– Подразделение, занимающееся контактами с завербованными, специально обученными стеклодувами и зеркальных дел мастерами.
– Как все изменилось с тех пор, как меня сократили! – заметила Симона.
Последовала непродолжительная пауза. Симона продолжала сосредоточенно изучать рисунок на платье.
– Никаких тебе венецианских прекрасностей и былой славы, – продолжал Алекс. – Деньги приличные получают, но света Божьего не видят. Сидят в подземелье сутками. Стекла дуют для установки. Зеркала шлифуют. Да еще постоянные курсы повышения квалификации без отрыва от работы.
– Кудесники. Мастера. Профессионалы. Все хоть на что-то сгодились. Не то что я! – вздохнула Симона.
– А ты к мужу слетала.
– Это не то же самое, что проникать в мысли других людей, как это делаешь ты или Ника. Ну, если только в мысли детей или подростков. Так ведь это не сложно, если только память не отшибло. Сами были детьми когда-то. А ремесла у меня нет больше никакого. Кроме как игрушечный городок мастерить.
– У тебя все впереди.
– Могу я узнать, на что ты все же потратил то, что предназначалось мне?
– Надо было оплатить работу нанятых персонально мной сотрудников в сверхурочное время. Некоторым предстояло работать на улице. Оставшуюся сумму, после того, как ты принесла долгожданный диск от Люки, я отложил на твою персональную миссию.
– Ну, хорошо, Алекс, хорошо.
– Сим, я нахожусь внутри золотого здания. В нем множество отсеков наподобие пчелиных сот. Светло как днем. Источник света мне пока неясен.
– Мягкий свет, – развила мысль Симона, скривив рот в скептической усмешке.
– Ты видишь! – обрадовался Алекс.
– Догадалась. И что же в сотах? Мед?
– Архив, а я не могу получить к нему свободный доступ в любое время по своему желанию. Что за жизнь?!
– Что за архив?
– Хранилище голограмм. Сюда они должны прибывать в чистом виде, поскольку отсюда отправятся в свой дальнейший путь по мирам.
– В чистом виде? – удивилась Симона, судорожно вспоминая виденное на балконе золотое покрывало из сот над эфирными тружениками.
– По пути в золотой город они могут испачкаться.
– Так это ячейки в хранилище душ!
– Думаю, это близко к истине. Запасники света. Сюда они поступают и отсюда перераспределяются дальше. Выпустившие из себя мир полностью, загрязнению не подлежат и становятся чистыми голографическими проекциями.
– А не выпустившие мир подвержены опасности заражения?
– Угу.
Раздался звук сродни громкому бульканью.
– Ты в подземке, – констатировал Алекс.
– А ты будто только что узнал.
– Я был увлечен беседой, не заметил даже.
– Идейный ты наш, – сказала Симона и подошла к дверям вагона.
Любопытный альбинос раздосадованно покачал головой, глядя ей в спину. Двери открылись, и Симона со всех ног побежала в сторону выхода из метро.
– Алекс! – крикнула она, перепрыгивая через ступеньки лестницы в переходе. – Что, если связь прервется?
Выскочив из подземки на улицу, она подобрала полы платья и зашлепала по лужам. Шла быстро, почти бегом. Брызги летели из-под ботинок во все стороны.
– Надеюсь, не нарушится. Мы уже не те, что были раньше.
Влетев в квартиру, Симона нагнулась и уперлась ладонями в колени, переводя дыхание. Алекс стал сочинять на ходу:
– Собирайтесь, ребята, в соты, в совершенные хранилища света нашей распределительной чудо-станции. Сейчас я отремонтирую отражатель в ваших прекрасных андрильих головах, и все будет в ажуре.
Переводя дыхание, Симона начала хохотать, слушая Алекса.
– Может, снизойдешь и примешь человеческий вид? – предложила Симона и захихикала.
Взгляд ее упал в дверной проем – на диск, лежащий на журнальном столике. Не успела рука Симоны дотронуться до него, как над столиком возникла проекция Алекса, а вслед за ним появился и антураж золотого города. Симона хлопнула в ладоши и, запрокинув голову, стала хохотать.
– Надо же, не наврал!
– Сим, что за неуместный смех, право. Я ждал твоего приглашения, вот и не проявлялся. Почему ты постоянно забываешь о том…
– Кто принес себя на алтарь, – перебила Симона. – Кто света Божьего не видел в поисках света! – выкрикнула она, тыкнув в Алекса пальцем, и снова покатилась со смеху.
– Я не о себе говорю, – скромно заметил Алекс.
– Ха-ха-ха, я тоже, – не растерялась Симона и посерьезнела. – Кажется, я могу видеть без диска, док.
– Ладно, – вздохнул Алекс. – Ты меня поняла. Он, то есть они всегда были и есть. Свет запихнули в оболочки.
Сцепив руки на животе с видом важным и рассеянно-задумчивым, Алекс стал быстро крутить большими пальцами.
