- В позапрошлый приход я поздно уходил с судна, уже после часу ночи. В диспетчерской порта мне дали дежурную машину и попросили заехать к Подпаскову, чтобы передать записку. Я знал, где он живет…
- А до этого вы были знакомы?
- Конечно. Он закреплен за нашим судном и по приходе "Уральских гор" всегда бывает на борту.
- Какие у вас были отношения с диспетчером Подпасковым? - спросил Юрий Алексеевич.
- Нормальные отношения. Дело он знал.
- Хорошо. Значит, вы отправились к нему на квартиру, - уточнил Василий Пименович. - В котором часу это было?
- Около восемнадцати часов. У проходной я схватил такси и поехал прямо туда…
- У вас были какие-то определенные намерения?
- Не знаю… Кажется, нет. Мне надо было самому во всем убедиться… Я поднялся по лестнице. Рванул дверь, но она была заперта. Позвонил. Открыл Подпасков. Мне показалось, что он удивился моему появлению, но отступил в сторону, приглашая войти.
- Удивился или испугался? - задал вопрос Василий Пименович.
- Нет, испуганным я бы его не назвал. Потом я задумывался над этим, и меня смущала его готовность, с которой он приглашал меня войти.
- Вы хотите сказать, что застигнутые врасплох любовники так себя не ведут? - спросил Леденев.
- Да, именно это я хотел сказать… В комнате Подпаскова я увидел Таню. Она держала в руках бокал. На столе стояла открытая бутылка шампанского и второй бокал. Увидев меня, Таня побледнела… Я велел ей тотчас уходить. И она вышла. Мы остались с Подпасковым вдвоем. Я хотел показать ему записку и потребовать объяснений. Но он меня опередил. Он сказал… Лучше б ему не произносить этих слов…
Яковлев замолчал и потянулся за сигаретой. Василий Пименович и Леденев ждали, когда он закурит.
- И что он оказал?
- Он сказал мне: "Что ты бегаешь, чиф, за своей бабой, как ошпаренный пес? Это такая порода: захочет, так у тебя на глазах отдастся кому угодно… Садись, выпьем лучше".
Старпом глубоко затянулся, потом еще и еще… Тщательно загасил в пепельнице сигарету.
- Если б он не сказал этого, возможно, все бы обошлось. Но от этих слов разум мой снова помутился. Я ударил Подпаскова…
- Чем ударили?
Яковлев удивленно глянул на Бирюкова:
- Как "чем"? Кулаком. - Он сжал пальцы правой руки в кулак. - Вот этим, - сказал старпом.
Бирюков и майор переглянулись.
- Да-а, - протянул полковник. - И что же вы, хотите всерьез уверить нас, что отправили Подпаскова на тот свет кулаком? Кулак, правда, у вас приличный…
- Нет, конечно! - ответил Яковлев. - Кулаком, наверное, не убьешь. Но двинул я его крепко, и он, по-моему, упал. Ну и мог удариться головой обо что-нибудь. Поверьте, я не хотел убивать.
- А может быть, это и не вы убили? - спросил Василий Пименович.
Поначалу Леденев подумал, что Бирюков задал не тот вопрос, но затем решил, что психологически такой поворот в допросе будет верным.
- А кто же еще мог убить? - удивился Яковлев, и Юрий Алексеевич отметил, что удивление старпома было искренним.
"Или очень профессионально играет", - подумал он, преодолевая то внутреннее сопротивление, которое приходило, когда он думал о Яковлеве как об убийце.
- Что вы делали потом? - спросил он старпома.
- Я выбежал из квартиры… Почему-то мне противно было от мысли оказаться дома, требовать объяснений у жены… Я бродил по городу, дважды подходил к своему дому, но войти не решился. Затем купил водки и отправился на такси в поселок Гремячий Ручей. Там работает на барже шкипером мой родственник из нашей деревни. Баржа у него была на отстое, а сам он на борту. Там мы напились… Утром стали опохмеляться, - словом, пьянка началась по новой… Мне показалось, что жизнь кончилась, я снова и снова вспоминал содержание записки, и перед глазами моими вставала жена с бокалом шампанского в руках. А к вечеру приехал баржевой матрос из Поморска. Он и рассказал об убийстве Подпаскова… Я перестал пить и рано утром первым автобусом поехал в город. Сразу хотел идти в милицию и обо всем рассказать, но после выпитого мучила жажда. Решил выпить пива. В последний, так сказать, раз…
Яковлев замолчал, потянулся было к сигарете, но спохватился, отдернул руку и вопросительно посмотрел на Бирюкова.
- Курите, курите! - сказал полковник. - Что вы еще можете добавить к своему рассказу?
- Больше ничего.
- Хорошо. А теперь мы зададим вам несколько вопросов. Давайте вы, Юрий Алексеевич.
- Кто-нибудь, кроме вас, знает о том, что вы получили записку?
- Нет, я никому не говорил. Сами понимаете, что такой информацией не делятся…
- Понимаю, а шкиперу, вашему родичу, вы говорили о случившемся?
- Нет.
- А как вы объяснили ему неожиданный визит и пиршество?
