- Так вот, - продолжал полковник. - Приходит, значит, этот самый Юков, Игорем Александровичем его зовут, и заявляет, что имеет намерение сообщить вам важные сведения. Я насторожился и, признаться, почувствовал легкое разочарование. Думаю, выложит он мне сейчас все, над чем мы ломаем голову, ведь с "Уральских гор" капитан, и завершится операция "Шведская спичка". Шучу, конечно, но нечто подобное в голову мне приходило… И вот капитан рассказывает, что явился к нему второй штурман Нечевин и доложил о странном поведении директора судового ресторана. На стоянке в Скагене Митрохин поздно пришел с берега, пытался задобрить штурмана Нечевина, просил, чтоб он не докладывал об опоздании по начальству. Затем Нечевин видел в ресторане "Дары моря", как Митрохин передал неизвестному подозрительному человеку таинственный пакет. Словом, штурман взял на себя роль частного детектива и принялся выслеживать директора ресторана. Собрав, по его мнению, достаточный материал, Нечевин доложил обо всем капитану. Тот выслушал и обещал довести его подозрения до сведения соответствующих инстанций. И вот сегодня утром, узнав про обыск на теплоходе "Уральские горы", капитан тут же отправился к нам… "Может быть, здесь ничего нет, но согласитесь, что я должен был немедленно сообщить вам о подозрениях моего штурмана". Я, конечно, поблагодарил его, попросил никому ни слова не говорить, и Юков ушел.
- И вы послали за директором судового ресторана? - сказал Леденев.
- Точно. Меня заинтересовал пакет, только пакет, ибо все остальное о Митрохине я знал сам. Демьян Кириллович - наш старый работник. Сейчас он на пенсия за выслугу лет, да и со здоровьем у него неважно: в сорок шестом году Митрохина расстреливали бандеровцы. Всадили в грудь очередь из автомата, а он, видишь, живет до сих пор… И тут случилось так, что товарищи из другого отдела вышли на кока с одного из судов нашего пароходства. Подозревали его в махинациях с иностранной валютой. Демьяна Кирилловича и попросили помочь, потолковать по-свойски с парнем. Помоги, мол, Митрохин, по старой памяти. Тогда он и опоздал в Скагене на судно. И в ресторане с тем же коком сидел. А про пакет я не знал. Вот и пригласил Митрохина. Да и из-за тебя тоже.
- Из-за меня?
- Ну да. В пакете знаешь что было?
- Валюта, документы?
- Век не угадать. Билеты…
- Лотерейные?
- Экзаменационные. Они оба, и тот, кого мы подозревали, кстати подозрения с него уже все сняты, и Митрохин, учатся заочно в Институте народного хозяйства, на товароведов, что ли… А для заочников, сам знаешь, что такое билеты. Как-то они их раздобыли и стали оделять друг друга. Этот штурманец с теплохода "Уральские горы" вытащил пустышку, все осталось по-прежнему, но, видимо, наблюдательный, глазастый парнишка. Да… Что ж, теперь у нас есть Яковлев. Это уже много. Его доставили?
- Здесь он, Василий Пименович, - ответил Леденев.
Когда за Яковлевым и майором Леденевым захлопнулась вырезанная в глухих железных воротах дверь, Таня очнулась от оцепенения, и первым порывом ее было рвануться вслед за Валерием Николаевичем, стучать в эту дверь, требовать, чтоб ей разрешили увидеться с мужем. И женщина пересекла улицу. Но, едва оказалась перед металлической дверью, решимость покинула ее. Таня остановилась и попыталась заставить себя поднять руку и коснуться кнопки звонка.
Прошла минута-другая, а Таня продолжала стоять у ворот. Наконец она решила дождаться Леденева - ведь это он привел сюда ее мужа. Да, самое верное дело - дождаться Леденева.
Истек первый час ожидания, начался второй, а Леденева все не было… Таня ходила от угла до угла, нервно оглядываясь. А Юрий Алексеевич и Яковлев тем временем в сопровождении конвоиров уже прошли в здание управления, которое сообщается со следственной тюрьмой внутренним ходом.
Через два часа бесцельного ожидания Таня вдруг увидела знакомую. Она почему-то решила, что весь город уже знает о преступлении ее мужа, к которому причастна и она сама, и ей захотелось поскорее уйти, чтоб не встречаться со знакомой, да еще здесь, у этих ворот.
Быстрыми шагами она направилась прочь. Домой идти было страшно - с ума можно сойти в четырех стенах, - беспокоить Веру Васильевну снова, да и как общаться с женой человека, арестовавшего мужа и, наверно, ведущего теперь следствие по его делу!
Таня поравнялась с входом в парк и свернула туда в надежде, что уж здесь ей не грозит встреча с кем-либо из знакомых. Но не успела пройти и сотни шагов, как ее окликнули:
- Таня! Танечка!
Она повернулась и увидела доктора Еремина.
- Здравствуйте, Танечка, - сказал он. - Далеко ли направились? - Таня промолчала. Еремин внимательно поглядел на нее и осторожно взял за локоть: - Что это с вами? Вы больны? Так почему же разгуливаете? И как это только Валерий Николаевич выпустил вас из дому?
Едва Еремин упомянул имя мужа, Таня судорожно вздохнула и вдруг зарыдала, припав головой к плечу Василия Тимофеевича. Еремин растерялся.
