-Вижу, что вы тут не впервые, - усмехнулся он. - Больно уж уверенно себя ведете, прочие гринго не такие. И по-здешнему вы бойко говорите, я слышал. А еще, - он затянулся неизменной трубкой, - внешность у вас приметная. Я помню...
-Что помните? - насторожился я.
-Вы не беспокойтесь, синьор, - невозмутимо произнес Атль, - у меня язык за зубами. Да и кому интересно, что лет этак пятнадцать назад появлялся в Кампочите молодой гринго, вроде как путешественник? С ним было еще двое, и их предупреждали, что далеко в горы забираться нельзя. Они, впрочем, все равно туда отправились.
-Хм... И что же было дальше?
-Дальше? Вернулся только один и заявил, что прочие погибли. Ну так... предупреждали ведь, повторяю! Он уехал, а через какое-то время появился и другой... - Атль выпустил клуб дыма. - Они были похожи, да-с... Но этого второго теперь уже никак нельзя было спутать с первым. Смекаете, о чем я?
-Нет, никак не возьму в толк, - сухо ответил я.
-Ну, синьор! - засмеялся инженер. - Кто, может, и прохлопал, да только любому, кто приглядится, ясно, что вы видите незримое.
Он выразительно похлопал себя по левому глазу. Я нахмурился -- специально ведь проверил перед визитом - глаза были одинаковыми, я не хотел пугать людей. Впрочем, помнится, мой дядюшка тоже раскрыл мой секрет благодаря своей наблюдательности. Он, однако, заметил только, что один глаз у меня не настоящий, а вот насчет его свойств и знать не знал...
-О вас говорили, что вы знаете какие-то секреты, - припомнил я. - Они... хм... тоже позволяет видеть незримое?
-Отчасти, - ухмыльнулся Атль. - Я умею слушать горы, это у нас семейное... А видеть и обычный человек может научиться. Уверен, о вас уже пошли слухи. Белый человек в городке вроде нашего сразу привлекает внимание, а вы и ведете себя не как обычный гринго, и выглядите своеобразно... Вот увидите, завтра-послезавтра, особенно если наш уважаемый доктор не присвоит вашу догадку касаемо тропической лихорадки, вас ославят шаманом и пойдут просить помощи...
-Этого еще не хватало! - пробормотал я. - Гм... Синьор Атль, а что это так сверкает во-он там?
-Где? - он пригляделся против закатного солнца. Справа от дороги в самом деле что-то полыхало багрянцем и золотом, и неожиданно было увидеть это посреди пустыни и вездесущих опунций. - Это бывшая гасиенда Смиттесона, слыхали о таком? Говорят, его поймали гринго и посадили в тюрьму. Тут его не любили, поэтому саму усадьбу -- она вон там, чуть дальше, - разграбили, а в стеклянных домах, где он держал свои колючки, повыбили все стекла. Вот осколки и блестят.
-А кактусы?! - спросил я с замиранием сердца.
Смиттесон был мошенником, но он тоже коллекционировал кактусы! Представить только, что творилось бы у меня на душе, если бы мою оранжерею уничтожили столь варварским образом!
-Кому они нужны? - удивился инженер, совсем как та хорошенькая цветочница. - Там, наверно, и остались.
-Хм... Надеюсь, наведаться туда не возбраняется?
-Нет, конечно. Только не на ночь глядя, там стекла полным-полно, а уже темнеет. Этак и изрезаться недолго. Ребятишки как-то там играли, так один руку пропорол до кости, когда на осколки упал, доктор еле-еле ему руку спас!
-Да, пожалуй, лучше съезжу туда поутру, - кивнул я.
И правда, чем еще заняться? Сперва я думал напроситься на прием к губернатору, но отринул эту идею. Что я ему могу сказать? Намекнуть, что знаю о дельце Варгаса и Смиттесона, перешедшем в руки Санчеса? А доказательства? Смиттесон далеко, Варгас будет отпираться -- ему здесь еще жить и растить детей, так что против властей он не пойдет, не тот характер. Другое дело, если бы ему вовсе нечего было терять, но и то сомневаюсь, чтобы он открыто сознался в содеянном! Одно дело слухи, другое -- прилюдное признание, после такого уже не отмоешься...
Словом, у губернатора мне делать было нечего. Объясню ситуацию консулу, пускай сам разбирается с Санчесом, задействует рычаги власти и все в этом роде, ему лучше знать, как это делается. Причину народных волнений я установил, этого, по-моему, вполне достаточно!
Ну а пока я дожидаюсь обоза (хочется все же взглянуть на этого таинственного Стрелка хотя бы издали!), можно наведаться на развалины гасиенды Смиттесона. Вдруг какой-нибудь из его питомцев выжил?
-Доброй ночи, синьор, - прервал мои рассуждения Атль, коснулся полей шляпы и повернул направо.
-Доброй ночи, - отозвался я и отправился в гостиницу.
