"Вот так поощрение!" - удивился я. Да неужели на Алтае нет места, чтобы на лыжах покататься да по лесу побродить? Да никогда не поверю! Вот если бы их в Крым либо в Пицунду отправили, тогда другое дело, тогда еще можно как-то расценить это мероприятие как поощрение, а так… Впрочем, нам, москвичам, не понять психологии провинциалов: возможно, их притягивает близость Москвы, столицы нашей Родины - кто знает?
- Спасибо, - поблагодарил я директора, и мы с Мячиковым отошли.
- Что за нервный тип! - покачал головой Мячиков, косясь на сутулую спину директора. - Как только вы к нему подходите, дорогой Максим Леонидович, его в дрожь бросает. Заметили? И вчера, в его кабинете - помните?
Да, действительно, это казалось странным. Мой вид, похоже, вызывал у директора дома отдыха какое-то беспокойство, иначе не смотрел бы он на меня столь пристально и с какой-то патологической неприязнью.
Я пожал плечами.
- Возможно, я ему кого-то напоминаю. Хотя должен согласиться с вами - его поведение довольно-таки странно.
На завтрак никто не пошел, полагаю, аппетитом в то утро никто не отличался. Все сидели и ждали приезда милиции. К десяти часам кое-кто отправился собирать вещи. Еще минут через двадцать часть отдыхающих с чемоданами в руках столпилась в холле, требуя от директора немедленной отправки в Москву или хотя бы на станцию, но директор, загораживая своим торсом проход на лестницу, отвечал:
- Без паники, товарищи, без паники! Соблюдайте спокойствие. Без ведома органов правопорядка я не имею права отправить автобус на станцию - таково распоряжение местного УВД. Потерпите еще немного, с минуты на минуту появится милиция и решит вопрос о вашем пребывании здесь.
- А я, например, не собираюсь отсюда никуда уезжать, - шепнул Мячиков. - Вы ведь тоже останетесь, Максим Леонидович, не правда ли?
- Бесспорно, - твердо ответил я, уже почуяв возможность окунуться в новую детективную историю и не желая эту возможность терять. - Бесспорно, я остаюсь.
- Вот и ладненько, - пропел Мячиков, радостно потирая свои маленькие пухлые ручки. - Как только наши доблестные органы разберутся с этим делом, сразу же махнем на лыжах. Идет? Посмотрите, Максим Леонидович, какая чудесная стоит погода!
Я кивнул. Погода в это утро, безусловно, была прекрасной. Солнце слепило сквозь пыльные стекла окон, редкие легкие снежинки медленно кружились, купаясь в лучах дневного светила, ежеминутно переливаясь, вспыхивая отраженным светом. Полное безветрие - и ни облачка на чистом, прозрачно-голубом небе; морозный воздух парил над белоснежной землей, снег искрился и хрустел под множеством чьих-то ног… А, вот и они!
3.
Прибытие милиции внесло в атмосферу дома отдыха некоторый порядок и спокойствие, люди с облегчением вздохнули, почувствовав себя под надежной защитой дюжины человек в серой форме. Нас всех попросили разойтись по номерам и ждать вызова с целью дачи показаний. Мы безропотно подчинились.
Когда очередь дошла до меня, Мячиков похлопал меня по плечу, пожелал удачи и посоветовал говорить правду, только правду и ничего кроме правды. Я покинул номер со стесненным чувством. Опрос потенциальных свидетелей проводился в кабинете директора, который любезно согласился предоставить свои апартаменты под нужды уголовного розыска. Беседу вел розовощекий молодой человек в очках и со стрижкой "бобриком". Он был проникнут сознанием собственной значимости и больше всего на свете желал, как мне казалось, сам, лично, без чьей-либо помощи, найти убийцу, а если удастся - то и обезвредить его. Ему от силы было года двадцать три - двадцать четыре, но гонора ему было не занимать. Пытаясь казаться суровым, он неумело хмурил брови и отчаянно травился "Беломором", однако сквозь всю эту напускную важность и строгость отчетливо проглядывался неплохой в общем-то и неглупый парень, но при этом такой "зеленый", что я едва сдержал улыбку, совершенно неуместную в данных обстоятельствах. Помимо него в кабинете находилось еще три человека: один в штатском, и двое - в милицейской форме.
С самого начала я решил подробно рассказать следователю всю правду о моей ночной вылазке, не утаивая ничего и ничего не скрывая. Во-первых, мои правдивые показания могли принести пользу следствию, а во-вторых, причин что-либо скрывать у меня не было, так как никакой вины я за собой не чувствовал. Я выложил ему все, расписав свое ночное похождение буквально по минутам, опустив, однако, эпизод с ампулой: она казалась мне к делу совершенно непричастной. От усердия и охватившего его вдруг азарта молодой следователь нетерпеливо ерзал в директорском кресле, то и дело протирал очки, а когда я закончил, многозначительно переглянулся со своим коллегой в штатском. Без сомнения, мои слова произвели на него должное впечатление.
- М-да, ваш рассказ интересен, - произнес он, пристально глядя мне в глаза, - но, по-моему, в нем есть некоторые неточности.