- Ну… Как вам сказать… У моряков не принято доискиваться до причин, по которым их товарищ решил "дать газ" - загулять, значит… Сказал, что пришел с рейса, давно не видел земляков, решил навестить… Этого ему было достаточно.
- Понятно, - оказал Бирюков. - А теперь посмотрите сюда. Ваши гантели?
- Да, - растерянно сказал Яковлев. - Это мои гантели. Я держу их в каюте, чтоб иногда размяться.
- Посмотрите внимательно, Валерий Николаевич. Гантели эти кустарного производства, но и такие изделия могут быть похожими одно на другое.
- Да нет же, это мои гантели, - сказал старпом. - Вот здесь, видите, две каверны рядом и царапина на другой. Я хорошо знаю свои вещи.
- Это похвально - знать свои вещи… Ваше утверждение запротоколировано… Дело в том, что одной из этих гантелей был убит диспетчер Подпасков.
- Как?! - вскричал Яковлев. - Но я…
- Вот именно вы… Вы могли использовать один из этих снарядов в качестве орудия убийства. Видите, как легко отвинчиваются шары с рукоятки! Один такой шар вместе с рукояткой был обнаружен за дверью черного хода у котельной. На шаре нашли следы волос и кожи. Да и форма травмы на голове Подпаскова соответствует форме и размерам шара на гантели. Второй шар, свинченный за ненадобностью, сегодня ночью был найден во время обыска в вашей каюте. Там же была и другая гантелина. Члены экипажа признали это вашей собственностью, как только что признали и вы сами…
- Так, - глухо произнес старпом. - Но как… Как могло попасть туда?…
- Мы и пытаемся выяснить, - продолжал Бирюков. - Подпасков убит гантелью - в этом сомнений у нас нет. Но кто ее принес? Если не вы, следовательно, и обвинять в убийстве вас нельзя. При всем уважении к вашему крепкому телосложению я не могу согласиться, чтоб с помощью кулака можно было бы отправить к праотцам такого здоровяка, каким был диспетчер.
- Так что же произошло? - сдавленным голосом спросил Яковлев.
- Пока не знаю, - сказал Бирюков. - Значит, если не вы принесли гантель, вы - не убийца. А если убили вы, то вашему искреннему признанию, которое вы сделали нам сегодня - грош цена. Вы далеко не мальчик и, конечно, понимаете, что одно дело убить так, как, судя по вашему рассказу, это сделали вы, а убийство с заранее обдуманным намерением - совсем другое дело. Вот, послушайте. - Василий Пименович раскрыл небольшую книгу, лежащую у него с левой стороны стола, под рукой. - "Умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах, - прочитал он, - наказывается лишением свободы на срок от восьми до пятнадцати лет со ссылкой или без таковой или смертной казнью". Ну, пока отягчающих обстоятельств в вашем деле не усматривается. А теперь, посмотрите, как оценивается уголовным законодательством ваш рассказ. "Умышленное убийство, совершенное в состоянии внезапно возникшего душевного волнения, вызванного насилием или тяжким оскорблением со стороны потерпевшего… - наказывается лишением свободы на срок до пяти лет или исправительными работами на срок до одного года". Видите, как разнятся правовые нормы?
- Вижу, - сказал Яковлев. - Только зачем все это? Я признал свою вину… Чего же еще?
- Весь вопрос в том: какую вину? Надо выяснить: как гантели разделились между вашей каютой и домом убитого? Пока на этот вопрос вы не ответили, да и у нас нет объяснения. И записочку потеряли… Неудачно все складывается. У вас больше ничего нет, Юрий Алексеевич, к Яковлеву? Тогда отправьте подозреваемого. Яковлев, подумайте обо всем в одиночестве, может быть, вам придут на ум какие-то мелочи, которые вы упустили. Подумайте. Если вспомните что-то новое, требуйте у надзирателя свидания со мной.
Некоторое время Леденев и полковник молчали. Затем Василий Пименович подошел к окну и принялся что-то выстукивать по стеклу.
- Что скажешь? - спросил он наконец, резко поворачиваясь к Юрию Алексеевичу.
- А что сказать?… И так можно прикидывать и эдак. Я со вчерашнего вечера, как узнал от его жены обо всем, да еще после обыска на судне особенно, прикидываю Яковлева на роль Волка. Не ложится он на эту роль, ну никак не ложится, Василий Пименович!
- Эмоции, дорогой майор… А факты?
- Факты, конечно, упрямая вещь. Пока они свидетельствуют против него. Гантели… И эти страницы из "Правил" в тайнике… Какая-то связь между Яковлевым и убитым Беном, конечно, есть. Но какая?
- Это нам и надлежит выяснить. Какие у тебя соображения в целом, Юрий Алексеевич?
- Мне представляется сложившееся положение таковым. Разберем два варианта. Первый: Яковлев - человек Мороза, может быть, и не тот Волк, о котором Мороз радировал Биллу, но из той же компании. Что получается в этом случае? У Мороза вышел из игры помощник. Передача материалов завершенной ими операции "Сорок четыре" затрудняется, если не срывается вовсе. Мороз попытается проинформировать об этом Билла. Значит, следует ждать выхода резидента на связь. Возможно, на теплоходе "Уральские горы" есть и другие сообщники Мороза.