- Ну и что же? Нам-то что за дело до него?
- Он сейчас меня искать начнет.
- А мы разве прячемся?
В дверях бара появляется новоявленный "хозяин жизни", Алексей Московский.
- О! Верунчик! Ты здесь! - он подходит к нашему столику и берет Веру за руку. - Идем, потанцуем, ты покрутишь попкой, а потом - в ресторан. Что ты здесь над этой кислятиной припухаешь.
Вера рывком освобождает свою руку. Я встаю.
- Синьор, дама не танцует, это во-первых. А во-вторых, вы должны были попросить у меня позволения пригласить ее.
Алексей несколько секунд осмысливает услышанное, словно соображая, к нему относятся эти слова или к кому другому. Потом он медленно поворачивается ко мне и еще несколько секунд смотрит на меня тупым взглядом.
- Не понял. Ты кто такой?
- Старший лейтенант Коршунов, к вашим услугам.
- Летун? Так и летай, пока летается. Лети себе, куда-нибудь подальше.
- А ты, я понимаю, коммерсант? Так и торгуй, пока не проторговался. Можешь прямо сейчас в свой магазин и отправляться.
- Слушай, летун, мне не нравится твой базар.
- А мне - твой.
- Да ты хоть знаешь, на кого ты наезжаешь?
- Наезжаешь-то, по-моему, ты.
- Хватит базарить, летун. Лети отсюда быстрее своей керосинки, пока тебе вот эти крылышки не оборвали.
Леха протягивает руку к моему погону, но дотронуться не успевает. Я перехватываю его за кисть и резко дергаю вниз. Он перегибается, приседает и кривится от боли.
- Пусти, зараза! - шипит он.
- Пущу, если ты сейчас исчезнешь и больше не будешь отравлять нам с Верой вечера. Ну?
- Ну, старлей, ты пожалеешь…
- Возможно, когда-нибудь и пожалею. Но ты пожалеешь раньше, если сейчас же не сделаешь так, чтобы я тебя искал и долго не мог найти. И чем дольше этого не случится, тем лучше будет для тебя. Брысь!
Ослабив захват, я толкаю Леху, и тот с маху садится на пол. Тут же поднимается, бросает на меня убийственный взгляд и, что-то прошипев, выскакивает из бара.
- Ой! - качает головой Вера. - Что теперь делать?
- Как что? Сидеть и пить вино.
- Андрей, он же никогда не ходит один.
- Знаю я его компанию. Публика, не стоящая рублика. Сиди спокойно.
Но посидеть спокойно уже не получается. Визит Московского отравил атмосферу вечера. Мы быстро допиваем вино, и Вера предлагает:
- Пойдем отсюда.
Мы выходим на крыльцо. Но едва мы спускаемся по ступенькам, как от стоянки автомобилей нам навстречу идут четверо. Команда Московского. С их помощью он прокручивает свои неблаговидные делишки в городке. Накачанные, наголо остриженные молодые ребята, с крепкими шеями и непоколебимой уверенностью в своем превосходстве над окружающими и в своей абсолютной безнаказанности. У двоих из них нунчаки. Московский сидит в своей "Тойоте", наблюдает и массирует руку.
- Ой! Андрей! Я же говорила. Что сейчас будет? - испуганно лепечет Вера.
- А ничего не будет, - слышится сзади голос Виктора. - Ты, Верочка, поднимись на крылечко, от греха подальше. А мы пока с этими господами побеседуем.
За Виктором с крыльца спускаются еще трое летчиков нашей эскадрильи. Они не принимают устрашающих поз, не издают никаких воплей, как в дурацких фильмах. Спокойно улыбаясь, они идут вслед за нами на команду Московского. А те, оценив соотношение сил, и поняв, что летчики им не по зубам, быстро прячут нунчаки и ретируются к "Тойоте". Хлопают дверцы, и машина исчезает в темной улице. К нам подбегает Вера.
- Здорово! Они, по-моему, даже в штаны наложили. Но как ты уверенно на них шел! Ты же не знал, что Виктор успеет.
- Мы с ним всегда в паре. И в воздухе, и на земле! Знаешь, как Высоцкий пел? Сегодня мой друг защищает мне спину, а значит, и шансы равны. Верно, Вить?
- Само собой. Как же я своего напарника брошу? Я как этот черный шарабан узрел, сразу понял, что сейчас будет. Жаль, что они убежали. Поразмяться хотелось.
- Ага! И попасть в ментовку. А потом в трибунал за невыход на боевое дежурство. У этого бизнесмена все схвачено. Нам до утра пришлось бы давать показания и подписывать протоколы. А эти от нас не уйдут.
В этот момент подходит рейсовый автобус, идущий к нашему городку. Виктор спрашивает: - Ты с нами поедешь или позже?
- Надо же Веру проводить.
- Добро. Только не нарвись один на четверых. Хотя, они сейчас уже далеко.
"Икарус", обдав нас облаком солярного дыма, уезжает. Я предлагаю:
- Пойдем потихонечку. Провожу тебя, да тоже ехать надо. Осталось три автобуса, а попутку к нам сейчас не поймаешь.