- Неточности? - удивился я.
- Да, неточности. Вы уверены, что описываемые вами события произошли именно в три часа ночи, а не раньше и не позже?
- Абсолютно. За точность своих часов я ручаюсь. Вот, взгляните, идут секунда в секунду, по ним можно кремлевские ставить - и не ошибетесь.
Он сверил мои часы со своими и удовлетворенно кивнул. Но следующий его вопрос поверг меня в совершеннейшее недоумение.
- Что вы делали в холле в столь позднее время?
- В холле? - снова удивился я. - Но я не был в холле!
- Разве? - Он подозрительно посмотрел на мои ботинки.
- Клянусь! Я дошел лишь до середины коридора.
- Вот-вот, это-то и непонятно. Вы слышали стон, но дошли только до середины коридора и почему-то повернули обратно, даже не поинтересовавшись его источником. Неужели вы, гражданин Чудаков, настолько лишены любопытства?
Я попытался вкратце описать ему те чувства, которые испытывал тогда, в темном коридоре, но он, по-моему, так ничего и не понял и продолжал недоверчиво коситься на мои ботинки.
- Все это прекрасно, гражданин Чудаков, только, знаете, чувства - это не в моей компетенции. Давайте разберемся в фактах. Вы утверждаете, что слышали звук ключа, поворачивающегося в замке одной из дверей. Так?
- Так.
- И, конечно же, номера на двери вы не запомнили?
Я развел руками.
- К сожалению, не запомнил.
- Вот видите, как у вас все получается, - покачал головой следователь, - кто стонал - не знаете, номера не запомнили, зачем вообще выходили из номера, тоже непонятно…
- Так я же вам… - попытался было возразить я, но он жестом остановил меня.
- Ладно, допустим, все так и было…
- Да почему же допустим!..
- Хорошо, хорошо, пусть все так и было. Тогда ответьте мне хотя бы на такой вопрос: саму дверь вы найти смогли бы?
- Думаю, что да. Где-то в середине коридора, по левой стороне.
- По левой стороне?
- Ну да, по левой. Это если идти в сторону холла.
- Вот как? И вы утверждаете, гражданин Чудаков, что шли именно в эту сторону, когда щелкнул замок?
- Разумеется, - ответил я с раздражением. - Простите, гражданин следователь, но мне не совсем понятен столь пристальный интерес к моим словам. Я что-то не так говорю?
Он кинул на меня быстрый, пронизывающий взгляд, в котором сквозило явное недоверие, полистал какие-то бумаги, нашел что-то, заинтересовавшее его, и ответил:
- Вот показания гражданина Хомякова, это у его номера вы остановились нынешней ночью. - Следователь поднял на меня вооруженные очками глаза. - Гражданин Хомяков утверждает, что видел вас идущим по коридору в начале четвертого ночи, но…
- Но? - Я подался вперед.
- Но, - следователь умышленно затянул паузу, чтобы придать значительность своим следующим словам, - и, надо сказать, преуспел в этом, - но видел он вас идущим со стороны холла! Так-то, гражданин Чудаков. - Он торжествующе усмехнулся, и стекла его очков радостно заблестели.
- Это ложь! - вскочил я, потрясенный услышанным и возмущенный до глубины души. - Это или ложь, или ошибка - одно из двух.
Следователь кивнул.
- Возможно. Возможно, правы вы, а не Хомяков… Итак, вы настаиваете на своих показаниях, гражданин Чудаков?
- Еще бы! Конечно, настаиваю, - ответил я решительно. - Более того, я настаиваю также на очной ставке с Хомяковым. Немедленно!
Моя горячность лишь позабавила этого розовощекого молокососа.
- Нет, гражданин Чудаков, - покачал он головой, - никаких очных ставок я проводить не буду - не вижу смысла. Что же касается вас, то вы лично можете устраивать очные ставки с кем вам заблагорассудится - никто вас этого права не лишает. Вам ясно?
- Ясно, - буркнул я, решив сегодня же, нет, сейчас же повидать Хомякова и как следует его потрясти.
- Ну, если вам все ясно, то у меня к вам последний вопрос. В то самое время, когда вы отлучались из номера, то есть около трех часов ночи, что делал ваш сосед - кажется, Мячиков его фамилия?
- Спал, - уверенно ответил я. - Это так же верно, как то, что Земля круглая.
- Вы не ошибаетесь?
- В чем? В том, что Земля имеет форму шара? - Я усмехнулся. - Нет, не ошибаюсь.
Он быстро посмотрел на меня поверх очков и залился ярким румянцем. Сейчас закипит, решил я. Но он сдержался.
- Его храп, - добавил я, - наверняка был слышен не только мне.
Следователь утвердительно кивнул.
- Верно, его слышали и в других номерах… Что ж, гражданин Чудаков, - произнес он сухо, - следствие учтет ваши показания. Надеюсь, что они правдивы. Благодарю вас, вы можете идти.
Но я не торопился покидать кабинет, мне хотелось выложить ему все до конца.