- Ясно. Ладно, я сам ему сообщу. Будь добр, сходи за ним, нужно кое-что обсудить всем вместе. Впрочем, не надо…
Он трижды стукнул в стену, отделяющую наш номер от мячиковского, и буквально через сорок секунд на пороге возник сияющий Мячиков собственной персоной.
- Я к вашим услугам, господа, - весело произнес он.
Что меня больше всего поражало в капитане Щеглове, так это его способность круто менять тему разговора либо начинать новый в таком необычном ракурсе и с таких каверзных вопросов, что любой человек, попавший в лапы к гениальному сыщику, тут же пасовал перед ним и порой выкладывал такое, о чем даже сам Щеглов помыслить не смел. Как раз таким вот вопросом и встретил Щеглов вошедшего Мячикова.
- А скажите-ка, Григорий Адамович, какой калибр у вашего "Вальтера"?
Мячиков, все также продолжая улыбаться, пожал плечами.
- Понятия не имею. Честно признаюсь, никогда не задавался этим вопросом.
Он вынул из бокового кармана пиджака свой пистолет и протянул его Щеглову. Тот взял его в руки и принялся внимательно рассматривать.
- Ба! Да это вовсе не "Вальтер", а самый обыкновенный "Макаров"! И с чего это я взял, что у вас "Вальтер"?
Он вернул пистолет владельцу и какое-то время хранил молчание.
- Зачем он вам, Григорий Адамович? - спросил он наконец. - Ведь стрелять вы не умеете, и даже, как я понял, боитесь его. Может быть, отдадите мне?
Мячиков снова полез в карман.
- Если это приказ, - отчеканил он уже без тени улыбки, - то я готов беспрекословно подчиниться. Возьмите, Семен Кондратьевич, вы вправе требовать это от меня. Но, по правде говоря, с ним я чувствую себя спокойнее.
- Нет-нет, что вы! - остановил его Щеглов. - Какой там приказ! Это просто дружеский совет, не более чем рекомендация. Оставьте его у себя, раз вам так удобнее, только будьте осторожнее, и если уж придется вам применить оружие, то старайтесь делать это лишь в самых крайних обстоятельствах, когда другого выхода не будет.
- Разумеется, - снова расцвел Мячиков. - В лучшем случае я припугну им кого следует, а так - Боже упаси вообще к нему прикасаться.
В течение следующих десяти минут Щеглов вводил Мячикова в курс дела, вкратце изложив ему результаты своей утренней рекогносцировки. Мячиков внимательно слушал, весь подавшись вперед: глаза его жадно светились, придавая луноподобному лицу какое-то фантастическое выражение. Затем Щеглов остановился на ампулах, найденных мною в предыдущие ночи, но наши совместные с ним умозаключения оставил пока при себе. Реакция Мячикова на рассказ об ампулах была весьма бурной.
- Чушь какая-то! - воскликнул он, недоверчиво качая головой. - Не может такого быть! Посудите сами, Семен Кондратьевич: наркотики - и в эдакой дыре! Где же здесь логика? Что он, спрашивается, здесь забыл? Нет, нет, что-то здесь не так…
- Однако, - строго произнес Щеглов, в упор глядя на Мячикова, - ампулы существуют, и этот факт со счетов уже не сбросишь. Вот взгляните, одна из них, - и Щеглов протянул ему мою ночную находку.
Но Мячиков не взял ее и даже, как мне показалось, слегка отшатнулся от Щеглова. Лицо его стало бледным, а глаза испуганными.
- Нет-нет! - воскликнул он. - Не надо! Я вам верю, хотя о таком лекарстве слышу впервые. Омнопон… Гм… Просто я хотел увязать вашу находку с обычной логикой. Согласитесь, что это удается с большим трудом.
- Возможно, - сухо ответил Щеглов, - но в нашем деле во главу угла следует ставить факты, а уж потом обрамлять их гипотезами с привлечением этой вашей логики. Если следователь начнет отбрасывать факты и вещественные доказательства только потому, что они не подлежат логическому осмыслению - по крайней мере, с его точки зрения, - то, согласитесь, это будет выглядеть несколько странно.
Мячиков улыбнулся и опустил голову.
