- Вы только послушайте! - Стас ухватил Марка за локоть. - Я решил немного подшутить над своим другом Бертеньевым, тайком привез на крейсер русалку… вы, верно, слышали про наших северных тюленей: внешне они вылитые русалки - хвост, груди, длинные зеленоватые волосы и почти человеческие лица. Так вот, я затащил русалку в кровать мичману Бсртеньеву. Не знаю, уж как так получилось, но я перепутал каюты. Вышло, что я подложил русалку не мичману, а капитану Игнатову. Тут мы, как назло, попали в метеоритный поток, не могли совершить прыжок, капитан сутки не покидал рубку, потом отправился к себе совершенно без сил и рухнул в койку. Тем временем в койке капитана тюлень мой успел испустить дух. Не только почил в бозе, но и напустил литров десять зеленой липкой жидкости. Бедняга капитан ухнул в этот зеленый клей и почти полчаса не мог из него выбраться. Комбраслет залепило слизью, Игнатов напрасно скреб узор ногтями - никто не откликался. К тому же дохлая русалка прилепилась к капитану намертво. Наконец кое-как он отделался от гниющей туши и, как был, в одном белье, весь в зеленой слизи, кинулся в соседнюю каюту. Тут самое смешное… - Стас не выдержал и сам расхохотался. - Соседнюю каюту занимал судовой врач, очаровательная Наталья Григорьевна. Наш капитан за ней ухаживал… И намеривался предложить руку и сердце… Вообразите, наша доктореса открывает дверь, а на пороге… - Стас опять залился хохотом. - Она завизжала на весь звездолет. Да еще влепила пощечину капитану - решила, что кэп так по-дурацки ее разыгрывает. В общем - скандал! Хотели устроить надо мной суд чести, но Игнатов распорядился немедленно списать меня с крейсера. Даже не стали возвращать на Китеж, ссадили на ближайшей станции Звездного экспресса. Без денег. Без сопровождения. Форменное безобразие! Кстати, на базе я повстречал одну совершенно очаровательную певицу…
- Прошу тебя, хватит историй! - оборвал племянника Андрей Константинович. - И не вздумай что-нибудь подобное рассказать Валерию Флакку.
- Он не будет смеяться?
- Даже не улыбнется, - предрек князь Андрей.
Флакк уже поднимался по лестнице, но вряд ли мог слышать их разговор. Стас поглядел на военного трибуна:
- О да! Он вылитый капитан Игнатов. - И пустился наутек. Бегом.
Корвин усмехнулся: даже смелые люди испытывали перед Флакком невольную робость. Особенно когда тот бывал не в духе. А сейчас трибун звездных легионеров был мрачен как никогда. Князь Андрей также нервничал, хотя и старался скрыть. Для этих двух людей, недолго связанных узами родства, нынешняя встреча оказалась первой. Два года они винили друг друга в гибели Эмми. Теперь, благодаря Марку, все разъяснилось.
- Мои соболезнования, трибун Флакк, - начал Андрей Константинович почти официально. - Вы убедились наконец, что ни я, ни кто другой с Китежа не виновны в гибели вашей сестры.
- Да, я знаком с результатами расследования, - отвечал Флакк. - Надеюсь, князь Сергей полностью поправился.
Хозяин усадьбы изобразил вежливую улыбку:
- Он чувствует себя очень даже прилично, но… пока что он только ребенок. Пятилетний ребенок. И прошу вас, ничего не говорите ему об Эмми.
- А вы…
- Старались не напоминать. Сереже сказали, что он получил опасное ранение на войне. Он не помнит жену, не помнит Психею. Зачем ему знать об убийстве Эмми? К чему вновь переживать этот кошмар?
- Потому что он был ее мужем… - повысил голос Флакк. Слова князя Андрея изрядно его разозлили.
- Вот именно, был… - вздохнул старик.
- Но он все равно узнает, - начал спорить Флакк. Как всякий уроженец Лация, он не верил в личное бессмертие. Жизнь после смерти возможна лишь как память, как добрая слава. А его любимую сестру стерли из памяти мужа, - это походило на новое, хоть и виртуальное, убийство.
- Так пусть узнает как можно позже… - будто нехотя уступил князь Андрей. - Когда его личность полностью восстановится. Никак не сейчас.
- Я увижу Сергея?
- Возможно… Если захотите. Надеюсь, вы погостите у меня подольше. Сейчас на Китеже замечательная пора. Осень только-только подкрадывается. По-летнему тепло, можно и купаться в Светлояре, и яблоки собирать. Повсюду золото листьев. Что говорить - "прощальная краса".
Марк передернулся. Не любил он осень. На Колеснице в эту пору рабы убирали на полях ле карро, и почему-то всегда было страшно холодно.
- Пожалуйте в дом, господа! - обратился к гостям князь Андрей. - Вам приготовлены комнаты во флигеле. - Хозяин первым направился к дверям.
Комнатки в доме были небольшие, но уютные. Спальня, туалетная комната, ванная. Из спальни стеклянные двери открывались в верхний парк. Обстановка выглядела почти аскетической. Ничего похожего на роскошь усадьбы Сергея не наблюдалось. Мебель, обитая белым в красную полоску шелком, массивные лакированные комоды из красной китежанской березы, тюлевые занавески на окнах, акварели в рамках на стенах. Все мило, просто, по-деревенски.
