* * *
В хижину вошли еще два посетителя. Один точно был мужчиной: борода лопатой, шерстяной чалпак на голове, туго перепоясывающая бесформенный халат новенькая портупея…
"Не мой ли "Федоров"! - зацепился Саша взглядом за кобуру, казалось, только что вынутую из упаковки. - Да вряд ли… Мало ли оружия в руки инсургентов попало?"
Второй "зевака", судя по фигуре, вроде бы тоже был мужчиной, но лицо его заматывала какая-то тряпка, похожая на паранджу туземок. С чего бы это вдруг?
Владелец "Федорова" чиркнул кресалом и затеплил глиняный светильник, напоминающий соусник с длинным носиком. До этого Бежецкий вполне обходился светом костра, просачивающимся внутрь сквозь прорехи, в обилии украшающие "дверь" (да и сама она была сплетена настолько редко, что больше походила на рыболовную сеть, просвечивающую насквозь), но "ночник" показался привыкшим к полутьме глазам таким ярким, что пришлось зажмуриться.
Это естественное действие почему-то вызвало у вооруженного такой приступ хохота, что он едва не выронил светильник, успокоившись лишь после того, как закутанный шикнул на него, продемонстрировав, кто в парочке за главного.
Знаком велев поставить лампу на земляной пол так, чтобы свет не падал на лицо пленника, закутанный присел на корточки и долго изучал связанного офицера, будто энтомолог, только что отловивший редкостного жука или на диво уродливую гусеницу. На этот образчик живой природы связанный по рукам и ногам Александр сейчас походил больше всего.
"А ведь это европеец, - внезапно подумал Саша, отметив про себя, что любопытствующему субъекту явно неудобна поза, которую азиаты, все до единого, полагают простой и естественной. - Ишь, егозит…"
Ночной гость едва заметно переносил тяжесть тела то на пятки, то на носки.
- Хватит прикидываться, - буркнул он по-французски. - Или встаньте уж, или сядьте по-человечески… Зачем ноги зря калечить?
Закутанный хмыкнул и поднялся на ноги, с видимым облегчением прекратив самоистязание.
- А у вас наметанный взгляд, - похвалил он молодого человека. - В русской армии хорошие офицеры.
По-французски он говорил чисто, но чувствовался акцент.
"Немец? - попытался определить его национальность Александр. - Англичанин? Может быть, может быть… Но точно не русский! Земляка я бы определил легко…"
Европеец обронил несколько гортанных слов, и его телохранитель опрометью кинулся наружу, едва не сорвав циновку окончательно. Вернулся он минуты через две с большой - размером с ведро, наверное - жестяной банкой. Установив жестянку на манер табурета в трех шагах от пленника, он подобострастно смахнул широким рукавом пыль с ржавого донышка и вытянулся у входа. Но европеец явно не нуждался в его присутствии и отослал прочь небрежным жестом руки.
Когда занавесь перестала колыхаться, "гость" прошелся по "камере", зачем-то ковырнув ногтем кирпичи то в одном месте, то в другом, изучил кровлю и только потом, брезгливо застелив "кресло" обширным платком в синюю клетку, вынутым из кармана, уселся, положив ногу на ногу.
- Пыль, - констатировал он. - Всюду пыль… Боже, как мне надоела эта пыль!..
Он отцепил край покрывала, скрывающего его лицо, и небрежно забросил его за спину, решив, видимо, что раз пленник сразу определил в нем европейца - играть в прятки не имеет смысла.
Незнакомец оказался мужчиной в годах - возможно, ему было за пятьдесят, а возможно - только казалось: злое горное солнце и сухой воздух способны состарить лет на десять за несколько месяцев. По крайней мере, двадцатидвухлетнему офицеру он показался настоящим стариком.
Сухощавый, носатый, с лицом, изборожденным глубокими, похожими на шрамы, складками, он живо напомнил юноше Вольтера с известного скульптурного портрета. Еще больше усиливала сходство с философом играющая на тонких губах пришельца улыбка. Только не язвительная, как у прототипа, а вполне располагающая. "Посмотри, какой я славный парень! - будто бы говорила она. - Разве можно мне не доверять?"
И Александр, конечно, поддался бы обаянию "гостя", если бы не стягивающие щиколотки и запястья веревки. Это обстоятельство как-то не способствовало доверию.
