- Первый внешний пост, отдыхающую смену и лейтенанта мятежники захватили обманом. Дескать, смена идет. Потом лейтенанта пытались заставить снять посты, но тот наотрез отказался. Тогда на его глазах застрелили Берга и солдата из третьего отделения. Когда тот снова отказался, его принялись пытать. В конце концов, его бы сломали, но время поджимало. С помощью струсившего сержанта из первого отделения им удалось выманить начальника караула блок - поста на периметре, но и тот отказался участвовать в провокации. Его застрелили. Легко пролитая кровь, словно с ума свела этих уродов. Нас согнали в кучу, как баранов и погнали в сторону блок - поста, в качестве живого щита. Позади нас ревели моторы "сиверов". Нас предупредили, что пулеметчики бронетранспортеров получили приказ стрелять на поражение, в случае малейшего признака неповиновения. Ребята с поста, во главе с Дакроном, пробовали стрелять аккуратно, крича, чтобы мы ложились, но как только первый из нас бросился на землю, он тут же был прошит пулеметной очередью. Что в лоб, что по лбу. Под прикрытием бронемашин и наших спин гвардейцы в считанные минуты захватили пост, а ведь у наших ребят было по две гранаты на нос. Что тут скажешь,… парни погибли как герои. Из нас осталось в живых только четверо. Во время захвата поста мятежники стреляли во всех без разбора. И в тех, кто с оружием, и кто без него. Во время этой суматохи я улучив момент, подхватил автомат убитого гвардейца и успел пристрелить двоих, пока не получил две пули и не рухнул на землю. Мятежники сочли меня убитым. Дальше не помню, лежал в беспамятстве до тех пор, пока не прибыл отряд "охотников". Одновременно с ними был сброшен с воздуха десант. Прямо на взлетное поле. Кстати, тебя десантники там нашли. Под челноком, вместе с лейтенантом. Он теперь тоже в героях ходит. Правда, не в таких крутых, как ты. Вот, в общем, и все.
Тут он неожиданно замолк, я тоже молчал, в ожидании продолжения, но когда понял, что тот ждет вопросов, только открыл рот, как Гастона снова прорвало: - Кстати, ты знаешь, что тот штаб - полковник, который грозился тебя убить, жизнь тебе фактически спас? Ха! Я так и знал, что ты удивишься! Тебя с лейтенантом уже отправили вертолетом в госпиталь, когда меня нашли и привели в сознание, накачав стимуляторами. Пока я лежал в ожидании погрузки в вертолет с другими ранеными, мне удалось услышать часть допроса полковника, которая как раз касалась тебя. Армейские особисты зря времени не теряли, кололи его, что называется по "горячим следам". Что интересно стало, парень? Дальше еще круче будет! Когда мятежники посчитали, что закончили с вами, превратив капониры в груду развалин, ты вдруг восстал из мертвых. Этой подлости они от тебя не ожидали и поэтому очень сильно разозлились. Они уже собирались накрыть тебя второй ракетой, как поняли, что ты отключился окончательно и путь свободен. Тогда полковник специально послал несколько солдат, чтобы вытащить тебя из обломков. Знаешь для чего? Чтобы запечь тебя, как цыпленка в духовке. До хрустящей корочки! Полковник, очевидно, хорошо разбирался в готовке подобных блюд. Чего смотришь?! Непонятно?! Для вас с лейтенантом приготовили особую смерть. Под дюзами челнока, когда они будут взлетать. Там, как мне сказали, сотни тысяч градусов. От вас, парень, даже копоти не осталось бы! Вот такая история, парень. Так что кому-то крупно повезло, что вовремя появились "охотники". Как, впрочем, и мне.
- Да - а, - только это я и смог сказать, услышав подобное откровение. Некоторое время я пытался представить себе подобную смерть, но мысли сводились в картинке запеченного цыпленка, вытащенного из духовки. Его хрустящая корочка. Аромат печеного мяса! Вместо страха, который я должен был испытать, мне неожиданно захотелось есть. Во рту стала накапливаться густая слюна. Стараясь перебить некстати пришедшие мысли, явно не соответствующие моменту, я спросил: - А с нашими парнями как?
- С парнями плохо. На них завели дела. По статьям дезертирство и пособничество мятежникам. Ну, что на меня уставился?! Я что ли на них дела завел! Пробовал я говорить с офицером службы безопасности, который вел мое дело. Рассказывал не раз, как все произошло. Говорил, что они не виноваты. А мне в ответ: вы вступили в схватку, а они, почему не взялись за оружие? Я ему говорю: я кадровый военный, а они резервисты, наполовину гражданские. Первый раз в бою, испугались. А мне в ответ: они солдаты, давшие присягу. Что ты будешь делать?! Я сделал все что мог, Дэвид!
Его слова не соответствовали тону. Сейчас в голосе не было ни напористости, ни уверенности. К тому же ему была явно неприятна эта тема.
"Похоже, он даже не пытался их спасти, как говорит, - подумал я. - Да и зачем ему это? Тут уж как говориться: каждый сам за себя, только один бог за всех".