– Тебе больше не нужен диск, – заявил он, плавно опустившись на диван перед журнальным столиком. – А вот принять горячий душ после летания и беготни в мокром платье не помешало бы. Мы, конечно, обновленные, но все же за телом надо следить. Тела пока никто не отменял. Если хочешь, иди, я подожду. Обещаю не подглядывать.
– Обойдусь феном. К тому же, мне не холодно, да и платье почти высохло. Так что там с диском? – включая фен, поинтересовалась Симона.
– Ты перешла на новый уровень восприятия. Лишения, драйв, добровольная жертва. Впереди служение. Что касается меня, то вести от Люки я ждал как манны небесной. Того, что он пришлет диск через тебя, никак не ожидал. Ты спросила, где я. Я везде и нигде. Могу летать, где пожелаю, и – более того – входить в любого из вас. Я рассыпался, разлетелся и развеялся, чтобы потом…
– Сожалею, Алекс, но ты находишься в кухне собственного дома, напичканного ищейками, – перебила Симона, выключая фен.
Алекс помахал Симоне золотой веткой, которую использовал в качестве веера.
– Неужели? – рассеянно отозвался он.
– Тебе жарко?
– Как-то вдруг потеплело неожиданно.
– Положи ветку обратно в вазу с сухоцветами. Она стоит позади тебя на кухонном шкафу. Алекс, я не шучу. Ты находишься в своем собственном доме.
– Поможешь мне?
– Каким образом?
Симона бросила фен на диван.
– Можешь приехать ко мне домой?
Без лишних вопросов Симона вышла из квартиры и спустилась на подземную парковку.
– Как мне войти в дом? – поинтересовалась она, залезая в "Фиат" канареечного цвета.
– Мой ключ лежит под половиком, только не с центрального, а с бокового входа в дом. Тебе надо будет обогнуть дом справа, – объяснил Алекс, вновь исчезнувший из поля зрения.
– Ладно, – улыбнулась Симона. – Собирай пока веточки на сувениры в своем золотом дворце из пчелиных сот. Можешь рассказывать мне по ходу, как там, в твоем мире, – сказала Симона и сосредоточилась на дороге
– Там в некоторых сотах есть такие, своего рода пришпиленные хвосты. Эдакие золотые зацепки.
– Ну, это понятно. Все происходит внутри твоей собственной головы, рабочая пчела. Зарубки из серебра и все такое.
– Золотые, – поправил Алекс. – Да, да, не удивляйся, я уже все там прожужжал вдоль и поперек, в этом удивительном хранилище. Любые зафиксированные в мозгу картинки складываются сюда, чтобы затем транслироваться в эфир.
– А как же шепоток? Ласковый, доверительный рассказ? – поинтересовалась Симона.
– Скорее глюк. Замечу, один и тот же глюк в самых разных головах. Я нахожусь в трансформаторной будке, и здесь я хозяин.
– Зацепки, зарубки, засечки, пришпиленные хвосты… Органы чувств верно служат андрилам. Словечки и знаки, должно быть, тоже хранятся где-то там, в соседних секторах.
– Нет, Сим. Речь течет подобно реке. Она ткется из А верхнего мира и Б нижнего мира. Кстати, инвалиды по зрению и слуху могут видеть и слышать их не хуже тебя и меня, а иногда даже и лучше.
– Что будешь делать?
– Угадай с первого раза.
– Лишишь нас выбора.
– Ах, нет, Сим. Заблуждаешься. В момент столкновения внутри системы, если ты не забыла, в эфир выбрасывается множество самых разнообразных символов. Взаимодействуя с сознанием людей, они создают сотни и тысячи интерпретаций. Выброс этих хвостов совершенно необходим. Он является движком жизни. Вот ты представь себе, сколько из семи нот можно насочинять. Можно мозг снести дробилкой асфальта, а можно колыбельной усыпить.
Симона закатила глаза.
– Ты смотри на дорогу, не отвлекайся, – посоветовал Алекс.
– Ладно. Колеса крутятся, глаза все видят. Кто тебе мешает сесть рядом со мной в машине? У меня и шафрановый чай в термосе имеется.
– Умница, – отозвался Алекс, возникнув в соседнем кресле. – Я ждал приглашения. В новом формате существования без приглашения являться не был уполномочен.
Алекс деловито открыл термос с чаем, плеснул ароматного настоя в пластмассовую крышку и, с удовольствием прихлебнув, пустился в объяснения:
– Так вот, в сотах хранятся мириады малых частичек света. Каждая из них – светящийся огонек, имеющий массу. Я вижу, как они соединяются и разлетаются в разные миры.
Съехав на обочину, Симона свернула на боковое ответвление шоссе и, проехав сотню метров по лесу, остановилась и заглушила мотор. Алекс исчез. С недоверием заглянув в термос, она обнаружила, что количество чая значительно уменьшилось.
– Алекс?
– Сим, я в кромешной тьме, – отозвался тот.
Доктор Старкин остановился на пороге темной комнаты с настежь распахнутой дверью, вслух поблагодарил Всевышнего и вошел внутрь.