Друз проверил комнаты на наличие жучков, но ничего не нашел. Что и не удивительно. На Китеже для прослушивания используют не электронику, а местный грибок, способный передавать акустические сигналы. Практически каждый квадратный сантиметр помещения работает в этом случае как отличный микрофон. У этих микозных шпионов только один минус: любые строительные материалы они разрушают с поразительной скоростью. Так что если покои на Китеже отдают запахом свежего дерева и сверкают яркими красками, знай: твоими разговорами кто-то очень интересуется.
Комнаты во флигеле не отделывали уже несколько лет… Милые трещинки на светлой охре добродушно подмигивали жильцам: не бойтесь, здесь безопасно. На всякий случай Друз установил на дверях и окнах датчики движения. Откроет кто-нибудь незваный дверь, и датчик разразится пронзительным визгом: опыт Психеи не прошел для центуриона даром.
- Ну вот, теперь мы можем поговорить без помех! - воскликнул Друз, закончив несложную свою работу. - Что скажешь, Марк? - Он явно ожидал похвалы.
- Скажу, что ты болтун! Только твоего дядюшки нам здесь не хватало! Мы же договорились: никому ни слова, пока не найдем твоего отца!
- Но это же его родной брат! - с обезоруживающей непосредственностью возразил центурион. - Как я мог что-то скрыть от дяди?! Мы столько лет считали отца погибшим, и вдруг оказалось, что он жив!
- Что ты так шумишь, Марк? - вмешалась в разговор Лери. - По мне, просто отлично, что дядюшка Друза на Китеже послом. Он устроит нам поездку в Блистбург и аудиенцию у Великого князя. Говорят, такой роскоши, как в великокняжеских палатах, нет даже во дворце императора Неронии.
- Он будет следить за тем, что мы делаем. - Довод получился не слишком убедительный. Но Корвин и сам не знал, чем ему так не нравится прибытие на Китеж нового посла. Не нравится - и все. Знакомый голос нашептывал: "Плохо"… А почему "плохо" - не объяснял. Марк все сильнее испытывал смутную тревогу.
- Не преувеличивай его влияние, - пожал плечами Друз.
- Ты нарушил договоренность, центурион! - вмешался в разговор Флакк. - Впредь… - последовала многозначительная пауза, и Друз невольно опустил голову. - Впредь никогда этого не делай!
Друзья еще не успели закончить разговор, как появился слуга - высокий, подтянутый, с зализанными на висках волосами старик во фраке и шелковых панталонах до колен. Белые чулки обтягивали худые икры. Едва он распахнул дверь, как включилась сирена. Друз кинулся ее отключать. При этом слуга и глазом не моргнул, стоял на вытяжку, ожидая, когда вой смолкнет.
"Затея с сиреной идиотская", - подумал Корвин, краснея.
- Дорогих гостей приглашают в малую столовую, - сообщил старик с поклоном.
Корвин ожидал увидеть князя Сергея за обедом вместе с отцом и сестрой. Но нет. Андрей Константинович, Ксения, даже Стас - все господа присутствовали. Сергея не было.
- Мой сын ест в детской, - объяснил хозяин, не дожидаясь вопроса. - Ему рано садиться за общий стол.
Общий стол, длинный, накрытый хрустящей крахмальной скатертью овал, занимал почти всю площадь скромной столовой. Ножки стульев касались стен, когда гость поднимался из-за стола. Андроидов в качестве прислуги не держали: блюда подавали две краснощекие девицы в вышитых кофтах и сарафанах. По дому они расхаживали босиком, то есть совершенно бесшумно. Служанки, не скрываясь, прислушивались к господскому разговору; прыскали, заслышав удачную шутку, да и сами порой отпускали меткие замечания. Хозяин подобное поведение одобрял и красоткам подмигивал. Впрочем, такое обращение ничуть не снижало дистанцию, что лежала между аристократами и прислугой.
- Я уже два года не выезжаю никуда из усадьбы, - признался Андрей Константинович. - Затворник. Отшельник. "В забытой сей глуши".
- Похоже на изгнание, - заметил Марк.
- Добровольное. Я был горячим сторонником союза с Лацием. Но "латынь из моды вышла ныне". Настаивать на прежнем смысла нет - можно лишь испортить то малое, чего удалось достичь и сберечь. А менять свои взгляды или хулить то, что прежде любил, - не в моих правилах. Так что лучше отойти в сторону и ждать. Предаться вольной праздности.
- Чего ждать? - не понял Друз. - Изменения орбиты? Или планетарного потепления?
- Насколько я знаю, - Корвин осторожно пытался нащупать приемлемую нить разговора, - аристократы Китежа предполагали заключить союз с нобилями Лация.
- Отдельные аристократы. И отдельные патриции. "Иных уж нет, а те далече"… Сторонников можно пересчитать по пальцам, - в голосе Андрея Константиновича отчетливо послышалась горечь.
Он пожертвовал собственным положением, карьерой сына и его жизнью - почти - ради осуществления плана, который с самого начала был обречен на неудачу.