Все еще сохраняя торжественное выражение на лице, капитан, четко развернувшись, вышел из палаты, в сопровождении семенящих за ним врачей. Я проводил его взглядом, полным недоумения. Потом перевел взгляд на, оставшуюся в палате, сестру. Та подошла к кровати. Она явно была под впечатлением только что произошедшего, впрочем, так же как и я.
- Сестра, я хотел спросить…
- А у меня есть имя. Ванесса. Не люблю, когда меня называют сестрой. Хорошо, Дэвид?
Говоря это, она присела на краешек моей кровати, наклонившись ко мне. Сейчас мне хорошо был видна большая часть груди. Все остальное чисто номинально скрывалось за отворотами халата. Стоило расстегнуть верхнюю пуговичку и…. У меня даже во рту пересохло от таких мыслей. Эротический импульс был настолько сильным, что у меня даже наметилось непроизвольное шевеление ниже пояса. Ванесса, поняв мое состояние, томно улыбнулась. Рука начавшая подниматься, бессильно упала. Неожиданно накатила слабость. Сестра испуганно вскочила.
- Все нормально, - прошептал я.
Но ее успокоили не мои слова, а брошенный взгляд на диагностическую аппаратуру. Видно, у меня действительно было все в норме. Но попыток присесть она больше не делала, оставшись стоять. Соблазнительные мысли исчезли, но я знал, что это только на время. Знала и она, лукаво поглядывая на меня. Я усмехнулся. Она звонко расхохоталась. Мы прекрасно поняли друг друга. Когда она насмеялась всласть, я попросил рассказать ее все, что она знала. Усевшись в кресло, оставшееся от капитана, и целомудренно придерживая расползающиеся полы короткого халатика, она начала свой рассказ. Звучал он насколько эмоционально и сбивчиво, что приходилось переспрашивать и уточнять отдельные моменты по два - три раза.
Толстяк оказался прав в своем предположении. Мы стали на пути высокопоставленных мятежников, которые собирались улизнуть с планеты. На орбите их уже ожидал звездолет. Кроме резидента шпионской сети, в группе оказалось два предателя в генеральских званиях со свитой и несколько высокопоставленных чиновников. И даже вице-президент одной из корпораций. Правда, медсестра тут же поправилась, сказав, что это из области слухов. Они, охраняемые ротой солдат (опять из области слухов, там от силы два взвода было) пытались уйти от возмездия, а мы все из себя такие геройские, стали у них на пути. Далее она расписала, причем в деталях, как я сражался, весь израненный, но очень храбрый и мужественный. Если верить ей на слово, то не надо было ставить взвод солдат на охрану космопорта, вполне хватило бы меня одного, этакого непобедимого героя. Истекая кровью, я сдерживал натиск врага, пока подоспели части нашей славной армии. Только после этого разрешил себе потерять сознание от ран. Мило и наивно. Наподобие рождественской сказки.
"Сестричка, где ж ты такой чепухи наслушалась?! - пока я пытался сам себе ответить на этот вопрос, Ванесса, возбужденная, с порозовевшим личиком и сияющими глазами, встала и подошла к моей кровати. В такт учащенному дыханию ее высокая грудь ритмично поднималась, заставив эротические мысли вернуться на свои исходные позиции. Теперь мне уже пришлось искусственно изобразить слабость, чтобы иметь повод закрыть глаза, тем самым погасить разгул мыслей.
Еще через день, в моей палате стали включать "голо", утром и вечером. Выпуски новостей. По полчаса. Из них я сумел почерпнуть кое-какую интересную информацию. Например, узнал, что для бегства были подготовлены оба стоявших в порту челнока - транспорта, также увидел официально объявленный список, состоящий из шести фамилий высокопоставленных мятежников. Из них оказалось пятеро военных. Генерал, два штаб - полковника, обер - полковник и майор. Гражданский - представитель правительства в нашем штате. Подобные ему чиновники являются промежуточным звеном между правительством и местными властями. Осуществляют общий контроль, следят за перегибами в политике и экономике, и в случае явных нарушений докладывают наверх для принятия соответствующих мер.
"А Ванесса сказала, что их было больше. Два генерала, а тут один. Впрочем, с ней все ясно. Что услышала, то и сказала. С грузовиками тоже ясно. Не с пустыми руками предатели убегать собрались. Вчера передали, что во время мятежа два банка распотрошили. Наверняка, они. В штабной машине ехал генерал со своими полковниками. Тут тоже все понятно. А кто тогда ехал в трех легковых машинах? Ближайшие родственники представителя правительства? Смешно. Понятно, что список сократили и откорректировали, и только потом отдали журналистам. Да и какое мне, в конце концов, дело до этого всего?! Плюнь и забудь!".