***
Наутро выяснилось, что инженер оказался прав: Диего, принесший мне выстиранные и отутюженные рубашки, а также горячую воду для бритья, сообщил, что слуги шушукаются, мол, приезжий гринго (то есть я) не просто гринго, а великий белый шаман. На мой вопрос, с чего они это взяли, Диего ответил, что еще с раннего утра доктор Алонсо самолично объехал пациентов в городе и разослал мальчишек по окрестностям, чтобы предупредить людей -- нынешняя напасть вовсе не малярия, а зараза похуже, и бороться с ней надо иначе, а еще нужны меры предосторожности. Ну и, как честный человек, сказал кому-то (а тот другому, третьему, дальше уж слуги разнесли по всему городу), что надоумил его приезжий гринго, синьор Гонсалес с семейством и инженер Атль тому свидетели! А сам Атль тоже не молчал, потому что, не успел я позавтракать, как Диего принес свежую сплетню: вокруг поговаривают, что все несчастья от водохранилища, и надо его изничтожить. Только не сходу, потому что так до беды недалеко, надо понемногу спускать воду, а потом уж разбирать плотину. Да разве же губернатор даст разрешение?!
В общем, Кампочита бурлила, но, я бы сказал, это бурление можно было сравнить не с перегретым паровым котлом, который вот-вот не выдержит давления пара и взорвется, а с кастрюлей, в которой кипит вкусное варево. Пока это еще только кипяток да ингредиенты, но когда они сварятся, получится хороший суп. В смысле, подходящее решение. Во всяком случае, хотелось на это надеяться!
Покончив с завтраком, я решил, что хватит мучиться по такой жаре в костюме, и послал Диего за одеждой. Через четверть часа он вернулся вместе с портным. За портным двое подмастерьев волокли груды разноцветных рубашек, расшитых жилеток, роскошных штанов для верховой езды... Хорошо еще, сапоги у меня были свои. Но и то я не удержался и купил новые, когда следом за портным заявился сапожник.
Выглядел я в местном наряде крайне колоритно, особенно когда залихватски повязал на шею алый платок и надел сомбреро. Поглядев на себя в зеркало, я решил "Гулять так гулять!" и вставил карий глаз вместо голубого. Если меня тут сочли шаманом, пусть убедятся воочию, что были правы!
Кажется, своим появлением я произвел фурор. Какая-то пожилая служанка выронила корзину с покупками (спасибо, не с яйцами), точильщик чуть не чиркнул по точильному кругу пальцем вместо ножа, словом, много кто провожал меня взглядом. В особенности мне льстило внимание юных синьорит и молодых синьор. Хотя и служаночки попадались очень даже хорошенькие...
Тут я подумал, что мне не хватает усов, чтобы молодцевато их подкручивать, косясь на южных красавиц карим глазом, ухмыльнулся и поехал дальше. Диего, которому от моих щедрот тоже перепал новый костюм, следовал за мной. Ему тоже доставались заинтересованные девичьи взгляды, и то сказать: слуга при таком важном синьоре -- это не какой-то голодранец!
Уже на выезде из городка я повстречался с синьором Гонсалесом в сопровождении небольшого отряда. Был он в форме, должно быть, направлялся в участок или в ратушу. Мы вежливо раскланялись, и он, проморгавшись при виде моих глаз, спросил:
-Решили прогуляться, синьор?
-Да, пока еще не слишком жарко, - ответил я. - Не помню, упоминал ли я, но у меня точно такое же хобби, как у недоброй памяти Смиттесона -- я, видите ли, коллекционирую кактусы.
Гонсалес посмотрел на меня с явным недоверием.
-Вон, полная пустыня этих колючек, - кивнул он.
-Это опунции и цереусы, ничего интересного, - посетовал я. - Но, будем надеяться, мне удастся отыскать какую-нибудь редкость!
-Удачи, - не без иронии пожелал Гонсалес. - Оружие при вас, я надеюсь? Будьте осторожнее: Стрелка вчера видели в окрестностях Кампочиты. Видно, примеривается, где ловчее напасть на обоз.
-А уже известно, когда он отправится?
-Конечно. Завтра рано поутру. Сами понимаете, - он усмехнулся, - слухом земля полнится!
-Ясно, - вздохнул я. Да уж, слухи тут разлетались мгновенно. - В таком случае, до завтра, синьор!
-Увидимся, - ответил Гонсалес и поехал прочь. Вооруженные полицейские направились за ним.
-Эх, вот так конь у него! - вздохнул Диего, проводив его взглядом. - Конюхи сказали, синьор Гонсалес выписал его чуть ли не из Андалузии! Правда, хорош, синьор?
-Да, редкой красоты животное, - согласился я.
Под седлом у Гонсалеса был вороной жеребец, похоже, в самом деле андалузской породы: очень уж характерный у него был силуэт. Я не слишком хорошо разбираюсь в лошадях, но у лорда Блумберри имелся гнедой андалузец, а общаясь с этим в высшей степени достойным господином, трудно не запомнить хоть что-то из его историй о лошадях! Словом, вороной Гонсалеса, судя по компактности корпуса, широкой груди, чуть приподнятому крупу, коротковатой на первый взгляд шее, роскошной гриве и хвосту, особой грации движений, свойственной испанским лошадям, был если не чистокровным, так уж полукровным точно.
-Ваш тоже неплох, - утешил Диего. - Но, конечно, породу сразу видать... У синьора Гонсалеса на конюшне лошади как на подбор, редкой красоты!
-Ну, мне не в параде участвовать, - хмыкнул я и потрепал серого мерина по шее. - Едем! Не то возвращаться будем по самой жаре...