Ницан покачал головой. И как всегда среди любителей плотских наслаждений два-три окажутся добычей лиллу - демониц, принимавших облик соблазнительных красавиц и облюбовавших в последнее время окрестности Домов Иштар для охоты. Всегда найдется кто-нибудь, не желающий ожидать, пока жрица Иштар освободиться, и пойдет с ослепительной красавицей, зазывно улыбающейся. А потом полиция будет ломать голову, чьи жалкие останки выловлены в Самбате - лиллу редко оставляют от сластолюбцев достаточно для опознания.
Правда, он слышал, что у главной жрицы в последнее время существует с лиллу неписаный договор: демоницы берут от посетителей лишь часть жизненной силы. За это им позволяют охотиться безнаказанно чуть ли не на храмовой лестнице.
- Интересно, как им удалось договориться с такими безмозглыми тварями, как лиллу? - вслух подумал Ницан.
Действительно, лиллу были существами неразумными. Они умели подражать человеческому разговору, лишь принимая облик женщин при выходе на охоту. В истинном же своем виде они мгновенно утрачивали многие человеческие качества и превращались в подобие животных - разумеется, сверхъестественных и значит очень хитрых и коварных, - но все-таки животных.
Забивая собственные мозги всякой чепухой, касавшейся обитателей улицы Бав-Илу и окрестностей, Ницан старался избавиться от весьма мрачных мыслей относительно собственного будущего. Лучше уж думать о коварных дьяволицах, нежели о наказании, полагающемся за преднамеренное убийство.
- Вот что, Умник, - сказал он вылезшему из кармана куртки рапаиту, - нам следует побывать у какого-нибудь специалиста на улице Бав-Илу. С тем, чтобы получить консультацию. Например, о том, можно ли восстановить память. Или о том, в каком случае ашшурская оспа способна протекать с такой скоростью. Думается мне, что со смертью высокочтимой госпожи Сэрэн-Лагашти не все понятно…
Он пересек шоссе, представлявшее собою продолжение моста Зиусидры и служившее неофициальной границей деловой части восточного квартала и, скажем так, развлекательной, где центральное место отводилось Домам Иштар.
Улицу Бав-Илу Ницан не любил по нескольким причинам. Здесь располагалось множество крохотных контор, владельцы которых наперебой предлагали посетителям приворотные зелья, чудодейственные мази, зачарованные амулеты и прочее изобилие. Правда, настоящими магами были лишь немногие из них, прочие относились к более или менее искусным шарлатанам.
Плюс к этому конторы некоторых служили прикрытием малопочтенных дел, о сути которых можно было лишь догадываться. Среди магов же находились и такие, кто практиковал некромагию, нарушая многие ограничения, налагавшиеся законодательством на занятия чудотворением.
Пару раз до Ницана доходили слухи даже о тайных кровавых оргиях в честь подземного божества Нергала, супруга царицы мертвых Эрешкигаль. Впрочем, в них он как раз не очень верил. А вот в то, что здесь всегда можно отыскать мага, готового за приличную сумму наложить любое заклятие, в том числе и смертное, на кого угодно, - в это он верил вполне.
Впрочем, сейчас он надеялся получить профессиональные разъяснения по поводу столь бурно развившейся болезни одной из обитательниц дома престарелых, а также выяснить причину удивительной недейственности амулета, лежавшего в кармане рядом с остатками денег - шестью серебряными шекелями, завалившимися за порванную подкладку. Именно столько с него должны были бы потребовать за консультацию.
Остановившись на углу улиц Бав-Илу и Энси-Эйа, он некоторое время размышлял, с какой конторы начать. Решительно отвергнув предсказателей и прорицателей (в прошлом году одна прорицательница напророчила ему долгую и беззаботную старость - это при его-то работе!), он двинулся к той части Бав-Илу, где располагались конторы знахарей и продавцов амулетов, а также снадобий сомнительного состава и подозрительного действия.
Солнце уже зашло, и улица погрузилась во тьму, которую не могли разогнать слабо люминесцирующие вывески.
Тут было необычно много народу - опять-таки, в связи с приближающимися праздниками, - но все старались двигаться тихо и поменьше говорить. Мрачноватая обстановка здешних мест была, конечно, искусственной - процентов на девяносто. Но на десять процентов ее все-таки создавала действительная близость с потусторонним миром и призрачными существами, преимущественно - враждебными людям.
Умник тоже почувствовал это - и забился на самое дно внутреннего кармана Ницановой куртки, под специально надорванную подкладку. Сыщик раздраженно потер сильно коловшие пальцы - еще один признак, отмахнулся от какой-то лохматой и зубастой тени. Тень тут же упорхнула, оставив после себя пряный запах миндаля.
