- Похоже, отличная вещь. - Она улыбнулась. - Мне самой очки никогда не были нужны. У меня всегда было двадцать на двадцать. Просто повезло.
- Z-линзы дают результат лучше, чем двадцать на двадцать. Примерно двадцать на два. - (Кассандра Котри была сбита с толку.) - Двадцать на двадцать не означает идеального зрения. Это не двадцать из двадцати. Мы имеем дело с неправильным представлением. Речь лишь о том, что на двадцать футов вы видите как средний человек.
- Я не знала.
- Будь у вас хорошее зрение, вышло бы двадцать на восемнадцать. То есть вы бы видели с двадцати футов то, что среднему человеку видно с восемнадцати. Очень хороший показатель для человека - двадцать на пятнадцать. Может быть, двадцать на двенадцать. Но в этом случае вам нужно быть родом из кочевого племени. - Я бросил взгляд на ее светлые волосы. - Вряд ли у вас двадцать на двенадцать.
- Это точно.
- Двадцать на два - острота зрения ястреба.
- О! - поразилась она. - Вот это да.
- Я хочу повидаться с Лолой, - сказал я. - Если вы не против.
Кассандра Котри кивнула. Казалось, она о чем-то глубоко задумалась. Я оставил ее в коридоре и вошел внутрь.
В номере Лолы стоял небольшой столик. По вечерам сестра вкатывала поднос, распаковывала пасту или непонятно чье мясо. Еда - так себе, но это было мое любимое время суток. Я резал пищу встроенным в палец лезвием, а Лола смотрела.
Однажды мне понадобилась соль, но Лола уже передвинула ее на свой край стола. Я взглянул на нее. Лола пила воду из стакана.
- Соль, - произнес я, но она лишь кивнула, продолжая пить. Она выпила полстакана. Поставила его, взяла салфетку и промокнула губы. Затем посолила суп и передала соль мне. Я продолжал на нее смотреть.
- В чем дело? - спросила она.
- Ни в чем… проехали.
- В чем, я спрашиваю?
Я поставил солонку:
- Ты не отдавала соль, занимаясь вещами, никак с ней не связанными.
Она моргнула:
- Ты имеешь в виду, пока я пила?
- Да.
- Ты не можешь пять секунд подождать соль?
- Могу. Но соль - предмет общего пользования. Если хочешь ее взять, то нужно воспользоваться ею как можно быстрее и вернуть. Нельзя держать ее у себя и заниматься чем-то другим.
- Я захотела пить.
- Тогда сначала верни соль, чтобы все могли взять.
- На случай, если она вдруг тебе понадобится за эти пять секунд?
- Да.
Она уставилась на меня:
- Ты серьезно?
- Иначе ты нарушаешь систему.
- Какую систему?
- Всю… - Я взмахнул руками. - Всю систему.
- Нет никакой системы.
- Весь мир - система. Смотри. - Я подался вперед. - Что, если бы у меня была твоя вода и вдруг я решил, что мне нужна соль? И вместо того, чтобы вернуть тебе воду, я просто сидел бы и ждал, когда ты вернешь соль, но ты не собиралась этого делать, потому что ждала воду? Тупиковая ситуация. Катастрофическая системная ошибка. И ты, возможно, думаешь: "Я могу просто попросить Чарли обменять воду на соль". Но для этого ты должна знать мои нужды, что нарушает зашифрованность процесса. Болото. Соль - ерунда. Я просто показываю, что ее удерживание на редкость неэффективно и опасно для системы.
Лола прыснула:
- Ты с ума сошел.
- Нет, не сошел. Это основополагающий принцип. С ума сошла ты.
- Нормальные люди не беспокоятся о фундаментальных принципах за столом.
- Как скажешь, - ответил я.
Мы принялись за еду.
- Объясни еще раз, - попросила Лола. - Про это самое удерживание.
Лола чувствовала себя уже достаточно хорошо, чтобы ходить. Держа меня за руку, она шаркала по коридорам в своем ситцевом халатике. Этаж был пуст, если не считать растений в больших серых кадках. Возле лифтов одна стена была стеклянной, мы останавливались там и смотрели через лужайку "Лучшего будущего" на закат. Мне вдруг пришло в голову, что я не встречал у Лолы ни единого посетителя. Я спросил, не позвонить ли кому? Она приткнулась головой к моей руке, немного помолчала и ответила: "Нет".
Ночные боли усилились. Я уже не мог их стряхнуть и просыпался от сильнейших судорог в несуществующих ногах - с чувством, будто их выворачивает наизнанку. Я продолжал лечить их протезами старой модели, но этого становилось мало. Я начал пристегивать их перед сном. Неуклюже и неудобно, но лучше, чем возиться с ремнями в темноте под вой ампутированных мышц.
