- А я говорил вам! Надеюсь, будет весело. Посмотрим, какие вы смелые… - обращаясь к кому-то невидимому, процедил он.
В зале слегка приглушили по углам свет, высветили площадку перед сценой, и гости возбужденно завопили, правильно определив, что сейчас начнется самое главное. Хозяин приема под радостные и восторженные крики прошествовал к креслу в центре зала, перед сценой. Когда он уселся и вокруг встала охрана, дали знак начинать.
Тут же на сцену под какую-то веселенькую детскую песенку выкатили огромную подарочную коробку, обвязанную разноцветными лентами. Подскочившие танцоры подняли крышку, и коробка развалилась, как карточный домик. Внутри стояла девочка в коротком пышном платьице цвета молока, из-под которого выглядывали кружевные панталончики. На ее коротких светлых волосах, на макушке, был завязан большой синий бант, а сама она словно находилась в каком-то полусне.
- Друзья мои, познакомьтесь: это Лавиния! - громко сказал Анахайм. - Девочка, мечтающая повзрослеть!
Гости зааплодировали и сразу притихли, разглядывая явно не по возрасту одетую девочку и пытаясь угадать, в чем будет заключаться фокус. Не отводя от зала глаз, Лавиния осторожно сняла синие туфельки и белые носочки и откинула их в сторону, оставшись босой.
- Что-то она слишком заторможенная, - сказал Анахайм Кито, который сидел слева от него. Ну-ка, - Он щелкнул пальцами, подзывая молодого смазливого официанта.
Тот почтительно выслушал хозяина, выскочил на сцену и, скользя на гладком паркете, подлетел к девочке. Он только дотронулся до краешка ее платья - и упал, как подкошенный. Никто почти не уловил короткого резкого выпада правой руки Лавинии, коснувшейся кончика носа служителя.
В зале стало тихо. Девочка по-прежнему будто грезила, только из глаз ее покатились крупные слезы. Анахайм всем телом подался вперед, восхищенно разглядывая ее. Лавиния протянула вперед руку с ладонью, обращенной к сидящим в зале людям, и обвела рукой пространство впереди себя - так обычно делают слепые. Зрелище было не очень приятным.
Неподвижное тело официанта тут же унесли, а в зале появились несколько человек в одинаковых свободных брюках и блузах жемчужно-серого цвета. Впереди шел встревоженный темноволосый мужчина лет шестидесяти, сухощавый и подтянутый.
- Проблемы, Остин? - негромко спросил он, склоняясь над Анахаймом и одновременно поглядывая на девочку на сцене.
- А это ты мне скажи, Шит, - весело ответил Анахайм. У него было превосходное настроение, он от души развлекался.
По приказу мужчины один из его людей приблизился к девочке, прикоснулся к ее руке и тоже был мгновенно убит. Тимминсы, сгрудившиеся вокруг сцены, испуганно отхлынули назад. В пьяной толчее кое-кто из них оказался на полу, под ногами толпы.
Лавиния плакала молча, лицо ее было похоже на маску. Труп унесли. Шит отдал короткий приказ, и к девочке подошли двое его бойцов. Они остановились на расстоянии вытянутой руки и не двигались, но, почувствовав приближение опасности, Лавиния напала первой.
Шит смотрел на нее, и лицо его все больше мрачнело. Когда она высоко подпрыгнула вверх, разведя в стороны ноги, он уже знал, чем все закончится: его ребята, которых он только зря послал на верную смерть, с обеих сторон ухватят ее за пятки. Ее тело выгнется назад, а когда они, увлеченные за ней силой инерции ее тела, начнут валиться вперед, она прогнется еще сильнее, сложившись пополам, и убьет их своими маленькими жесткими кулачками - точными ударами в область сердца. И не успеть ничего исправить…
…Она мягко и ловко перекатилась по полу, встала на четвереньки и огляделась заплаканными сонными глазами. Из носа у нее бежала кровь. Шит издал короткий резкий возглас, и последние двое его бойцов, уже вставшие в боевую стойку, сразу расслабились и отступили назад.
- Что, Шит, слабо? - засмеялся Анахайм.
Старый воин с таким невыразимым гневом посмотрел на него, что улыбка тут же сползла с лица Анахайма.
- Что случилось? - сменив тон, спросил он.
- Работа у тебя становится все более опасной, Остин, - сказал Шит. - Я думаю, клан разрешит мне уйти - как бы ты ни был нам нужен.
- Что?!
- Я не хочу находиться рядом с тобой, когда зеленоголовые придут по твою душу - и по мою тоже!
- Я просто развлекаюсь, Шит…
- А я работаю! Что ты делаешь, Остин? - Шит не глядя показал за свою спину, на Лавинию, которая уже снова стояла на ногах. - Дразнишь гусей, о которых ничего не знаешь?
- Да что за черт? - растерянно проговорил Анахайм. - Говори же ты яснее!