Стараясь не наталкиваться на прохожих, Ницан боком пробирался по тротуару, читая тускло освещенные вывески.
У одной он остановился. Вывеска извещала, что здесь ведет прием посетителей маг и чародей Арам-Лугальта, служитель Нергала и обладатель лицензии, выданной государственным управлением Тель-Рефаима.
Ницан опустил взгляд чуть ниже и убедился в том, что среди услуг, представляемых Арам-Лугальтой, числилось и избавление от множества болезней. Перечень болезней занимал целую дверную створку. Ницан слыхом не слыхивал больше половины названий и вовсе не был уверен в том, что болезни с этими названиями существуют. Например, некоторое время он пытался определить, что означает обещание избавить за приемлемое вознаграждение "от тоски смертной, тоски зеленой и тоски беспредельной".
Примерно посередине красовалась выделенная кровавым ободком "лихорадка Ламашту", и сыщик решительно толкнул тяжелую дверь и ступил внутрь. Странная густая темнота мгновенно обволокла его тело. Ноздри обожгло тяжелым запахом гнили и плесени. Он закашлялся и едва не задохнулся.
Впрочем, растерянность быстро прошла. Ницан поднял правую руку и громко произнес короткое заклинание на шу-суэнском диалекте староаккадского.
В таких случаях самым трудным для Ницана было не рассмеяться - заклинания на шу-суэнском диалекте больше всего походили на неприличные скороговорки. А всего-то и отличия от современного языка - другие ударения.
Тьма поначалу дрогнула - словно поверхность пруда, в которой бросили камень. Чернота сменилась серой рябью, побежала к краям, но тут же вновь стянулась вокруг непрошенного гостя. Ницан повторил заклинание громче, присовокупив несколько магических пассов, после чего извлек из кармана порошок, приготовленный из смешанного с серой мышьяка, с добавками высушенной пены бешеной собаки и толченой коры ядовитого дерева эц-самма. Бросив перед собой кругообразными движениями несколько щепоток волшебного порошка, он на всякий случай, отступил на шаг.
Что-то из использованных им средств вызвало почти мгновенное действие - тьма растаяла бесследно. Ее исчезновение сопровождалось испуганным восклицанием. Впрочем, сыщик не был уверен в том, что последнее ему не померещилось.
Теперь он стоял в центре вполне приличного современного офиса. От обычных деловых помещений его отличали некоторые детали обстановки - развещанные по стенам алебастровые маски устрашающего характера и несколько небрежно написанных заклинаний, вперемешку с причудливыми пиктограммами. Взгляд Ницана, переходивший от одного магического изображения к другому, остановился, наконец, на массивном двухтумбовом письменном столе.
За столом сидел Хумбаба.
Огромная - в полчеловеческого роста - голова, украшенная семью полуметровыми острыми рогами, роскошные - другого слова не подберешь - сверкающие белизной горного снега клыки, черная ядовитая слюна, стекавшая с длинного языка.
Но главное - глаза. Они горели настоящим кровавым огнем и бешено вращались - при том, что зрачки буравили сыщика. Малознающий посетитель легко мог забыть о том, что настоящего Хумбабу - демона-стража кедровых лесов Иштар - прикончил великий древний герой Гильгамеш около трех тысяч лет назад. Заодно были превращены в ничто магические рога демона - на самом деле семь каналов направленного Ужаса Преисподней, действенное и опасное оружие.
- Очень убедительно, - похвалил Ницан. Пододвинув стоявший сбоку стул, он сел напротив чудовища и небрежно закинул ногу за ногу. - И когти - самое то. Вот только у настоящего Стража Кедрового Леса пальцев - а соответственно, и когтей, - было по семь на каждой руке. А у вас только по пять.
Чудовище в некоторой растерянности посмотрело на собственные лапищи, лежавшие на столе. Опомнившись, Хумбаба рыкнул и полыхнул огнем в посетителя, но Ницан небрежно отмахнулся от полуметрового языка пламени, приподнялся и заглянул за стол.
- Да и хвостов тоже должно быть семь, - сообщил он. - По числу цветов радуги. У вас же - ни одного. Впрочем, я вас понимаю, - заметил сыщик. - Без хвоста сидеть удобнее. Но разговаривать привычнее все-таки в человеческом обличье. То есть мне, конечно, все равно. Хотите, я приму облик Убивающего-Взглядом-Калэба, пса Нергала? На курсах это был мой коронный номер, - он сделал движение, будто и впрямь собирался заняться магией. В действительности Ницан никогда не баловался трансмутациями - считал это скорее балаганным фокусничаньем, нежели подлинным искусством.