- Что вы, что вы, Танечка… Успокойтесь, - заговорил он, пытаясь отвести ее в сторону и усадить на скамейку. - Сядьте вот тут, успокойтесь, возьмите себя в руки, нельзя же так… Что случилось? Расскажите… Может быть, я смогу вам помочь.
Всхлипывая, прерывающимся голосом Таня поведала Василию Тимофеевичу о событиях последних дней. Рассказала и о встрече, которая произошла сегодня утром.
- Так-так! - сказал Еремин, выслушав Танину исповедь. - Значит, Валерия Николаевича арестовали… Это плохо. Арест означает, что его считают виновным в смерти диспетчера.
- Да ведь у нас-то и не было ничего с Подпасковым! - вскричала Таня.
- А разве я вам не верю? - с горечью сказал Еремин. - Я давно знаю Валерия Николаевича, кристальной честности человек, умница, выдержанный и тактичный, настоящий интеллигент, одним словом… Нет, здесь, Таня, что-то не так. Вам сообщили об аресте мужа?
- Нет, ведь я же не была дома…
- Тогда отправляйтесь домой и ждите от меня вестей. Никуда не выходите. А я отправлюсь в порт, в пароходство, если надо - обращусь в прокуратуру. Необходимо, наверное, подумать и про адвоката. Возьмите себя в руки, Таня, будьте мужественны. Я уверен, что это недоразумение.
Допрос подозреваемого в убийстве старшего помощника капитана теплохода "Уральские горы" Валерия Николаевича Яковлева начался, как обычно, с вопросов, касающихся его личности. Яковлев спокойно отвечал, иногда поглядывал на записывающего ответы Леденена, сидевшего в стороне. Вопросы задавал Бирюков. Яковлев сидел лицом к нему, но смотрел куда-то мимо, сквозь стены, не встречаясь с полковником глазами.
- Вам известно, что вы подозреваетесь в убийстве диспетчера Подпаскова? - спросил Василий Пименович.
- Да, - сказал Яковлев, - диспетчера Подпаскова убил я.
Яковлев по-прежнему смотрел куда-то за спину полковника Бирюкова и казался спокойным. Василий Пименович рисовал фигурки на листе бумаги, а Леденев не торопясь раскрывал новую пачку сигарет, поддевая ногтем красный целлофановый хвостик. Хвостик не поддавался, ноготь майора скользил по пачке, и Юрий Алексеевич начал тихо злиться. Полковник Бирюков вздохнул, выпрямился, перевернул испещренный рисунками лист бумаги чистой стороной и спросил:
- Вы отдаете себе отчет, Яковлев, в том, что сказали нам?
- Отдаю.
- Что ж… Тогда расскажите, как все это произошло.
По словам Валерия Николаевича, выходило, что все произошло случайно и неожиданно для него самого. Он никогда не проявлял явной ревности к своей жене, но в глубине души, как, наверное, и многие мужчины, а особенно те из них, которые часто и подолгу отлучаются из дому, допускал некоторые сомнения…
- Все-таки я старше ее на десять лет, - сказал Яковлев. - И характеры у нас разные. Таня любит шумные компании, общество, как она говорит, а мне предпочтительнее домашний уют, тишина, возможность побыть с Таней. Извините, я, наверное, не то говорю…
- Продолжайте, продолжайте, - сказал Бирюков.
- Словом, я бывал с ней там, где мне не по себе… Иногда мне не нравилось, когда какой-нибудь хлюст был чересчур внимателен к жене, но неудовольствия своего я не высказывал. Не хотел выглядеть старым ревнивцем… Но видимо, какой-то червячок внутри существовал. Да… Можно мне закурить? - Яковлев затянулся дымом, с минуту молчал, затем продолжал снова: - Все началось с записки. Я вошел к себе в каюту и увидел на письменном столе листок. Печатными буквами там было написано: "Яковлев! Ты - рогатый козел! Твоя жена - шлюха…" Ну и дальше в том же духе. Что она с диспетчером Подпасковым в его квартире…
- Где эта записка? - спросил Леденев.
- Тогда, в каюте, я сунул ее в карман… Потом, после всего этого, вспомнил о ней, обшарил все карманы, но не нашел. Вероятно, обронил где-то…
- Жаль, Яковлев, жаль, - сказал полковник. - Эта записка сейчас была бы как нельзя кстати.
- Какое это имеет значение? - возразил старпом. - Разве я отрицаю свою вину?
- Так-то оно так… Но продолжайте.
- Прочитав записку, я потерял самообладание, будто шарахнули чем по голове.
- И вы ни на миг не усомнились в истинности сообщенного вам? - спросил Леденев.
Яковлев опустил голову:
- Я понимаю ваш вопрос… Потом… Уже после случившегося, когда остыл маленько, тогда думал… Думал, что могли ведь и наплести на Таню…
Старпом поднял голову и посмотрел на Юрия Алексеевича, затем перевел взгляд на Бирюкова.
- Но ведь я видел, как она распивала шампанское с этим типом! - выкрикнул он.
- Успокойтесь! - сказал полковник Бирюков. - Продолжайте рассказ и старайтесь не пропустить подробностей.
- Ну, я, значит, выбежал на причал и направился к проходной, чтобы их… проверить…
- Вы знали, где живет Подпасков?