– Система не понимает таких шуток. Импланты должны работать, а не имитировать внешние признаки. "Обработанные" вами мигранты пополняют ряды Уммы, а не Системы. Их асоциальность не подавлена. Вы совершаете преступление против Системы. Усиливаете Умму. Не говоря о криминальных конторках, нанимающих дешёвых гастеров.
На лицах парней никаких реакций. Просто жуют бутеры. Надо полагать, над своими имплантами они потрудились на славу.
– Не преувеличивайте наши заслуги, – спокойно сказал хакер справа. – Не тот масштаб.
Я отпил воды из бутылки и огляделся. Заметил приоткрытую дверь в следующий зал – через неё увидел биостанок. Судя по аббревиатуре на корпусе, прецизионный молекулярно-белковый конструктор. Рядом холодильник для хранения биоматериалов – прямо как в банках живых тканей. Насколько я знал, подобное оборудование не должно находиться в руках частных лиц.
– Можно пришить вам ещё кое-что.
– Слушаем.
– Частным лицам запрещено вмешиваться в геном.
– Вы ошиблись, – отрезал хакер слева. – Геном не человека. Мы работаем с другим материалом.
– А вообще, – не выдержал второй, – я не понимаю, к чему разговор! Вы приехали насчёт дочери?.. Мы и так поможем. Шантаж ни к чему.
– Вы, что, головой ударились, блуждая по развалинам? – поддержал левый.
– В смысле?
– Вы какой-то забывчивый. Хотите сбить цену? Мы и так взяли по минимуму за первый пропуск. Второй пропуск к "Турецкому потоку" готов. Просто возьмите его, и всё, – сказал правый и дал мне бумажный билет со встроенной микросхемой.
– Мы останемся друзьями, – кивнул другой.
– Стоп. Я не понимаю. Вы ждали кого-то? Не меня?!
Они переглянулись и почти в один голос ответили:
– Вы же… прислали… семейную фотографию.
– Какую именно? – догадался спросить я. – Плохо помню.
– С дочерью той беженки. С вашей усыновлённой девчонкой.
Парень слева порылся в ворохе бумажек на столе, нашёл фотографию и протянул мне.
– Хотя, дело хозяйское, – примирительно сказал хакер, что держал картинку. – Нас не интересуют ваши… теперешние отношения.
Я взял её и внимательно осмотрел.
Фирменная бумажка. Специальная аналоговая печать. Защищённая от подделки, цифровой правки и ретуширования. Ей можно доверять.
На переднем плане картинки красовалась моя беглянка. Чуть позади, обнимая девушку за талию, стоял мужчина средних лет. Его лицо было видно лишь частично из-за пышной причёски девушки. А потом я начал узнавать его…
Я чуть не упал с табуретки: внешность типа на фотографии оказалась до неприличия похожа на альтерЭго! И, следовательно, в какой-то мере, на мою.
И даже больше – на меня смотрели глаза террориста, в которые я успел заглянуть до штурма Освенцима.
Эти горе-очкарики, видимо, пялились только на девушку, и не заметили, что тип позади неё не совсем я.
"Не совсем", – повторил я про себя и испугался хода собственных мыслей. "Не совсем". Происходящее вокруг напоминало тихий "сдвиг по фазе". Паранойю.
Мне вспомнилась та фраза искусственного интеллекта, что общался со мной с помощью манекена: "Правда и ложь как сиамские близнецы. Попытка разделить их приведёт к гибели обоих". Или нечто подобное. Не помню точно, что он плёл.
Внезапно хрипнул динамик. Кашлянул ещё раз и заткнулся.
– Олимп? – хакеры озадаченно уставились в потолок.
– Он сдох. Думали, что самые умные? Сдали меня?
Я обернулся. Из-за стеллажа с системными блоками показался отец моей беглянки. "А ведь и правда, мы так похожи". Дуло лёгкого короткого автомата нацеливалось то на меня, то на хакеров – террорист ненавидел всех.
– Это не то, о чём… – начал было парнишка позади.
Я бросился на стеллаж, в надежде повалить его на боевика. Автомат дёрнулся в мою сторону, но пули прошли за спиной. Прилетели туда, где сидели хакеры.
Стеллаж поддался. Его махина задела своим краем террориста. Он упал на пол. Короткая очередь автомата пришлась в потолок.
Однако стеллаж упёрся в соседний, и сквозь промежутки в строю системных блоков стало видно, как боевик быстро поднимается.
