- В таком случае, считайте, что ваше желание исполнилось, - я ободряюще сжал ее ладонь.
И снова пристальный взгляд ее глаз изучил мое лицо в поисках фальши.
- Спасибо, - леди Эвелин сжала мою ладонь в ответ. - Я это очень ценю. Хотя, - добавила она шутливым тоном, - на вашем месте я бы еще раз обдумала ваше предложение. Вы обнаружите, что я обладаю весьма тяжелым характером: я никогда не сближаюсь с теми, кто мне безразличен, и никогда не пытаюсь понравиться тем, кто вызывает у меня симпатию.
- Тогда я должен быть польщен, потому что за время нашего знакомства у меня ни разу не возникло ощущения, что вы пытаетесь меня к себе расположить, - в тон ей ответил я и спросил. - На правах друга, могу я задать вам бестактный вопрос? Почему вы в таком случае согласились помочь Эйзенхарту?
- Потому что он попросил, - ее ответ был прост, но от этого то, что скрывалось за ее словами, было не менее опасно.
- Вы… я прошу прощения, возможно, мне показалось, но… вы испытываете к нему чувства?
В окружавшей нас обстановке вопрос прозвучал настолько глупо и старомодно, что моя собеседница не сдержалась и фыркнула от смеха.
- Это так заметно? - покосилась на меня леди Эвелин. - Я люблю его.
Три обычных слова. Если бы их произнесла любая другая девушка, я был бы спокоен, списав их на свойственную юности романтичность. Но леди Эвелин была совершенно серьезна, и до сих пор у меня еще не было ни одного повода упрекнуть ее в легкомыслии.
Ее ответ прозвучал как гром среди ясного неба. Многое, если не все, встало на свои места. На секунду взмолившись Духам, я понадеялся, что Эйзенхарт не осознавал этого, когда пользовался расположением леди, раз за разом требуя ее помощи, понимая, что она не откажет, даже если его просьбы будут ей в тягость.
- Вы же видели его от силы дважды! - попытался я воззвать к ее здравому смыслу, тем не менее, осознавая тщетность своих стараний.
- Трижды, - педантично поправила меня леди и улыбнулась, как мне показалось, слегка грустно. - Только это ничего не меняет. Лос.
Судьба, вспомнил я, как местные жители называли Вирд. А еще - жребий, зачастую непосильный.
- Зная моего кузена, я обязан сказать вам, что ваши чувства могут быть не взаимны, - счел я необходимым ее предупредить.
Она равнодушно пожала плечами.
- Любовь редко бывает абсолютно взаимной, доктор. В отношениях всегда кто-то любит, а кто-то позволяет себя любить, кто-то целует, а кто-то подставляет для поцелуя щеку… Не переживайте за меня. Я сказала, что люблю его - это судьба, и тут уже ничего не поделать. Но это не значит, что я так беспомощна перед ним, как вы думаете, и буду страдать от его невнимания, - усмехнувшись, леди Эвелин потянула меня за локоть. - Пойдемте! У нас еще важное задание, если вы не забыли.
В недоброжелательно настроенной к леди Гринберг толпе все-таки нашелся как минимум один человек, которого не волновало соблюдение декорума. Словно из ниоткуда на нашем пути возникла очаровательная рыжеволосая особа в огненно-ярком платье, открывающем великолепные ножки.
- Эви! - радостно воскликнула она, чмокая воздух возле щеки подруги. - Я так рада, что ты наконец пришла! Пойдем, я провожу тебя к нашей компании. А это кто?
Леди Эвелин, со снисходительной, хотя и нежной улыбкой поприветствовавшая знакомую, решила нас познакомить.
- Поппи, позволь представить тебе сэра Роберта Альтманна, друга… семьи, - я обратил внимание как на то, что леди Эвелин решила опустить мое звание, так и на заминку, возникшую при именовании моей роли на этом вечере. - Он недавно приехал в город из колоний. Роберт, - леди Эвелин вновь запнулась на имени, - позвольте познакомить вас с леди Амарантин Мерц.
Второй раз за вечер привлекательная девушка решила со всей придирчивостью рассмотреть мой облик. Я ответил тем же, особенно задержавшись глазами на восхитительных волосах цвета красного дерева и павлиньих перьях в них.
- Для друзей просто Поппи, - леди Мерц улыбнулась, видимо, довольная увиденным, и протянула мне руку для поцелуя. - Однако пойдемте, нас уже заждались!
- А вы ей понравились, - шепотом заметила леди Эвелин, пока ее подруга отвлеклась по пути, встретив еще одну группу знакомых.
Я обернулся: в серых глазах плясали озорные искорки.
- Это плохо?
- Отчего же? Только будьте осторожнее, доктор, иначе вам придется переживать уже о своем сердце. Поппи, она… как это говорят? - леди Эвелин замялась в поисках нужного слова. - Поматросит и бросит?