- Разбит, - произнес он покаянно, - разбит по всем статьям. Тягаться с вами, Семен Кондратьевич, мне явно не под силу. Согласен признать свое поражение и вашу правоту во всем, что было, есть и будет впредь. Прав был Максим Леонидович, называя вас гениальнейшим сыщиком нашего времени.
- Ну, знаете ли… - произнес было я, краснея от смущения, но Мячиков тут же перебил меня:
- Говорили, говорили, Максим Леонидович, - помните, в первый вечер нашего знакомства?
- Довольно! - строго оборвал его Щеглов. - Я этого не люблю… Итак, вернемся к нашему делу. У вас есть какие-нибудь соображения, Григорий Адамович?
Мячиков ненадолго задумался.
- Вы считаете, Семен Кондратьевич, что среди обитателей дома отдыха есть наркоман?
- Да, считаю.
- Гм… Пожалуй, я соглашусь с вами, хотя между этим фактом и убийством Мартынова пока никакой связи не вижу. Опять-таки исходя из вашей теории ставить во главу угла факты, и только факты.
- Толковать факты тоже надо уметь, - возразил Щеглов. - Ладно, давайте не будем дискутировать на эту тему. Меня интересует вот что. Прежде чем приступать к активным действиям, я хотел бы знать ваши соображения о путях наших дальнейших поисков. - Он вопросительно взглянул на Мячикова; тот лишь пожал плечами и покачал головой.
- Я пока что не готов предложить что-нибудь существенное.
- Ты, Максим, - обратился ко мне Щеглов.
Я не заставил себя долго ждать и сказал:
- Во-первых, нужно определить круг подозреваемых лиц. В этот круг, по-моему, смело можно включить все население дома отдыха, но некоторым из них, безусловно, следует отдать предпочтение.
- Кто же эти лица? - с интересом спросил Щеглов.
- Директор дома отдыха, четверо алтайцев и…
- …и врач, - подсказал Мячиков.
- Верно, - ответил Щеглов, прохаживаясь по номеру и явно страдая от моего запрета на курение, - я полностью согласен с вами, друзья. Эти шестеро действительно заслуживают пристального внимания. Дальше?
- Во-вторых, - продолжал я, - необходимо проникнуть в подвал и исследовать его.
- Вот! - воскликнул Щеглов. - Вот слова, которые я ожидал услышать от вас. Правильно, Максим, именно в подвале кроется основная тайна этого здания.
- Вряд ли, - с сомнением покачал головой Мячиков. - Вряд ли подвал скрывает что-либо интересное для нас. Скорее всего, там хранятся продукты, и вы, Семен Кондратьевич, вполне могли слышать голоса поваров или грузчиков, спустившихся вниз из кухни.
- Но почему они заперты изнутри? - тут же спросил Щеглов.
- Это их право, - ответил Мячиков. - Подвал - такое же служебное помещение дома отдыха, как и другие, и обслуживающий персонал вправе пользоваться им по своему усмотрению.
- А с вами приятно работать, Григорий Адамович, - улыбнулся Щеглов. - Слова не даете сказать, чтобы не вставить возражение. По крайней мере, заставляете шевелить мозгами. Учись, Максим, - кивнул он мне, - и не бойся спорить со мной. В споре, как известно, рождается истина. Я ведь не Господь Бог и тоже не застрахован от ошибок. И все-таки, - он снова повернулся к Мячикову, - я остаюсь при своем мнении. А потому предлагаю следующий план операции. До обеда осталось, - Щеглов взглянул на часы, - что-то около часа, а час в наших условиях - это целая вечность. Я возьму на себя самый опасный участок - подвал и постараюсь незаметно проникнуть туда, ты, Максим, найди доктора и переговори с ним: чует мое сердце, он многое может порассказать, а вам, Григорий Адамович, я бы посоветовал прощупать директора. Обратитесь к нему под каким-нибудь предлогом, разговорите его, посетуйте на судьбу, на погоду, на гипертонию, на что хотите, и так, между прочим, попытайтесь выудить интересующие нас сведения: о подвале, о его исчезнувшем помощнике, о докторе и так далее.
- Не волнуйтесь, - заверил его Мячиков, - директора я беру на себя.
- В таком случае заседание следственной группы прошу считать закрытым, - полушутя-полусерьезно заявил Щеглов и достал папиросу, собираясь закурить сразу же по ту сторону двери. - Надеюсь, этот час не пропадет для нас даром.