- Ради всего святого, объясните, что здесь произошло? - взмолился Мячиков.
Мы как раз входили в наш номер. Глаза уже настолько привыкли к темноте, что дискомфорт от отсутствия освещения практически не ощущался.
Я вкратце рассказал ему о только что минувших событиях, хотя, честно признаюсь, сам не до конца понял их смысл.
- Ах, какая жалость, что он от нас ушел! - с сожалением воскликнул Мячиков. Мне показалось, что он заскрипел зубами.
- Артист - это пешка, - возразил Щеглов, - а вот Клиента мы упустили действительно зря.
- Ваша правда, - согласился Мячиков и вдруг застонал.
- Что с вами? - спросил я.
- Болит, - промычал он сквозь зубы. - Так болит, что… Я, с вашего позволения, покину вас, друзья. Мне лучше побыть одному.
- Конечно, идите, - ответил я, от всей души сочувствуя ему. - Если будет совсем плохо, дайте знать.
Мячиков ушел. Минут пять спустя Щеглов приложил ухо к стене, отделяющей наш номер от мячиковского, и прислушался.
- Стонет, - сказал он, садясь на кровать. - Несчастный человек.
- Еще бы! Зубы - дело нешуточное, - отозвался я.
Он вдруг вскочил, приблизился вплотную ко мне и шепнул в самое ухо:
- Запомни: зубы здесь совершенно не причем.
Я вопросительно уставился на него, но спрашивать ни о чем не стал: если нужно, Щеглов сам мне все объяснит. Но вместо этого он спросил:
- Кстати, кто, по-твоему, этот высокий, плотный, седой мужчина, которого видел Мячиков?
- Судя по описанию, это был седой доктор.
- Вот именно, судя по описанию. Ладно, Максим, ложись спать. Надеюсь, до утра больше ничего не произойдет.
Он оказался прав. Остаток ночи прошел спокойно, и тем не менее я долго не мог заснуть. В голове была сплошная каша, события, следовавшие одно за другим, совершенно сбили меня с толку. И лишь под утро я забылся тревожным, тяжелым сном, наполненным какими-то жуткими, сюрреалистическими сновидениями.
2.
Проснулся я поздно и сразу же вскочил с постели. Целый сонм дурных предчувствий не давал мне покоя. Щеглова в номере не было. Быстро одевшись, я вышел в коридор.
У раскрытого окна, того самого, через которое мы совершили ночную вылазку, спиной к коридору стоял Щеглов и курил. На подоконнике красовалось уже не менее полудюжины окурков.
- Встал? - покосился он на меня через плечо. - Отлично. Ступай к Сотникову и выпытай у него все до конца. Постарайся, Максим, сделать это, очень тебя прошу. И запомни: главное - истинное имя Артиста.
Дверь ближайшего номера отворилась, и из нее показался Мячиков. Ночью из-за темноты я не мог его хорошо разглядеть, но сейчас… Сейчас перед нами стоял человек, лишь отдаленно напоминавший того жизнерадостного, вечно улыбающегося Мячикова, которого я знал всего лишь сутки назад. Григорий Адамович был не то что бледен - он был зелен, зелен до желтизны, щеки его ввалились, глаза горели лихорадочным огнем, губы дрожали.
- У вас жар! - кинулся я к нему.
- Нет! - выкрикнул он и предостерегающе поднял руку, как бы останавливая меня.
- Да что с вами? Я позову врача.
- Не надо врача! - Голос его срывался. - Никого не надо. Это вы во всем виноваты. Вы… вы… Простите, мне очень плохо, я вряд ли дотяну до вечера. Еще раз простите.
Шатаясь, он прошел в туалет.
- По-моему, он бредит, - шепнул я Щеглову, но тот отрицательно покачал головой.
- Нет, Максим, это не бред.
- Что же это тогда?
- Ступай к Сотникову, - вместо ответа сказал он. - И будь осторожен.
Как я и предполагал, медпункт оказался на замке. Я спустился в биллиардную, но не рискнул заходить в само помещение, дабы не встречаться с алтайцами, опознавшими меня накануне, а притаился у входа, в темной нише, где меня никто не мог заметить. В первую очередь я прислушался к голосам, доносившимся из биллиардной, и без труда узнал тех, кого я здесь, собственно, и ожидал встретить. Это были алтайцы, все четверо. Они громко спорили, совершенно не заботясь о том, что их может услышать кто-то посторонний. Их слова без искажений долетали до меня, и мне оставалось только слушать.
- Ты все-таки думаешь, что этот чертов Клиент где-то здесь?
- Почем я знаю! Но в том, что Артист встречался с ним, не сомневаюсь.
- Мне кажется, Артист на крыше был не один. Никто не слышал выстрелов?
- Крестись, если кажется.
- Я слышал, но точно утверждать не могу.
- Что же это может значить? Баварец божится, что в тот час дрых без задних ног и абсолютно ничего не слышал, а когда прибыл туда со своими парнями, вертолета и след простыл. Можно ему верить?