Его автомат уже высовывался из-за угла, отыскивая меня… когда я выстрелил. Целился почти наугад, сквозь разделявший нас стеллаж, ориентируясь на положение автомата.
Раздался короткий крик нападавшего. За мгновение до этого я упал на пол, чтобы уйти с линии огня.
Короткая очередь пронеслась над головой. Автомат быстро скрылся за углом стеллажа.
Судя по силуэту, мелькавшему в промежутках между системными блоками, террорист убегал. Я начал стрелять в его направлении сквозь разделявшее нас оборудование – бронебойные пули пистолета прошивали стеллажи.
Террорист огрызался огнём. Однако его пули не долетали до меня, застревая в мешанине электронного оборудования. Возможно, они имели мягкую оболочку – для максимального поражения человеческого тела. Расплющенные быстро теряли кинетическую энергию.
Кажется, я зацепил его ещё дважды. И один раз он не сдержал крика.
Я рванул за ним, не забыв оглянуться. Хакеры мертвы. Кровавые следы вели тем путём, каким я добрался сюда.
"Нехило его задело", – я оценивал количество крови, что выливалась из террориста. Долго не протянет. У него один шанс – сожрать таблетку. Боевая химия может дать ещё пару часов жизни.
На своротах я проверял, нет ли засады, используя коммуникатор. Быстро выбрасывал руку за угол, и функции моментальной съёмки с голографическим проектором помогали разобраться в обстановке.
Однако путь наружу оказался чист. Террорист просто удирал. Возможно, он спешил к чему-то, что могло спасти его.
Уже на улице я увидел, как шатающийся от потери сил отец забирается в свой джип. Я вскинул пистолет и нажал на спусковой крючок. Но оружие в такой пыли дало осечку.
Бросился к своей машине. Запрыгнул на место водителя, завёл мотор и рванул наперерез джипу террориста. Тот заметил опасность в последний момент и попытался уйти от удара, свернув в сторону.
Мы столкнулись на повороте. Обе машины потеряли устойчивость и, переворачиваясь, покатились по сухой земле.
Меня выбросило из окна. Я сгруппировался и постарался определить, где террорист. Машины уже начинали гореть.
Повинуясь инстинкту, я бросился в канаву поблизости.
Раздался взрыв. В канаву хлынул поток пыли. Я выглянул из укрытия, и в этот миг взорвалась вторая машина.
Моментально раздувшийся шар пламени поднял ещё больше пыли. Она почти скрыла пожар. Разглядеть сквозь него террориста было тем более нереально. И всё же я выбрался из канавы, принялся обходить место аварии по кругу. Но пыль стояла стеной, и я начал задыхаться. Пришлось отступить.
Через несколько минут, когда клубы немного рассеялись, я различил следы на земле. Вперемежку с присыпанными пылью каплями крови. Они тянулись к одноэтажному полуразваленному строению, размером с двух-трёхкомнатную квартиру. Скорее всего, он решил принять последний бой там.
Характер следов говорил о том, что террорист вот-вот упадёт. Однако он упорно шёл вперёд.
В стенах небольшого строения зияли дыры. Я осторожно заглянул в одну. Разглядел боевика. Тот сидел, на полу, прислонившись к стене. По всей видимости, мёртвый.
Я зашёл через дверь. Террорист сидел как раз напротив. В руке покоился автомат. На теле замерла кровь, что текла из горла. Значит, он до последнего поджидал меня. Но нет… Что это?
Я подобрался ближе. На полу, рядом с его свободной рукой, виднелось послание.
Оказывается, последние мгновения он потратил на то, чтобы обратиться ко мне. Одной рукой сжимал автомат, а другой – выводил буквы на полу. Палец смачивал кровью, что текла из горла.
– Ты увидишь это, – я читал вслух послание мертвеца. – Мой убийца. Не трогай дочь. Я усыновил, чтобы её не пропустили через спецшколу. Она не виновата. Это всё ме…
На последнем слове линия крови съехала вбок и вниз – туда, где замерла рука. На пальце застыла так и не упавшая капля крови. Недописанное слово.
Я знал, какое оно. "Мечты". "Она не виновата. Это всё мечты". Его предсмертное послание странным образом напоминало слова героя в мире игры. Когда тот умер.
Ненависть к отцу беглянки, принявшего достойную смерть, быстро исчезала.
"Почему нам всегда нужна смерть друг друга? Почему мы вынуждены делать это?" – вертелось в голове. Отделаться от опустошающих мыслей не удавалось.
Как-то машинально я опустился на пол. Рядом с убитым. Сидел так почти без мыслей.