- И с лейтенантом, с самого начала, не все хорошо получилось. Его "охотники" посчитали за раненого мятежника. Хотели добить, чтобы не возиться с раненным. Если бы не я, так бы и произошло. А так остался в живых и стал героем. Как и мечтал. Все. Хватит об этом! Ты лучше посмотри, какие мне побрякушки повесили, - тут он небрежно провел рукой по своим новеньким медалям. Голос сержанта снова стал возбужденным с хвастливыми нотками. - Тебе тоже перепало. Слышал - слышал. Герой. Тебе, в самом деле, сержанта дали?
Я кивнул головой. Глаза сержанта завистливо блеснули: - И крест дали. Крупно тебе повезло. Три месяца службы. Один бой, - тут он покачал головой. - И в шоколаде с ног до головы. Круто получилось у тебя, парень.
- Ты что, Гас, мне завидуешь?
- А ты как думал! У меня за спиной два контракта. Свои нашивки я зубами выдирал. Потом и кровью. А ты в герои и сержанты одним махом попал. Знаешь почему? Ты же к пулемету полностью обколотый встал. Герой - наркоман! А ты…. Ха-ха-ха! …этого не знал?! Ха-ха-ха!
Я постарался, как можно качественнее изобразить улыбку, дав понять, что оценил его юмор, после чего замер в нетерпеливом ожидании. Сержант, после того как вдоволь насмеялся, объяснил, почему меня потянуло на подвиги, контуженного, с разбитой головой и сломанными ребрами. Как оказалось, последние разработки подобного автоматического оружия имеют медицинский блок. Привязка человека к одному месту при атаках противника есть сильное давление на его психику, посчитали в свое время военные психологи. Решили они эту проблему с помощью специального "боевого" наркотика, снабдив, медик - блок чипом, который считывал психофизические данные с оператора оружия. Если те начинали выходить за определенные рамки, то блок считал, что оператор - человек нуждается в снятии стресса, и делал ему инъекцию боевого наркотика.
- Видно твой блок - медик так тряхнуло тогда, что он вколол тебе не одну, а целых две дозы. А где кайф ловить пулеметчику?! Только за пулеметом! Ха-ха-ха! - так закончил свой рассказ мой бывший командир отделения.
Сначала я слушал его, потом стал вспоминать и складывать в одну кучу, те обрывки воспоминаний, что у меня остались. Вроде все складывалось. Теперь мне хотелось знать, откуда он знает об этом, но пока я сидел с раскрытым ртом Гастон успел переключиться на женщин, с жаром рассказывая о своих любовных похождениях. Некоторое время в пол уха слушал его россказни, пока он вдруг, без всякого перехода, не перешел на написанную о нем статью и как он давал интервью журналистам. Услышав об этом, я невольно скривился. Увидев мою гримасу, он разозлился: - Чего кривишься, герой?! А хочешь знать, как ты им стал?! Эти журналюги мне такого понарассказали за стаканчиком джина, такого! Не поверишь!
Как оказалось, после начала военных действий, в трех из четырех городов, охваченных мятежом, на сторону врага перешло часть подразделений Национальной Гвардии. Этого вполне хватило, чтобы дать средствам СМИ заклеймить позором всю армию. Отряды "охотников" формировались из тех же солдат, поэтому они также на роль народных героев они не годились. Нашли пару полицейских, отличившихся в уличных боях. Показали по "голо", дали по медали. На этом все закончилось, так как рейтинги передач и опрос населения показали, что это не то, что нужно народу. Срочно требовались народные герои и эффектный подвиг. И тут подвернулся наш случай. Герои - резервисты, выходцы из народа. И подвиг соответствующий!
- Ты бы посмотрел, что делалось на улицах, когда хоронили Толстяка и Мориса. Толпы народа. Гробы утопают в цветах. Женщины плачут…
- Подожди, а Седой?
- От Седого вообще ничего не осталось. Его просто размазало между плит, когда в капонир ударила ракета. Сам должен понимать. Не выставишь же мокрое пятно на куске плиты на всеобщее обозрение.
Из изложенного Гасом нетрудно было сделать вывод, что мы явились подарком судьбы не только для журналистов и народа, но и для армии, оттенив хотя бы частично этим подвигом предательство высших армейских чинов. "Теперь понятно, как я оказался здесь, в отдельной палате".
Тем временем Гастон закончив философствовать на тему героизма, стал собираться, заявив, что его ждут горячие девочки и холодное пиво. Он уже был готов переступить порог моей палаты, как я вспомнил еще о кое-чем.
- Гас, секунду. Один вопрос!
- Давай быстрее.
- А зачем они с собой боевых роботов и "Гоблина" прихватили? Они же считали, что с нами одной левой справятся.
- Хороший вопрос. Я тоже этим интересовался. Мне ответили, что все это железо было взято для прикрытия челноков в впервые минуты старта. Когда они все на борт заберутся. Своего рода автоматическая охранная система. Выздоравливай! Пока!