и вряд ли хотел, ибо пароход "Ботаник" и сам в данный момент не мог определиться со своим положением в пространстве.
Бурю, кстати, Мумукин с Трефаилом перенесли на удивление легко - забились в кубрик, накрылись одеялами и пили обнаруженную под лавкой угольную настойку "Самый Гон". Едва друзья напились до той степени, когда качает лежа, головокружение в голове вошло в резонанс с колебаниями волн - и качка перестала чувствоваться. Убаюканные воем ветра, отважные мореплаватели заснули в обнимку под лавкой и проснулись только утром.
Рекогносцировка, произведенная совместными усилиями, результатов не дала: Трефаил умел ориентироваться только по угольной пыли на деревьях, по дорожным указателям и по "скажите, пожалуйста, где здесь ближайшая пивная?", а Тургений вообще страдал редкой формой топографического кретинизма, при которой не мог сориентироваться даже в своих карманах.
- Может, в кубрике карта есть? И компас? - предположил Мумукин.
Трефаил идею поисков карты и компаса одобрил и поручил исполнение Тургению. Мумукин в особо изощренной форме перетряхнул шлюпку от носа до кормы, порывался даже отодрать от днища пару досок - вдруг второе дно обнаружится? - однако Трефаил отговорил его от этой перспективной мысли. В результате обыска Тургений нашел мешочек с бриллиантами и значок "Передовик производства". Значок отправился за борт, бриллианты отобрал Трефаил, и можно было со всей ответственностью сказать: дело плохо.
Тогда Тургений встал на носу шлюпки и начал звать помощь. Около получаса Трефаил терпел его вопли, потом ушел в кубрик, заперся и заткнул уши, а Мумукин все продолжал взывать, но никто его не слышал.
Даже Лысюка.
- Лю-улик, - рыдал в голос Мумукин.
- Дяденька, вы чего кричите?
- Мальчик, уйди, не мешай, - огрызнулся Тургений и продолжил: - Лю-ули-ик…
Спустя мгновение до него дошло, что голос и в самом деле принадлежит ребенку, и Мумукин огляделся. То, что он увидел в следующее мгновение, привело отважного морехода в состояние священного трепета.
Мальчик действительно имел место быть, но вот размеры оного никак не вписывались в систему ценностей Тургения.
- Еппонский бог… Трефаил, к нам гости, - позвал он друга, предававшегося меланхолии в кубрике.
- Оставь меня, старушка, я в печали, - последовал ответ.
- Адидасыч, не срамись, не срамись перед державами, - свистящим шепотом надавил Мумукин на сознательность и гражданскую совесть товарища. - Это же контакт.
- С кем опять? - Голова Трефаила показалась из кубрика. - Здравствуй, мальчик.
- Здрасьте! - Подросток поднял руку, с которой на шлюпку обрушились каскады морской воды, поковырял в пещере правой ноздри метровым пальцем. - Вы откуда?
- Э… - До Трефаила, промокшего насквозь, наконец доперло, насколько масштабной оказалась встреча. - Мы путешественники. Из Соседского Союза.
- А ты чей? - поинтересовался Мумукин, прежде чем Трефаил успел заткнуть ему рот.
- Ну и хамло же ты, Мумукин! - Сууркисат больно ткнул товарища под ребра. - Ты что, не видишь: ребенок потерялся?
- Можете не шептаться, я все равно услышу, - всхлипнул великан.
Как ни странно, голос мальчика не обладал никакими чрезмерными характеристиками - обычный детский голос.
- А ты кто, малыш? - не унимался Мумукин.
- Кинконг.
- Это имя такое?
- Нет, это… - Мальчик высморкался, и сопли проплыли мимо шлюпки огромным зеленым маслянистым пятном. - …Национальность.
- Так вот оно что… - Тургений проследил движение пятна. - А как звать тебя?
- Власом…
- Какой тебе годик?
- Восьмой миновал…
- Сколько? - не поверил Трефаил.
- Восьмой миновал, - виновато повторил мальчик. - Три года назад.
- Так это получается одиннадцать, - подсчитал Мумукин.
- А я только до восьми считать умею, - признался кинконг.
После непродолжительного молчания Трефаила озарило:
- А до земли далеко?
- Не, тут рядом остров, - с готовностью ответил Влас. - Их тут вообще очень много, но этот самый маленький, пока я его по береговой линии обхожу, успеваю восемь раз по восемь сосчитать до восьми раз по восемь.
- Что же ты кушаешь, маленький? - проявил заботу Мумукин.
