Еще шесть воинов упали, расчлененные энергетическими лезвиями или расплавленные жаром огнедышащих орудий. Соломон уже начал жалеть о том, что сбросил шлем, безрассудно отказавшись от вокс-связи. Теперь, как никогда раньше, ему нужны были сведения о том, что творится на атолле.
Он не видел никаких признаков продвижения сержанта Телония и Гая Кафена, и, хотя воины Голдоары пытались к нему пробиться, их сил оказалось недостаточно для такого ожесточенного сражения, и они были отброшены лаэрами.
Капитану Деметру оставалось рассчитывать только на свои силы.
Соломон нанес колющий удар по мандибулам лаэрского воина, и клинок вышел из задней части головы, но космодесантник ощутил, как вес противника тянет его к земле. Он попытался освободить лезвие, но стремительно вращающиеся зубья завязли в плотных костях лаэрского черепа.
Радостный визгливый крик заставил Деметра припасть к земле, и испепеляющий снаряд пронесся над головой, взметнув в воздух целую тучу коралловых осколков. Соломон перекатился в сторону, засекая боковым зрением, как по телам павших соплеменников в его сторону с чудовищной скоростью скользит еще один противник. Лежа на спине, Соломон изо всех сил лягнул атакующего лаэра в морду, ощутив, как от удара хрустнули жвала монстра.
Чужак хлестнул хвостом по земле и отпрянул, издав разбитой пастью страдальческий вопль. Соломон перевернулся и нанес ему еще один удар, на этот раз кулаком. Один фасеточный глаз превратился в месиво, в уши ударил очередной вопль, и в этот момент над площадью прогремели болтерные выстрелы. Второй удар кулаком пришелся в закрытую доспехами грудь, и окровавленный металл прогнулся. Лаэр выплюнул в лицо Деметру горячую струю мускусной слюны, и Соломон яростно взревел. Красная пелена заволокла все вокруг, космодесантник схватил извивающегося монстра обеими руками, поднял в воздух и с размаху ударил головой о землю.
Чужак не переставал кричать, и Соломон снова и снова бил его головой о землю. Даже когда смолкли вопли, он продолжал крошить череп врага, пока тот не превратился в кровавое месиво.
Когда наконец смерть чужака перестала вызывать какие-либо сомнения, Соломон, с ног до головы покрытый кровью врага, засмеялся, чувствуя, как жестокая радость бурлит в его собственной крови. Он шагнул к убитому лаэру, в теле которого оставил свой меч, и в этот момент болтерная стрельба возобновилась с новой силой. Мысль о том, что у его воинов должны были давно закончиться боеприпасы, не сразу пробилась сквозь кровавую пелену, окутавшую его разум.
Соломон повернулся в сторону, откуда слышалась стрельба, и тотчас приветственно вскинул руку, безошибочно узнав силуэт Мария Вайросеана, занятого уничтожением врагов на площади. Вслед за капитаном шли воины Третьей роты. С ними - Гай Кафен со своими Астартес, и лаэры под натиском свежих сил дрогнули, их ряды утратили стройность, а воины Мария быстро раскололи их на отдельные группы.
При виде подоспевших братьев Вторая рота удвоила свои усилия, и части лаэрских тел снова полетели во все стороны. Атака лаэров захлебнулась, и, когда они поняли, что окружены, даже на их абсолютно непроницаемых лицах Соломон мог различить признаки растерянности.
- За мной, Вторая! - крикнул Деметр и бросился на соединение с отрядами своего друга Мария Вайросеана.
Его воинам не потребовалось больше никаких приказов или ободрений, они мгновенно бросились вперед, образовав боевой клин, который кровавым ножом рассек остатки вражеских построений.
Ни у кого из Детей Императора не осталось желания являть миру образец милосердия, и через несколько минут все было кончено. Едва ветераны Вайросеана добили последних врагов, как неблагозвучное завывание витых башен прекратилось и над полем сражения наступила благословенная тишина.
Площадь огласили приветственные крики оставшихся в живых Астартес, а Соломон, вложив меч в ножны, наклонился подобрать оставленный на земле болтер. Руки и ноги болели от многочисленных ран, ссадин и ушибов, но он даже не мог вспомнить, когда их получил.
- Ты опять пошел напролом, не так ли? - раздался знакомый голос, когда он выпрямлялся.
- Верно, Марий, - не оборачиваясь, ответил Соломон. - А ты собираешься мне доказать, что это неправильно?
- Может быть. Я еще не знаю.
Повернувшись, Соломон увидел, что Марий Вайросеан снял шлем и тряхнул головой, чтобы прогнать кратковременную дезориентацию, возникающую при переходе к собственным чувствам взамен данных, предоставляемых комплектом доспехов "Марк IV". Лицо его друга оставалось суровым, но таким оно было почти всегда, а его темные с проседью волосы слиплись от пота.
В отличие от большинства Астартес, Марий обладал узкими, тонкими чертами и лучистым взглядом, а его кожа была морщинистой и темной, словно старое дерево.
- Как я посмотрю, битва была нелегкой, - заметил Марий.
