Добравшись до вестибюля, я упал на черный диван. Вытащил телефон и дальше то и дело вскидывал глаза - не вошла ли она. Я пришел рано. Я нагнулся вперед и принялся рассматривать масштабную модель передвижной боевой установки, заключенную в стеклянный аквариум на низком кофейном столике. Маленькая табличка гласила: "МИРОТВОРЕЦ ГРАЖДАНСКОГО НАЗНАЧЕНИЯ. ВЕРСИЯ 5-III". По сути это был фургон с пулеметами. Я присутствовал на презентации, идея была в том, чтобы притащить его, скажем, в только что захваченный город и там оставить во имя мира.
- Эй!
Я подпрыгнул. Ко мне шла Лола Шенкс, одетая в белую рубашку поло, белые брюки и белые кеды. Ее волосы были собраны в хвост и повязаны узкой белой лентой. Я сперва решил, что она явилась прямо с тренировки или с какого-то религиозного собрания, но дело, наверное, было в предпочтении предельно единообразного стиля. Она распахнула объятия. Я встал с дивана, для этого пришлось раскачаться. Неуправляемая лыжа-ступня выпрыгнула вперед. Лола схватила меня за руки:
- Тпру! Что случилось с твоей ногой? Так быть не должно.
Я не успел и слова сказать, как она уже подняла мою штанину.
- Что это? - Она постучала по жестянке.
- Я ее усовершенствовал.
- Что-что ты сделал? - Теперь она обнажила колено. То, что от него осталось. Пустой корпус, наполовину расплавленный. - Где колено?
- Я его сломал. - Мне стало неловко. Люди смотрели. Лола выпрямилась и стрельнула в меня карими глазами. - Мне не удалось попрощаться в больнице.
- Прощания в графике не было. Ты должен был ходить на занятия.
- Я сожалею.
- Зачем ты сломал колено?
- Я хотел его улучшить. Но потом решил сделать новое.
- Сделать новое колено?
- Новую ногу.
- Ты… что?
- Я сконструировал протез. Ладно, еще копаюсь в нем. Довожу до ума.
- Ты сконструировал ногу?
- Я покажу.
- Да, - сказала она. - Пожалуйста.
Охранники повели Лолу на собеседование, а я вернулся на диван. Пока она отвечала на вопросы обо всех людях, каких знала, о всех местах, где побывала, и о своем профиле на "Фейсбуке", я пролистывал глянцевый корпоративный журнал "Взгляд в будущее". Оказывается, мы делали прививки детям Нигерии. Лолы не было так долго, что я пошел ее разыскивать, и мне сказали, что она в мультисканере. Он был похож на металлодетектор для углубленного распознавания металлов. Я удивился, так как эта процедура казалась самой непродолжительной. Там было нужно просто стоять.
Наконец Лола вышла, на ходу застегивая верхнюю пуговицу футболки.
- Они взяли у меня мазок, - объявила она. - Мазок изо рта.
Охранник вручил ей бедж:
- Пожалуйста, не снимайте это. Если потеряете - не сможете выйти.
Лола весело взглянула на меня, но я покачал головой: они не шутят. Она прицепила бедж к рубашке.
- Возникли проблемы?
- Да нет же. Я просто не дружу с металлодетекторами. - Она поправила очки. - Забудь. Показывай свою ногу.
В лифте я сказал:
- Беда естественных ног в том, что им не выжить самостоятельно. Они не состоят из модулей. Поэтому возникают обособленные критические точки и проблемы зависимости от внешних источников. Все это отпадет, если сделать ногу самодостаточной.
- Самодостаточной? - Лола отвлеклась от своего.
- То есть она должна работать сама по себе. Не нуждаясь в телесном тепле как топливе.
- Экзегезе не нужно топливо.
- Нет, нужно. Смотри, я прямо сейчас снабжаю ее кинетической энергией.
- Ну надо же. Тогда понятно.
- Без меня она никуда не сдвинется. - Я посмотрел на Лолу. - Конечно, это лучше, чем ничего.
- Но это действительно хорошая нога, Чарли.
- Я осмелюсь заметить…
- Сходи в обычную больницу. Посмотри, какими ногами ходят дети. - Она сверкнула глазами.
- Уже понял, - сказал я.
- У них палки. Ведра на палках.
- Экзегеза тоже ведро на палке. О том и речь. Ужасный дизайн. Почему никто не соорудил самоходный протез? Вот в чем вопрос.
- В чем же именно?
- Это очевидно. - Я взмахнул свободной рукой. - В ноге должен быть двигатель.
Лола остановилась:
- Ты затолкал в ногу двигатель?
- Да. Вернее, нет. Не один. Несколько двигателей. Их нужно много для управления пальцами. - Я разнервничался. Я скрывал мою деятельность даже от лаборантов. - Это опытный образец. Многое еще нужно доделать. Но я должен знать твое мнение. Как профессионала.
Лола изучающе взирала на меня. Затем оглянулась:
- Где она?
Я провел ее в четвертую лабораторию. Вероятность встречи с лаборантами была невелика: Кэтрин в основном занималась крысами, а Джейсон намертво прилип к дисплею в Стеклянном кабинете. Дай ему волю, он бы оттуда и не вылезал. У нас с ним было много общего.