Мы медленно идем по улице. Я придерживаю Веру за талию, а она доверчиво прижимается ко мне и молчит, думает о чем-то. Вдруг она говорит очень тихо, почти шепотом:
- Андрей, а может быть, мы к тебе поедем?
- Это почему? - не врубаюсь я сразу.
Вера бросает на меня недоумевающий взгляд, словно удивляясь моей непонятливости, и объясняет:
- Вчера, поздно вечером, этот Леха приперся в общежитие и начал ломиться в нашу комнату. Чуть дверь не вышиб. Мы с девчонками уже примерялись, как будем через окно второго этажа убегать. Но тут прибежал кто-то из его кодлы, и они ушли. Я боюсь, что сегодня он снова припрется.
- Но у вас же там и мужчины живут. Неужели никто не вышел вам помочь? В конце концов, и милицию можно было вызвать.
- Андрей, что ты говоришь? Не все же такие крутые, как вы. А с Лехой и его компанией даже милиция предпочитает не связываться.
Пока она все это объясняет, я постепенно прихожу в себя от ее неожиданного предложения и успокаиваю разыгравшееся воображение. Я и сам хотел залучить Веру как-нибудь к себе. Но планировал сделать это через пару недель, когда у Виктора будет день рождения. А тут она сама вдруг предлагает. Ну, что ж, раз наши желания совпадают, нечего изображать из себя святошу. Тем более чего хочет женщина, того хочет бог!
- Хорошо, - говорю я, - только давай пропустим еще один автобус и уедем на предпоследнем. Пусть все улягутся.
- А Леха сказал бы: "Моя тачка, Верунчик, к твоим услугам! Скажи - куда, мигом домчу!" - смеется Вера.
- Вот стану комэском, и скажу тебе то же самое.
Мы приезжаем в военный городок, когда он уже почти спит. Горят только редкие окна. Служба у летчиков и инженерно-технического состава начинается рано, поэтому и городок авиаторов успокаивается раньше, чем простых смертных. Пока мы идем по бульвару к моему корпусу, нам навстречу попадается только патруль. Мы отдаем друг другу честь и расходимся, тут же забыв о случайной встрече. Меня начальник патруля не знает. В его черных петлицах - артиллерийские эмблемы.
Вот и корпус, в котором я живу. Трехэтажное здание из силикатного кирпича, отделанное мозаичной кладкой розового цвета. Чтобы не "засвечивать" Веру, я оставляю ее за порогом и прохожу к вахтеру один. Дежурный сержант срочной службы читает книгу. При моем появлении он встает и отдает честь:
- Здравия желаю, товарищ старший лейтенант!
- Добрый вечер, Костин! - отвечаю я на приветствие. - Слушай, будь другом, сгоняй за сигаретами, - я протягиваю ему деньги.
- Вам, как всегда, "Родопи"?
Я киваю, и Костин убегает в соседний корпус, где работает ночной киоск. Парень сам мечтает стать летчиком, но не прошел комиссию из-за какого-то незначительного дефекта со зрением. Летчиков он просто боготворит и никогда не отказывается оказать им услугу, даже в нарушение своих обязанностей.
Пока он бегает, провожу Веру на второй этаж в свою комнату. Это обычная комната, какими бывают одноместные номера в гостиницах средней руки. Обстановка почти спартанская. В прихожей - санузел с душем. В комнате - кровать, письменный стол, два стула, кресло, тумбочка с телевизором, встроенный шкаф, полка с книгами и небольшой холодильник. На стене у дверей - селектор громкой связи.
Зайдя в комнату, я первым делом нажимаю на селекторе клавишу. На панели загорается зеленый огонек. И только после этого я включаю ночник.
- Что это? - спрашивает Вера.
- Селектор. Я включил его, теперь у дежурного горит сигнал, что я дома. В случае тревоги он может меня вызвать. Что будем пить: чай или кофе? У меня и то и другое лучших сортов.
- Кофе, - немного подумав, отвечает Вера. - Мы ведь спать не собираемся.
Достаю из тумбочки кофеварку, наполняю ее водой, засыпаю кофе и включаю в сеть. На стол выставляю сахар и пачку печенья.
- Извини, больше угощать нечем.
- Этого вполне достаточно, - успокаивает меня Вера.
Она уже устроилась в кресле и сняла свою жилетку. В розоватом свете ночника ее груди весьма соблазнительно просвечивают сквозь тонкую ткань блузки. Как в дискотеке, когда она расстегнула жилетку. Тогда в мерцающих огнях цветомузыки ее блузка время от времени как бы исчезала, и мне отчетливо были видны заостренные груди, вздрагивающие в такт движениям.
Стук в дверь. Это Костин принес сигареты. Благодарю его и запираюсь на ключ. Снимаю китель и галстук и начинаю колдовать с кофеваркой. Через пару минут ароматный напиток готов. Наливаю две чашки. Одну подаю Вере, а с другой присаживаюсь на подлокотник кресла. Вера обнимает меня левой рукой. Мы пьем кофе и болтаем о всяких мелких пустяках.
Допив чашку, Вера ставит ее на стол и тихо просит меня:
- Помоги туфли снять.