– Сейчас мы ляжем спать, – спокойно сказал он. – Вы разбудите нас перед выходом. Нам понадобится
около десяти минут на сборы, не больше.
Я слышала, как Андрей встал с пола и вышел из комнаты. Оборачиваться не хотелось. Мы смотрели в
окно, и перед нами было только звездное небо.
И ни одного огненного монстра.
* * *
Андрей оказался прав.
Каким-то невероятным образом он рассчитал время появления Чупакабры вплоть до минуты. Он
постоянно пытался объяснить нам свои формулы, но мы с дятлом не хотели его слушать.
Несмотря на наше ожидание, огненный монстр появился внезапно и так же внезапно атаковал. От его
первого фиолетового луча мне удалось отскочить, зато второй меня едва задел.
Было ужасно. Мне казалось, что мои глаза вытекают, кости плавятся, а плоть обугливается. Я
чувствовала раскаленный свинец в пищеводе. Я задыхалась, потому что воздух в легких превратился
в раскаленный дым и пар.
Луч прошел дальше. Я прислонилась к дереву, осматривая себя на предмет повреждений. Мне
доводилось читать, что весь кошмар жертв Чупакабры творится у них в голове, но сложно было
поверить, будто существо может умереть от болевого шока, не имя даже царапины. Теперь я не
сомневалась в возможностях монстра.
Я снова почувствовала приступ боли и попыталась уйти от луча, но сил не было.
Вдруг стало легче.
Я бы не открыла глаз, если бы хриплый крик не разнесся над поляной. Он звучал долго, пока не
превратился в сдавленное бульканье. Зрение долго отказывалось фокусироваться.
Сперва я увидела Андрея, почти погасившего Чупакабру. Она шипела и извивалась, осознавая, что
это ее последнее появление, и отдавала все свои силы лучу, нацеленному в дятла. Чупакабра не могла
отвести луч в сторону, но тем сильнее была ее ярость и желание уничтожить моего пернатого
приятеля, он же не в силах был издавать какие-либо звуки от уничтожающей боли.
Испугавшись, что скоро он пополнит список жертв огненного демона, я стянула с себя медальон и
накинула цепочку на дятла. Плохо слушающими пальцами я обвела рисунок на крышке. Медальон
засветился холодным синим свечением и открылся под мелодичный перезвон.
Мне казалось, что Чупакабра где-то далеко. Как в тумане, я видела, как она исчезла также внезапно,
как появилась. Дольше всего в воздухе висел фиолетовый луч.
Дятел упал мне на руки.
Не обращая внимания на слезы, я прижала его к груди. Птичье сердце билось очень часто, и его
сбивчивый торопливый ритм одновременно успокаивал и волновал меня.
Боясь повредить дятла, я положила его на траву. Медальон зацепился за мой браслет, только потому я
взглянула на подарок мага-теоретика.
Кокетливо наклонив голову и улыбаясь художнику, из-за тоненькой рамки-венка выглядывала
Настастья Филипповна.
* * *
Когда я проснулась, было темно. Мне было безразлично, день на дворе или ночь. Но что-то мне
подсказывало, что сейчас ранние вечерние сумерки. На спинке моей кровати сидел дятел. Я знала,
что он смотрел на меня, пока я спала. Это мне не мешало. Я даже была готова спать еще, но рука
затекла, и нужно было пошевелиться.
Он увидел, что я проснулась, и улыбнулся одними глазами.
– Ты спала четверо суток. Хорошо, что успела, – ласково сказал он. – Пока я еще…
Он закашлялся. Я почувствовала, как на моих щеках появляется горячий румянец.
– Вот ты мне и отомстила, как хотела когда-то, – он повернулся так, что я не могла видеть его лица.
– Никогда не хотела, – призналась я. – И не знаю, месть ли это. Возможно, для тебя это будет
благословлением.
Он усмехнулся, но сам не поверил в эту усмешку. Как и я.
– Я слетал в город. Принес тебе в дорогу булочек с корицей и грейпфрутов. Еще и книжку твоего
любимого автора положил. Говорят, новинка. "Королева и пастух". Там есть забавные места, – его
голос звучал очень глухо, как сухой крошащийся тростник. – Я разговаривал с Федором. Говорят,
проклятье снять практически невозможно. С людей. Дятлы же абсолютно не изучены…
– Разве для тебя есть что-то невозможное? – спросила я.