Чередой залов леди Амарантин провела нас к компании, состоявшей из молодых мужчин, небрежность во внешности которых была достигнута столь же тщательным образом, что и, стараниями леди Эвелин, в моей, и нескольких ультрасовременных девушек - короткие, расшитые бисером платья, обрезанные у подбородка волосы, нитка жемчуга на плоской груди и густо подведенные глаза, как по журналу мод.
- Наконец-то наша пропажа нашлась! - возвестила Поппи. - Для тех, кто ее еще не видел, знакомьтесь: это Эви Гринберг, наша самая богатая невеста (Дэнни, это я специально для тебя говорю!), и Роберт Альтманн, ее друг из далеких колоний. Что же касается этих оболтусов, то это мой брат Теобальд, - она любовно потрепала его по щеке.
- Наслышан, - я пожал руку нынешнему барону Мерцу, чье имя действительно было мне известно в связи с одним из расследований Эйзенхарта.
- Рядом с ним Васили Кормакофф…
Высокий, интеллигентного вида блондин в модных очках улыбнулся, отвечая на мое рукопожатие.
- Просто Бэзил, - предложил он. - Боюсь, наши имена бывают сложны для произношения.
Как истинный сын Гардарики, он говорил без акцента, но с той чрезмерной правильностью, присущей исключительно иностранцам.
- Васили звезда современной поэзии, - продолжила Поппи и вздохнула, - но, ты только не обижайся, коктейли ты делаешь гораздо лучше. Вот где настоящий талант!
- И сорок градусов алкоголя, - пробормотал рядом со мной мужчина, отмеченный Ястребом. - Поппи, ты просто ничего не смыслишь в искусстве.
- В кои веки я вынуждена с тобой согласиться, Лен, - усмехнулась моя спутница. - Привет. Никогда не думала, что скажу это, но приятно увидеть знакомое лицо здесь, пусть даже оно и твое.
- Комплимент! От тебя! - осклабился он. - Это что-то новое. Как поживаешь, Эвелин? Как траур?
Леди Эвелин тихо пробурчала что-то нецензурное.
- Леонард Мартин, - как ни в чем ни бывало представился Ястреб. - Как вы поняли, мы с вашей подругой старые знакомые. А это - Александр Грей и дон Мариано Людовико Фиеретти, хотя я и сомневаюсь, что это его настоящее имя.
Еще один из Птичьего рода - к которому принадлежала наибольшая часть собравшихся, - атташе по культуре и королевский бастард бросил на меня один краткий взгляд и равнодушно отвернулся, продолжая разговор с низкорослым брюнетом в оперном фраке. Если его как-то и заинтересовала моя персона, то он ничем это не показал - в отличие от остальных.
- Значит, вы приехали из колоний? - спросил Леонард. - Откуда, если не секрет?
- Отовсюду понемногу, - отшутился я. - Но в последнее время я был в Габеноре.
- В самом деле? В таком случае, может быть, вы знаете лорда Стонингема? Он служит губернатором в…
- Агонге. Да, разумеется.
- Как они с супругой? - не отставал от меня Ястреб. - И их очаровательная дочка…
Я знал, что он пытается сделать: проверить, кто я такой, что из себя представляю, как - и, главное, зачем - пришел к ним сегодня. К счастью, поймать меня ему не удалось.
- Дочки, вы хотели сказать, - поправил я его. - Леди Эдит родила незадолго до Кануна года, Фил был вне себя от счастья.
- Да, конечно… Я уже и забыл, как посылал ему поздравления.
Криво усмехнувшись и признавая свое поражение, Ястреб отошел в сторону, однако его место заняли другие.
- Колонии… Как интересно! - хлопнула ресницами одна из девушек с каре. - Но что же вы теперь делаете в Гетценбурге?
На этот вопрос я при всем желании не мог дать ответ. Изначально я приехал сюда по приглашению родственников (о чем тут явно не стоило вспоминать, дабы избежать расспросов о семействе Эйзенхартов и не привлечь ненужного внимания), а остался здесь… сложно сказать, почему. Сперва мне было все равно, где находиться. Единственным местом, мне не подходившим, была столица: увы, состояние моего банковского счета не подходило для цен метрополии. В Марчестер, домой, меня тоже не тянуло. Там не было ничего, ни условий, пригодных для жилья, ни каких-либо светлых воспоминаний, чтобы я решил сесть на поезд до вересковых пустошей. Если бы не письмо леди Эйзенхарт, я бы, вероятнее всего, бесцельно скитался бы по провинции в ожидании комиссии в Керфийской крепости. Собственно, так я и собирался поступить, проведя пару недель в Гетценбурге. А в итоге так и остался здесь… Почему?
- Сам не знаю, - честно признался я.
Ответ мой, судя по всему, оказался правильным, потому что вызвал смех (похоже, слушатели решили, что я пытаюсь быть остроумным) и воодушевленное требование за это выпить.