- Дяденек, иногда тети попадаются, - потупился мальчик.
Тургений грохнулся в обморок. Сууркисат с укоризной посмотрел на малыша.
- Еще раз так пошутишь - уши оборву.
- Я же не ушами шутил…
- Не препирайся, а то и глаз высосу.
Через десять минут шлюпку путешественников вынесло на песчаную отмель. Взору предстала стена акаций, и никаких следов пребывания человека, если не считать конусообразной башни, вершина которой терялась в клубах смога.
- Всем слушать меня! - распорядился Трефаил. - Заходим в здание, спрашиваем, где находимся, и если мы ушли далеко - просим политического убежища.
- А я туда не влезу, - пожаловался Влас.
- Будешь охранять, - не смутился Сууркисат. - Мы пошли.
Кто же знал, что в башне их ждет засада?
Кафка не стерпел оскорбления, он жаждал реванша. Он рекрутировал из чурекской диаспоры десяток самых отъявленных тыкчтынбеков, усадил в паролет и выбрал самое безлюдное место на Сахарине (этим местом оказалась местная обсерватория). По мнению Эм-Си, именно там будут прятаться изменщики. И тогда он отомстит…
- Кто там? - Пожилой астроном Хольмарк Ванзайц отворил дверь, в которую нетерпеливо постучались. За дверью переминались, тяжело дыша, темноволосые рослые крепыши с характерными длинными горбатыми носами. - Вы на экскурсию?
- Смотреть вниз!
Ученый послушно опустил глаза, увидел Эм-Си и участливо улыбнулся:
- Чего тебе, малыш?
Сокрушительный удар поддых отбросил астронома в глубину комнаты.
Неистовый карлик набросился на Ванзайца и начал наносить беспорядочные удары по чему попало. Попадало, кстати, не по Хольмарку: во время падения он попытался ухватиться за что-нибудь и опрокинул на себя вешалку с тулупом, пальто, штормовкой, зонтиком, шляпами, шапками, кепками и еще не одним десятком наименований, так что Эм-Си изрядно взмок, пока осознал, что сражается со скафандром для подводных работ.
- Мальчик, как тебе не совестно…
Хольмарк и пикнуть не успел, как Эм-Си переключился на него.
- Говори, сиктым на кутак, кто такой и что здесь делаешь, а?
- Хольмарк Ванзайц Унд Зыпцихь, работаю я здесь, - послышался сквозь сдавленные рыдания ответ.
- Судьбу предсказываешь, звезды считаешь, да?
- Наблюдения веду, - уточнил Хольмарк.
Эм-Си с подозрением прищурился:
- Шпионишь, да?
Тут уж пришло время удивляться астроному.
- Почему шпионю? За приборами смотрю, показания снимаю, записываю, выводы делаю…
Эм-Си ничего не понял про приборы, но человек, который снимает показания и делает выводы, - это уже наполовину котовец. Кафка неохотно слез с ученого и представился:
- Эм-Си Кафка. Над чем сейчас работаете?
Карлик по-хозяйски обошел рабочий кабинет астронома.
Унд Зыпцихь задумался: рассказывать ли об открытии? Решил, что ничего страшного не произойдет.
- Осмелюсь доложить, что я сделал величайшее открытие со времен Альберта Однокамушкина.
Кафка не знал не только автора знаменитого "Е равно эм це квадрат", но и вообще об отраслях научной мысли. Впрочем, как и любой увлеченный человек, Ванзайц считал, что все вокруг тоже увлечены.
- Дело в том, что небо - твердое.
- Что-о?.. - Глаза Кафки побелели.
Астроном подробно рассказал о своих многолетних наблюдениях и опытах. Все теоретические выкладки Эм-Си пропустил мимо ушей, но главное усвоил сразу: открытие опасно, но обещает головокружительные перспективы.
- Откуда знаешь? - прервал он речь астронома.
- Вычислил, - пожал плечами Хольмарк.
- И любой может вычислить? - уточнил Кафка.
- Да, - кивнул астроном, уверенный во всепобеждающей силе разума.
Всех, кто умеет считать, придется убрать, решил чурек. Потом вспомнил о цели визита:
- К тебе никто не приходил, пока меня не было?
- Нет.
Значит, сейчас придут, потер руки Кафка, отодвинул кресло, в котором обычно сидел Ванзайц, и велел:
- Спрячь моих людей.
- Куда?
- Шкаф у тебя есть?
Шкаф у астронома и вправду имелся, в соседней комнате, и даже очень большой, но, по разумению Хольмарка, десять здоровенных парней вряд ли туда влезут.