- Да, ты прав, - согласился Соломон, стирая кровь с ребристого кожуха болтера. - Эти лаэры оказались крепкими мерзавцами.
- Точно, - кивнул Марий. - Может, тебе стоило об этом подумать прежде, чем идти по центральному проходу.
- Если бы существовал другой способ достичь цели, я обязательно его испробовал бы, Марий. Не думай, что я стал бы отказываться. Но они блокировали центр, и я послал своих людей обойти лаэров с флангов. Не мог же я позволить кому-то еще вести атаку по центру. Это мое дело.
- К счастью, твой сержант Кафен, похоже, разделяет твои принципы.
- Он прекрасно во всем разбирается, - сказал Соломон. - Этот воин далеко пойдет, возможно, когда-нибудь станет капитаном.
- Всякое случается, хотя, на мой взгляд, он выглядит обычным линейным офицером.
- Хорошие линейные офицеры нам тоже необходимы, - заметил Соломон.
- Наверное, но линейный офицер редко стремится к самоусовершенствованию. Он никогда не достигнет совершенства, только исполняя свою работу и больше ничего.
- Не всем дано быть капитанами, Марий, - сказал Соломон. - Воины нам так же нужны, как и командиры. Люди вроде тебя, меня и Юлия поведут наш Легион к вершинам величия. Мы черпаем силу и честь у своего примарха и лордов-командиров, и наш долг передать все, чему мы у них научимся, тем, кто стоит ниже. И линейные офицеры - звенья той же цепочки. Они получают знания от нас и передают их своим людям.
Марий, шагнув ближе, положил руку на плечо Соломона:
- Друг мой, хотя я и знаю тебя не один десяток лет, ты все еще не перестаешь меня удивлять. Только я собрался попенять на твое безрассудство, как ты преподал мне урок руководства нашими воинами.
- Что я могу сказать? Вероятно, на меня оказали влияние Юлий и его книги.
- Кстати, о Юлии, - рассмеялся Марий и показал на небо. - Похоже, он получил приказ развернуть кампанию.
Соломон взглянул в кристально чистое небо и увидел сотни кораблей, входящих в плотные слои атмосферы.
С захватом Атолла-19 первая стадия войны была выиграна, хотя об ожесточенности боев и незначительном превосходстве сил Астартес не было известно никому, кроме тех, чьи слова в будущем будут оспариваться.
На случай неожиданной контратаки лаэров истребители спускались вместе с военными кораблями и звеньями по восемь кружили над Атоллом-19, а тяжелые армейские транспорты доставляли на поверхность орудия противовоздушной обороны и Аркайтские полки Имперской Гвардии - подчиненных командующего Файля. Вскоре их красные мундиры и серебряные нагрудники заполонили всю поверхность Атолла-19.
Приземистые грузовые суда Адептус Механикум шумно приземлялись в тучах кварцевого песка и извергали из своих недр толпы молчаливых адептов в красных плащах с низко надвинутыми капюшонами. Механизмы торопились исследовать пылающие энергетические столбы, которые удерживали атолл в воздухе. Массивные землеройные машины и целые команды бурильщиков и забойщиков вгрызались в почву с единственной целью - выровнять территорию, чтобы впоследствии уложить листы пористого металла и соорудить взлетно-посадочные полосы для кораблей снабжения.
Атолл-19 должен был стать первым плацдармом, с которого Дети Императора завоюют весь Лаэран.
Серена, сославшись на усталость, вернулась в свою каюту, а Остиан решил остаться на обзорной палубе и полюбоваться на парящую в темноте космоса планету. Чарующая красота Лаэрана и рассказы Серены о пейзажах иных миров пробудили в нем дотоле неизведанное желание. Стоять на чужой планете под незнакомым солнцем и чувствовать, как тебя овевает ветер с далеких континентов, которые никогда еще не видели людей. Желание посмотреть на Лаэран вблизи было таким сильным, что даже вызывало боль. Оно просто травило его душу.
Остиан попытался представить себе размах горизонта чужой планеты - ничем не нарушаемую линию бесконечной голубизны, изгибающуюся от гигантских волн, едва различимую границу между морем и небом. Какая жизнь может таиться в глубинах океана? Какое бедствие обрушилось на утраченную цивилизацию и погребло ее под толщей темных вод?
Ему, уроженцу Терры, океаны которой давным-давно испарились в результате древних войн и промышленных катастроф, трудно было представить планету, на которой отсутствует земная твердь.
- Куда ты смотришь? - раздался голос над самым его ухом.
Остиан постарался скрыть удивление и обернулся к подошедшей Бекье Кински. Сегодня ее голубые волосы были собраны в тугую гладкую волну на макушке, что, как предполагал Остиан, потребовало многочасовых усилий стилиста.
Она одарила его хищной улыбкой. Остиан догадывался, что алое облегающее платье должно было играть роль повседневного наряда по сравнению с концертными костюмами, но выглядела Бекья так, будто только что вышла из бального зала Мерики.
- Здравствуйте, мисс Кински, - как можно более равнодушно постарался произнести он.