- Девочка обучена древнему боевому искусству. Она вошла в состояние транса, из которого ее сейчас очень трудно вывести, это установка на режим боя до собственной смерти. Ее сил хватит на двенадцать-тринадцать человек, а когда она истощит их все, она умрет на месте, и тогда я не завидую тебе, Остин. За ней придет зеленоголовый. Это смертник, давший обет отомстить. Если очень постараешься, ты убьешь его. За ним появятся двое зеленоголовых. Возможно, ты убьешь и их, но - потеряв много, уверяю тебя, очень много своих людей, потом придут трое, за ними четверо, пятеро… Короче, они уже не отвяжутся от тебя, пока не разрушат твою жизнь.
- Ты боишься? - в тревоге спросил Анахайм, пытаясь понять, правду ли говорит Шит.
- Я боец, но я не самоубийца. Мы никогда не связываемся с зеленоголовыми, это я усвоил еще с молоком матери.
- И что же мне теперь делать? Я не могу вернуть ее туда, откуда взял! Это будет расценено как трусость… как поражение…
- Сейчас усыпите ее капсулой со снотворным и немедленно проведите реанимационные мероприятия, чтобы вывести из транса. Подлечите хорошенько, а потом отпустите, здесь, на Порт-О-Баске. Но не в четвертую фазу луны, иначе зеленоголовые тебя не поймут, - нужно дать ей шанс выжить. Поторопись.
- Что это за зеленоголовые? - встревоженно спросил Анахайм.
- Передай охране: приласкать босого человека с бритой зеленой головой… - медленно и четко объяснил Шит. - И если ты увидишь его здесь, Остин, понимай так, что это начало твоего конца.
Анахайм только поднялся в свой кабинет и с мрачным видом уселся в кресло, как на мониторе появилось лицо Кито.
- Хозяин, для вас есть сообщение.
- Подожди… Как там наши аборигены? - Анахайму хотелось отвлечься от тяжелых мыслей.
- Блюют на столы.
Лицо Анахайма расплылось в широкой улыбке.
- Потом покажете мне запись. Дерутся?
- Два раза начинали, но мы пресекли. Думали, вы присоединитесь.
- Расхотелось. Что там у тебя?
- Одна ваша знакомая интересовалась вашими родителями.
- Неужели госпожа Регенгуж?..
- Совершенно верно, хозяин. Она посетила вашу мать.
- Как это - посетила? Вы что, разрешили им встретиться?
Лицо у Кито вытянулось.
- Вы не предупреждали, хозяин…
- Ладно, ладно, не предупреждал, - исподлобья взглянув на него, сказал Анахайм. - И что? Были проблески в сознании?
- Да нет, обычный бред… извините… Перескакивает с одного на другое… повторяет по нескольку раз. Они говорили в основном про кошек. Но госпожа Регенгуж один раз спросила про вашего отца и про вас…
- А что мать? - настороженно спросил Анахайм.
- Она даже не отреагировала, думала о чем-то другом.
- Брошки… были?..
- И брошка. Все, как обычно. Тоже совала гостье в руку, говорила, что алмазная, предлагала взять на память.
- Так и брошек не напасешься. Вы проверили?
- Буквально накануне все проверяли - ничего не нашли.
- Хорошо.
- Но была одна странность - когда госпожа Регенгуж ушла, ваша мать принялась петь.
- Петь?
- Петь.
- Скажи, - рассеянно и думая явно о другом, сказал Анахайм, - Эва ведь красивая?
Кито остолбенел. Каждый день службы у хозяина был для него тяжким испытанием, и сколько помощник Анахайма помнил, он всегда боялся таких вот невероятных вопросов, готовился к ним - но все равно попадал впросак. Вот и сейчас он чуть не брякнул: "Да ей лет сто!" Но Бог отвел, и секретарь сообразил судорожно кивнуть.
- Извините, хозяин, к вам рвется Яр, говорит, срочно, - прислушавшись к чьему-то монотонному гудению в наушниках, торопливо сообщил он.
- Давай его!
- Хозяин, вы предупреждали о человеке с лысой зеленой головой… - удивленно, словно сильно сомневаясь в достоверности полученного указания, заговорил начальник охраны здания, появившийся на экране. Анахайм смотрел, как у Яра дергается щека от нервного тика, полученного в результате недавнего ранения, и ему казалось, что у него самого сейчас начнется тик. - Мы засекли его в коридоре…
- Да говори же ты скорее, с-скотина! - закричал Анахайм. Он рванул воротник рубашки так, что ткань затрещала.
Охранник сильно заморгал глазами.
- Мы устранили его!
- Родил наконец… Где Шит?!
Тело зеленоголового лежало в комнате отдыха охраны на бильярдном столе и было накрыто простыней. Прибавив шагу, Анахайм опередил Шита, первым подошел к столу и, глубоко вдохнув, нервно сдернул покров.
Перед ним лежала женщина. Анахайм узнал ее, и ему по-настоящему стало плохо - голову дикой болью сдавил спазм. Женщина была босой, с наголо выбритой головой, выкрашенной чем-то масляно-зеленым. Глаза, в которых застыло глубокое горе, были широко раскрыты, красивые губы упрямо сжаты - словно перед смертью женщина сильно стиснула зубы. Прямо посередине лба у нее краснела маленькая дырочка. Это была Ютика.
- Врача, - выдавил из себя Анахайм.
- Не надо, ей уже не поможешь, - возразил Шит и склонился, чтобы рассмотреть щиколотку правой ноги женщины.
- Мне врача…