Он перелетел ко мне на колени. Мы долго молчали. Я гладила его по красным перьям, а он забавно
фырчал.
– Пусть это останется загадкой для тебя, – тихо сказал он, когда я успела забыть свой вопрос. – Тем
более, теперь я почти супергерой. Не боюсь боли. Не нуждаюсь в еде и сне. Сплю и ем, скорее, по
привычке.
Мы снова замолчали. Он легко вспорхнул с моих коленей и перелетел на подоконник. Я осталась
полулежать в кровати.
– Прощай. Есть вещи, которые не стоит делать по привычке, – он коротко рассмеялся. – Я хочу быть
далеко, когда… Когда будет все.
– А сейчас не все?
– Не все, – ответил он через некоторое время. – Думаю, ты почувствуешь. Прощай, может быть, и
увидимся когда-нибудь, но не хотелось бы.
Он легко открыл окно и вылетел навстречу звездному небу. Я закрыла глаза и почувствовала его: как
он скользит между потоков ветра, как ныряет вниз, как петляет среди деревьев…
– Прощай, – эхом отозвалась я.
Я слушала себя еще очень долго, находя в себе его эмоции. До тех пор, пока снова не заснула.
* * *
Я спустилась к завтраку из вежливости. Есть мне не хотелось. Особенно, кашу. За столом уже сидел
Андрей. Он выглядел неприлично позитивным, размазывая овсянку по тарелке.
– Доброе утро, Ваше величество, – поздоровался он.
– Вам того же, – хмуро отозвалась я. – Надеюсь, вы не планируете упасть передо мной на колени,
смотреть на мои перси, покрывать поцелуями мои тонкие пальцы, а потом тащить куда-нибудь?
Андрей поперхнулся. Впервые за многие дни нашего знакомства с его приятного смуглого лица
сошел румянец.
– Королева?
Я достала из-за спины книжку, которую мне оставил дятел, раскрыла ее и принялась читать с
выражением:
– Грациозность королевы не могла не вскружить пастуху голову. Едва ее аккуратная туфелька ступила
на ромашковое поле, он подхватил девушку на руки и понес ее в хлев. Опустив королеву на сено,
пастух опустился перед ней на колени и покрыл поцелуями ее ладони, запястья и плечи…
– А там разве дошло что-то до персей? – тихо спросил он.
– Это-то и самое обидное, наличие персей вы нагло игнорируете на протяжении всей сцены! –
возмутилась я. – Почему безродных девиц тащат в библиотеку или кабинет, а королева должна
мерзнуть в хлеву? Не хочу показаться занудой, но там еще и пахнет неприятно…
– Как Вы догадались? – он выглядел очень беспомощным, словно я собралась его пытать.
Я долго смотрела на Андрея, прищурив глаза. Никогда не думала, что Мышкин может быть таким
забавным.
– Дятел помог. Мы оба не могли понять, на какие средства вы с братом существуете. Он догадался
первым, вероятно, обнаружив Ваш черновик. Если помните, на нем Вы начертили карту, которую
оставили на подоконнике. Потом он слетал в город, как раз тогда, когда начали продавать ваш новый
шедевр, – рассказала я. – Вы очень быстро пишите. А как быстро Вас печатают!
– Вы будете меня шантажировать? – он, наконец, смог взять себя в руки.
– На что мне это? – удивилась я. – Наоборот, Вы умница. А как ученому я даже хотела предложить
Вам работу в столице. Вы всегда можете мне понадобиться. Жалование, конечно, не сравнится с
авторскими гонорарами, но Вы сможете совмещать.
Я звонко рассмеялась. Отчего-то я была уверена в том, что Андрей согласится. Он все еще стоял, не
понимая, что произошло, и я веселилась все сильнее и сильнее.
А где-то глубоко-глубоко в душе, там, где обычно появляются кошки, я продолжала чувствовать
дятла. У него все было хорошо. Мой пернатый друг наслаждался полетами, выпивая все эмоции от
них до дна. И мне было светло и приятно знать об этом.