- Я не буду спрашивать ваше имя, чин, номер и расположение части, - покивал сам себе "Вольтер". - Все это, во-первых, мне совершенно без разницы, а во-вторых, это можно установить из ваших документов, которые мои молодцы взяли на вашем бесчувственном теле. Да-да, именно в этом кармане, - улыбнулся он еще шире в ответ на попытку Александра дотянуться связанными руками до нагрудного кармана: там, завернутые в несколько слоев полиэтиленовой пленки, лежали его документы. Когда-то…
- Я даже не буду спрашивать вашего, Александр Павлович, - в его устах отчество прозвучало как "Павловитш", - согласия на небольшую прогулку… Я просто пришел взглянуть на человека, столь молодого годами, но сумевшего успешно возглавить оборону против многократно превосходящих сил противника. Да-да, против вас, мой друг, сражалось более двух сотен лучших бойцов Хамидулло. Вы слышали о "тиграх"?
- Не доводилось, - разжал губы Бежецкий.
- А совершенно зря! Это лучшие бойцы из лучших, выдрессированные - не побоюсь этого слова - лучшими инструкторами Его Величества. И они оказались сущими котятами по сравнению с вами и вашими солдатами. Сколько у вас было человек?.. Да ладно, ладно! Это большой тайны не составляет. Мои люди все равно это узнают. Неделей раньше, неделей позже… Вы, русские - странный народ. Другой бы гордился, а вы стесняетесь.
Англичанин - а Саша давно уже опознал акцент, который собеседник не слишком-то и скрывал, пожевал сухими губами и продолжил:
- Такой человек - и все еще поручик. У нас вы бы могли подняться до капитана. Или даже до майора. Если бы у вашего отца, - улыбнулся он, - хватило денег для покупки патента.
- А у вашего хватило? - в упор спросил Саша.
- Увы, увы… - Собеседник погрустнел. - Потому-то я и вынужден был покинуть армию, в свое время… Зато теперь в той службе, что я представляю, мое личное состояние не играет никакой роли. А оно весьма и весьма увеличилось за последние пятнадцать лет, - похвастался он. - Вы бы тоже могли…
- Я не тороплюсь, - перебил его поручик. - Как-нибудь своим ходом доберусь и до ротмистра, и до полковника.
- Ротмистра? Ах, да - вы же кавалерист! Странный вы народ, русские: кавалерия у вас - на вертолетах… То ли дело - Империя… Я имею в виду Британскую, - счел он нужным пояснить. - Вся кавалерия - на танках. И уланы, как вы, и драгуны…
Саша хотел было сказать, что часть российской кавалерии тоже относится к бронетанковым войскам, но прикусил язык: небольшая тайна, но к чему распинаться перед врагом?
- И все равно вам придется прогуляться с нами, - сожалеюще вздохнул англичанин. - Я бы, конечно, отпустил вас - видит Бог! Но к чему демаскировать это укромное местечко? - обвел он рукой убогую халупу. - Уютно, не правда ли?
- Меня все равно найдут, - без особенной уверенности заявил молодой человек. - Наше командование, должно быть, уже подняло по тревоге все возможные силы и прочесывает сейчас…
- Прочесывает! Будьте уверены! Не поверите - генерал Мещеряков сделал невозможное, оголил несколько направлений, и вас теперь ищет целая армия. Вас и вашего товарища. Только не найдет.
- Почему?
- А вы разве не поняли? Ведь вся заварушка вокруг ваших вертолетов была всего лишь отвлекающим маневром! Мещеряков хороший вояка и оперативно закрыл границу, да так успешно, что прогулка моего дорогого гостя могла осложниться…
- Железнодорожного чиновника?
- Его самого. А держать привыкшего к комфорту столичного человека в таком вот дворце может оказаться вредным для его здоровья. Вот я и сделал шахматный ход. Пожертвовал несколькими пешками, но выиграл партию.
- Хороши пешки. - Саша представил, сколько туземцев осталось лежать вокруг той высотки. - Да и партию вы еще не выиграли.
- Выиграл, - самодовольству англичанина не было предела. - Пока русские войска переворачивают каждый камешек в трехстах милях отсюда, мы тихо-мирно перейдем демаркационную линию… И всех четверых я доставлю к своему начальству целехонькими.
- Каких четверых?
- Не важно, - тут же "спрятал рожки" собеседник, поняв, что наговорил лишнего. - От вас, мой друг, требуется лишь одно - вести себя тихо и мирно. Иначе придется привезти в Индию лишь троих…
В голосе англичанина впервые за весь разговор скрежетнул металл, и Бежецкий понял, что он совсем не шутит…