- Как глубоко мы опустились? - спросила она, разглядывая стальные опоры на стенах.
- Футов на шестьдесят. - Я прокатал бедж на входе. Дверь щелкнула. - Ты тоже проведи этой штукой.
- Почему мы на шестьдесят футов внизу?
- На всякий случай, если что-нибудь пойдет не так.
Она проследовала за мной в четвертую лабораторию. Нога лежала на изоляционном коврике под белой простыней в окружении верстаков и ламп. Я накрыл ее, потому что не хотел, чтобы на нее глазели из Стеклянного кабинета и подавали советы.
Лола взглянула на меня. Я кивнул, и она подошла. Я оглянулся: Джейсона не было. Прекрасно. Лола тронула простыню:
- Можно?..
Я сдернул покров. Лола глубоко втянула воздух. Я следил за ее лицом, пытаясь понять, был то вздох осуждения или восторга. Сразу не скажешь. Как будет выглядеть нога для того, кто увидит ее впервые? Как что-то паучье, наверное. Верхняя часть представляла собой черную стальную сетку. От нее отходили два серебристых поршня, встроенные в ступню с восьмью растопыренными пальцами. Я очень всем этим гордился, но внезапно нога показалась мне жуткой.
Лола обошла ее трижды. Остановилась возле Тисков. Те так и стояли на прежнем месте. Машины такого класса не выбрасывают лишь потому, что какой-то идиот сунулся и лишился ноги.
- Это ты сделал?
- Да.
- Но как ты… как тебе удалось?
- Как обычно, - пожал я плечами. - Понемногу.
- На вид тяжелая.
- Весит фунтов двести. - Я показал на выбоины в полу. - Это от нее.
- Как ты ее поднимаешь?
- Я не поднимаю. Она ходит сама.
Лола воззрилась на меня.
- Она несовершенна. Ей приходится соприкасаться с поверхностью. Но с лестницей уже справляется. Пальцы поднимаются на десять дюймов. Тебе не видно, но есть два безвтулочных колеса на подвижной многоразмерной оси. Она выбирает между пальцами и колесами в зависимости от покрытия.
Она прошлась вкруг ноги.
- А это что? - Лола указала на черные алюминиевые коробки, приваренные возле гнезда.
- Там процессоры. Расположение мне самому не нравится.
- Зачем они нужны?
- Блок управления. Хранение данных, джи-пи-эс, вай-фай и тому подобное.
- В твоей ноге есть вай-фай?
- Без него никак. Иначе она не могла бы взаимодействовать с онлайновым интерфейсом определения траектории.
Брови Лолы поползли вверх.
- Ноге не нужно указывать, куда ступать. Достаточно один раз сказать ей, куда идти, и она сама рассчитает, как туда попасть. Это основная инкапсуляция.
Лола оглянулась на ногу. Не думаю, что она поняла про инкапсуляцию. Она опустилась на колени и провела по металлу пальцами.
- Сейчас надену. - Я подтянул офисное кресло и стал отстегивать Экзегезу.
Та со звоном упала, а я щелкнул переключателем на новой ноге, чтобы перевести ее в согнутое положение. Зашипела гидравлика. Я вставил культю в гнездо. Ничего особенного. Еще одно место, где можно пристроить бедро.
- Ремней не будет?
Я мотнул головой:
- Я в ней отдыхаю. - Выровняв равновесие, я встал на ногу. - Готова?
Лола кивнула. Я включил питание. Почти беззвучно заработали сервомагниты. Имелся ряд кнопок для простых действий, и я выбрал короткий променад. Нога согнулась в трех местах и скользнула вперед. Опершись на нее, я подобающе шагнул настоящей ногой. Это была самая неуклюжая часть процедуры. Меня это никак не устраивало. Все это время Лола молчала.
Я прочистил горло:
- Что скажешь?
- О Чарли, она прекрасна. Она абсолютно прекрасна.
- Надо же, - сказал я. - Рад слышать. Спасибо.
Проводив Лолу наверх, я вернулся в четвертую лабораторию и уселся на пол рядом с ногой. Я надеялся, что Лоле нога понравится, но ручаться не мог. Ее реакция превзошла все мои ожидания.
Потом мне стало грустно. Логичнее было обратное, но так уж вышло. Я всегда испытывал печаль по завершении проекта. Я безумствовал, был полон решимости, волновался, а затем тосковал, потому что работа заканчивалась и исправлять было нечего. Я не сводил глаз с ноги. До меня дошло, что я не избавился от недочетов. Я лишь отодвинул их на задний план. Я создал ногу, которая могла ходить сама, - это так, но теперь я видел, что всему есть предел. Все дальнейшие усовершенствования могли быть лишь поэтапными, ибо тормозом становилось мое собственное тело.
Было уже поздно. Лаборанты разошлись. Я поглядел на мою ногу. На хорошую. То есть я не имел в виду, что она хороша. Не хороша, а досталась мне от рождения. Я закатал брючину и повертел ею так и сяк. Она была жирной, слабой и заурядной. Чем дольше я на нее смотрел, тем больше она меня раздражала.