- Кто ж его разберет? Впрочем, я скорее поверю, что он дрых, чем в то, что всю ночь продежурил на крыше, карауля Клиента.
- А я ведь его предупреждал, что Клиент может объявиться в любую минуту!
- Кто ж знал, что тот воспользуется вертолетом!
- Да ты высунь свой нос наружу - на чем же еще сюда доберешься?
- Что верно, то верно. Но кто же тогда носился по крыше?
- А ты у Артиста спроси, он тебе скажет, с кем он там в кошки-мышки играл.
- Вот сам и спрашивай, а мне еще жизнь дорога.
- Ха-ха-ха!
- Эй, Самсон, хорош дрыхнуть, сгоняй к Лекарю за пойлом!
Я насторожился. Теперь было ясно, что доктора Сотникова здесь нет, зато был Самсон, которого я во что бы то ни стало должен увидеть. Интересно, кто же им окажется?..
Из глубины биллиардной послышалось чье-то кряхтение, сопение и бормотание - и снова требовательный голос одного из алтайцев:
- Вставай, вставай, боров жирный! Заодно пустую посуду снеси, чтоб здесь не маячила. Во, нализался!
- Иду, иду, - проворчал кто-то в ответ.
Я вжался в стену, слившись с темнотой, и стал ждать. И вот наконец мимо меня, шатаясь и чертыхаясь, с пустой четырехгранной бутылью в руке, проковылял сам директор дома отдыха. Вот так штука! Выходит, он и был Самсоном!
Я решил подождать, когда он вернется. Интересно, достучится ли он до Сотникова?..
Самсон вернулся на удивление быстро. Он пронесся мимо меня, совершенно трезвый и с выпученными от ужаса глазами.
- Лекарь повесился! - крикнул он с порога.
В ответ раздалась длинная, густая, аж до самых пят пробирающая брань.
Я выскочил из своего укрытия и бросился наверх. В кабинете врача хозяйничали Щеглов, седой врач и две женщины из отдыхающих. Тело Сотникова к моменту моего появления уже сняли с петли, и теперь оно покоилось на очищенном от хлама столе. Щеглов бросил на меня хмурый взгляд и промолчал. Лицо его было серым и злым. Смотреть на несчастного Сотникова я не мог, поэтому с пристрастием осмотрел петлю. Петля была сделана из тонкой капроновой веревки и крепилась за вентиляционную решетку под самым потолком в углу кабинета. Она висела достаточно высоко, и я непроизвольно начал шарить глазами в поисках какой-нибудь табуретки или стула, с которых можно было добраться до нее, но ничего, кроме кресла у письменного стола, не обнаружил. Я вопросительно посмотрел на Щеглова и встретил его многозначительный взгляд.
Седой доктор окончил осмотр тела и сказал:
- Смерть наступила не менее двенадцати часов назад.
Щеглов издал какой-то мычащий звук и громко захрустел скулами.
- Ах я осел! - процедил он сквозь зубы, закатывая глаза. - Ведь я должен был предвидеть это! Двенадцать часов!.. - Он повернулся ко мне. - В десять часов вечера он был еще жив. Ты понял?
Да, я понял. В десять часов он был еще жив, я прождал его на лестнице до одиннадцати, а в одиннадцать… Если седой доктор не ошибся, в одиннадцать его в живых уже не было. Значит, он повесился в интервале от десяти до одиннадцати вечера. Я взглянул на часы: половина одиннадцатого. Так-то. Пока я ждал его, поддавшись на провокацию, он сводил счеты с жизнью.
На душе было муторно и гадко. Не сказав никому ни слова, я вернулся в номер, завалился на кровать и впервые за эти дни задумался о бренности человеческого существования.
3.
Сколько я так пролежал, не помню, может быть, минут тридцать. Из коридора вдруг донесся какой-то шум. Я выскочил за дверь и увидел нескольких человек, бегущих в мою сторону из противоположного конца коридора. Они что-то кричали и отчаянно махали руками. Я поспешил им навстречу. Словно из-под земли вырос Щеглов.
- Стойте! - крикнул он. - Что случилось?
- Там… там… там человек! - прохрипел один из бежавших, пожилой мужчина в вязаном свитере, и махнул рукой куда-то в сторону. - Под окнами лежит!
- Где?!
Мы бросились к окну в холле и попытались открыть его, но оно до того срослось с рамой, что нам пришлось изрядно попотеть, прежде чем мы добились результата. Я, Щеглов и еще кто-то выглянули вниз.
Человек неподвижно лежал под окнами противоположного крыла здания, справа от нас. По его позе можно было предположить, что он либо упал с крыши, либо его сбросили оттуда. Прямо над ним свисал длинный канат с узлами, верхний конец которого скрывался в окне четвертого этажа.
- Так, понятно, - пробормотал Щеглов и повернулся к седому доктору, только что подошедшему. - Вы уже в курсе, доктор? - Тот кивнул. - Тогда идемте скорее!
Они помчались вниз, к выходу, я же отправился на четвертый этаж. Туда я поднимался впервые.