Я решил оставить на ночь Контуры и посмотреть, что будет. Хорошая мысль, я и так не любил их снимать: словно из ночи в ночь опять превращался в инвалида. Я не вполне представлял, как лягу, но забывал, что по сравнению с их весом мой близился к нулю. Всего-то и надо было покрепче держаться, пока они сгибались на двух шарнирах и перемещали сиденье-гнездо. Переворачиваться я не мог. Неудобно. Однако дискомфорт по сравнению с болью - огромный прогресс. Вскоре я и представить не мог, что когда-нибудь вновь сниму ноги.
Однажды утром я прибыл в лабораторию и застал там девушку в белом халате с глазами голубыми, как бунзеновские горелки. Я не сложил два и два, пока не прошел мимо другой, с фиолетовыми глазами, и лаборанта - с изумрудными. На входе в Стеклянный кабинет я уже был готов ко всему. Естественно, у Джейсона глаза оказались цвета красного дерева.
- Вы покрасили Зет-линзы.
- Это чисто косметическая процедура. - Джейсон подъехал ближе в офисном кресле. - Но людям нравится. Что скажете?
- Функции не мешает?
Он покачал головой:
- Всего лишь добавили чип для фильтрации определенной частоты.
- Похоже на очередное усложнение. Еще одна область потенциального сбоя.
- Работает отлично.
- Никогда не жертвуйте функцией ради внешнего вида, - возразил я. - Это порочная практика.
Но линзы были и вправду красивы.
Я поручил Альфе заниматься гормональной регуляцией. Бету поставил на улучшение сенсорики. Гамму - на всякую всячину, связанную с руками. Моим тайным мотивом было желание лишить их свободного времени, чтобы замедлить разработку Z-линз. Похоже, это сработало. Но тут я увлекся ими сам и понял, что могу настроить линзы для восприятия невидимого спектра - инфракрасного и ультрафиолетового излучения. Я не знал, кому и зачем это понадобится, но видел, что сделать можно. Я потратил несколько дней на опыты с прототипом - использовал очки, а не линзы, так как технология одинакова, но не приходится возиться с миниатюризацией - и нацепил их. В инфракрасном спектре мир полыхнул пурпуром, а люди выглядели как светящиеся мозги и сердца. На Контурах горели три точки: батарейный отсек и копыта; прочие части оставались холодными и черными. Ультрафиолет мало чем отличался, за исключением сияния белых халатов, ламп и некоторых поверхностей. Это несколько разочаровывало. Но мое отношение к Z-линзам изменилось к лучшему, и я прекратил задерживать их разработку.
Когда я вышел из третьей лаборатории, меня уже поджидали. Впереди неуклюже стояла Мирка - та, что колола меня иголками. Она изменилась. Я не брал в расчет флюоресцирующие зеленые глаза. Джейсон подтолкнул ее локтем, но она молчала.
- Мы это сделали, - сказал он.
- Сделали - что?
- Научились управлять селезенкой. - Он потянулся к Мирке, но замялся. - Покажи сама.
Мирка задрала рубашку. Я сразу обратил внимание на подтянутый живот. Потом - на железную заплатку.
- Простой электростимулятор, - пояснил Джейсон. - Проблема была в воздействии на конкретные нервы. Помогла, конечно, прежняя ножная работа.
- Ножная работа, - хихикнул кто-то.
- Обратите внимание на кожу Мирки. Мы накачиваем ее эстрогенами и прогестероном. Видите разницу?
Я ее осмотрел. Она не улыбалась, но выглядела прекрасно. Отличие, которое я отметил, заключалось в здоровье. Она стала более привлекательной версией себя самой.
- И волосы стали гуще.
- Вы провели испытание на людях без моего разрешения?
- Гм, - стушевался Джейсон. - Да. Простите. Мы собирались спросить, но вы были заняты.
- Могли бы и подождать.
- Да, могли. Извините.
Я смотрел на Мирку.
- Мы сделали неправильно? Нам просто хотелось быть похожими на вас. Стать собственными подопытными кроликами.
- Я счастлива, что решилась, - подала голос Мирка. Глаза ее на безупречном лице сверкали, как у кошки.
- Это всего лишь безопасный способ испытать управление внутренними органами, - заметил Джейсон. - Просто подтверждение идеи. Это же нормально?
Я не мог придумать, как сказать ему "нет".
- Да.
У Джейсона камень с души упал. Начались смешки.
- Я так и думал. - Кто-то толкнул его локтем.
- Мы так увлеклись, нам хотелось увидеть, куда это нас заведет.
Я кивнул, не отрывая взгляда от Мирки.
- Будущее творится на наших глазах, - изрек Джейсон.