Еще через пару дней меня навестил еще один капитан, но уже в гражданской одежде. Глаза - холодные, колючие льдинки. Предъявив специальный жетон следователя армейской службы безопасности, начал допрос под протокол. Его интересовало все, что я видел и слышал. К этому моменту я уже знал, что из четырех человек в капонирах выжил только я один, но вот судьба лейтенанта и остальных парней мне была неизвестна. В новостях и репортажах об этом умалчивалось. Везде, во всех СМИ, это было подано как подвиг четверых человек. Рассказав, все что знал, я поинтересовался судьбой товарищей. Ответ был сухим и предельно лаконичным. В живых, помимо меня, осталось пятеро. Кто именно, сообщить отказался, объяснив тайной следствия на данном этапе расследования. После того как он ушел, я проанализировал нашу беседу и пришел к выводу, что следователя больше всего интересовали факты расстрела той самой колонны. И даже не столько мои действия, а то, что я видел. Что была за машина? Ее особые приметы? Не видел ли я людей из других легковых машин? Когда мне эти вопросы надоели, я ему заявил, что в том моем состоянии мне было не до деталей и хватить жевать одно и тоже, только тогда перешел к новым вопросам. После этого допроса я еще больше утвердился в мысли, что на поле действительна была машина вице-президента какой-то там корпорации. Если так, то по всему выходит, я убил большого босса. Как-то до этого я не рассматривал эту мысль в подобном ракурсе, но тогда…. Тогда ой - о - ой! Мало того, что на меня одна корпорация зубы точит, так еще и вторая…. От подобной мысли мне сразу стало неуютно и зябко в теплой палате.
Из тех же самых новостей я узнал, что журналисты открыли счет в банке на мое имя. Этакая благотворительная акция в пользу тяжело раненного героя из нескольких коротких репортажей, начиная от напыщенной речи председателя общества армейских ветеранов и кончая сентиментальным сюжетом о том, как маленький мальчик, разбил свою копилку, чтобы отдать свои деньги дяде - герою на лекарства. Смотрел я на это и диву давался всей этой беспардонной шумихе. Не скрою, вначале было приятно слышать о себе, но теперь это стало настолько приторным и слащавым, что я казался сам себе тортом, выставленным для угощения гостей. Его едят, все кому не лень, нахваливая и облизывая от удовольствия пальцы. От подобного сравнения самому себе стало противно. В эту ночь я долго ворочался на кровати, все никак не мог уснуть.
А еще через неделю порог моей палаты переступили родители. Разговор получился неловкий, скомканный, натянутый и все из-за того, что вместе с ними в помещение набилось около десятка журналистов, которые должны были соответствующим образом осветить это событие. Мама не выпускала платка, то и дело, поднося его к глазам. Отец, неловко себя чувствуя среди всей этой суматохи, расспрашивал меня сухо и деловито. Вопросы касались только моего армейского периода. Он словно чувствовал, что ни о чем другом спрашивать меня не надо. И я был ему очень благодарен за это. Зато журналисты лезли со своими вопросами, не переставая переспрашивать об одном и том же десятки раз, тут же со своими комментариями отправляя мои ответы в эфир. После этого несколько дней потоком шли делегации от различных фондов и обществ. Палата стала похожа на цветочный магазин. Родители навестили меня еще два раза, а потом уехали домой. Когда за ними закрылась дверь палаты, я облегченно вздохнул. Я так устал лавировать между правдой и ложью.
Комиссия признала меня годным, а я, вместо того чтобы радоваться, что у меня все в порядке, расстроился. Меня не армия пугала, а то, что я снова нахожусь в центре внимания моих таинственных преследователей. Если тогда они потеряли мой след, то теперь они знают, где меня искать. Что делать? Сейчас, сидя на кровати, в ожидании ужина, я как раз думал над этой темой. Неожиданно дверь ушла в сторону. Я никого не ожидал в это время, поэтому тело и мозг отреагировали на нежданный визит, как на опасность. Рука потянулась к кнопке срочного вызова, но, увидев, кто стоит на пороге, вернулась назад. Губы сами собой растянулись в радостной улыбке. В палату ввалился, в парадной форме штаб - сержанта, мой бывший командир отделения, Гастон Марше. От него приятно пахло дорогим одеколоном и хорошим джином. На его груди красовались новенькие медали. "За особые заслуги" и "За отвагу". Я вскочил с кровати. Мы обнялись.
- Привет, Дэв.
- Привет, Гас. Где ты пропадал? Может, хоть ты мне расскажешь, что произошло на самом деле. Ведь, кроме того, что говорят по "голо", я ничего не знаю. Правды никто не говорит! Был у меня особист. И тоже ничего не сказал. Отделался общими словами. Тайна следствия и тому подобное. Ну, рассказывай. Не томи.
Сержант, мало того, что был подшофе, к тому же из него фонтаном хлестало возбуждение. Садиться отказался. Стал мерить палату шагами.
- Расскажу. Еще как расскажу! Слушай, мы с тобой отхватили по такому куску пирога! По громадному! Никогда не думал! Есть бог на свете! Есть!
- Гас! Что за бред ты несешь! Совсем, как журналисты! Толком объясни!
- Слушаюсь, сэр!
Комично отдав мне честь, он, наконец, взял себя в руки. Сев на стул, начал свой рассказ.