В следующее мгновение у Родионова возникло неясное чувство, что за ним следят и поэтому ему следует вернуться домой. Это ощущение постепенно усиливалось и переросло в твердую уверенность: ему во что бы то ни стало нужно попасть домой и ни в коем случае не выдавать преследователям места, где отдыхает его семья. Андрей привык доверять внутренним импульсам. Но проверить свои ощущения все же не мешало. Он взглянул в зеркало заднего вида. Белый "Фольксваген" ехал за ним. Человек за рулем "Фольксвагена" мастерски удерживал машину на расстоянии в несколько десятков метров от "Волги". Но ведь у него нет ни врагов, ни завистников. Кому придет в голову преследовать его? Совпадение… Определенно совпадение… И тем не менее по спине у него вдруг пробежал неприятный холодок. При первой возможности он развернулся и погнал в Москву, где у него была собственная двухкомнатная квартира. Он ехал очень быстро, шел на рискованные обгоны и снова вклинивался в поток машин. Такая езда была не в его привычках. Останови его сейчас милиция, Андрей не смог бы объяснить, зачем ему такая скорость. Он этого и сам не знал. Казалось, невидимый дирижер управлял каждым его движением точно также, как он сам управлял автомобилем. Андрей снова приказал себе успокоиться, но страх держал его мертвой хваткой. Тот, кто приказал ему доставить в Париж столь дорогой груз, слов на ветер не бросает.
Родионов бросил взгляд в зеркало заднего вида - белый "Фольксваген" уже выезжал на Варшавское шоссе вслед за ним. И через несколько минут, как и прежде, он пристроился позади "Волги", соблюдая необходимую дистанцию. Андрею стало ясно, что человек за рулем "Фольксвагена" выполняет определенную задачу. Таких совпадений не бывает. Ученый занервничал, губы его сжались в тонкую полоску, лицо помрачнело. Проехав еще один квартал, Родионов въехал во двор своего дома на Перекопской улице. Поставив машину у подъезда, он обернулся и увидел метрах в тридцати от себя белый "Фольксваген", затормозивший у соседнего здания…
* * *
Майор Субботин подъехал к дому, где жил Максимов, под вечер. Как он успел выяснить, погибший директор успел сменить двух жен и жил с третьей, красавицей Машей Кирилловой. Детей у них не было. Судя по фотографии, Кириллова была женщина видная: полногрудая, длинноногая, с удивительно выразительными синими глазами. Она вовсе не удивилась, когда Субботин позвонил в дверь, и встретила его как старого знакомого.
Майор представился и попросил разрешения задать несколько вопросов в связи с убийством ее мужа. При этом он не заметил никаких следов скорби на лице молодой вдовы.
- Входите. - Кириллова посторонилась, пропуская гостя вперед.
Некоторое время майор с интересом осматривал интерьер, тогда как хозяйка с любопытством изучала его персону. Первой нарушила молчание она:
- Хотите кофе? С коньяком?
- Спасибо, с удовольствием, - отказаться Алексей Михайлович был просто не в состоянии, у него был сегодня очень напряженный рабочий день, и немного расслабиться не помешало бы…
Маша налила коньяк, и, подавая рюмку майору, пристально посмотрела ему в глаза. Субботин смутился:
- Прошу прощения за вторжение… Примите мои соболезнования…
- Не надо, Алексей Михайлович. Не надо соболезнований. Не чувствую я горя, не страдаю по убитому мужу - и все тут. Я чувствую облегчение, радость, если угодно, но не скорбь. Вы можете считать меня чудовищем, но это так. Наши отношения в последнее время зашли в тупик. Александр Васильевич даже заговаривал о разводе.
- Мария Ильинична… - удивленно начал Субботин…
- Прошу вас, зовите меня просто Машей. Иначе я чувствую себя старухой.
- Хорошо, Маша, у Александра Васильевича были враги?
- Алеша… можно я буду вас по имени? Алеша, у директора крупной оборонной фирмы их более чем достаточно.
- Назовите тех, кого вы знаете.
Кириллова невольно смутилась;
- Извините, но Максимов никогда и ни при каких обстоятельствах не посвящал меня в свои проблемы. Правда, я ими и не интересовалась. А в последнее время мы виделись редко - совещания, конференции, командировки, когда он приезжал домой, я уже спала.
- Маша, скажите, за день-два до смерти Александра Васильевича не случилось ли чего-либо неординарного, из ряда вон выходящего? Ну, например, некое событие, возможно неприятное известие…
Она ответила чересчур быстро:
- Нет, нет, что вы! Все было… как обычно…
Чтобы не тратить зря времени, майор решил сменить тему.
- Ну хорошо, Маша. Оставим это. Скажите, не было ли у Максимова любовницы? - майор внимательно следил за реакцией Кирилловой.
- Думаю, что нет. Хотя со стопроцентной уверенностью сказать не могу.
- А у вас нет друга, Маша? - Субботин смотрел прямо в глаза Маши, но та молчала, глядя в одну точку за собеседником, туда, где находилось окно.
- Есть, но это не то, о чем многие думают. Отношения чисто дружеские. Мы испытываем взаимную симпатию. Это Анатолий Доленко. Он работает в отделе производства и сбыта изотопной продукции "Центра".
- Ваши отношения с мужем ухудшились из-за него?
- Не только… Все-таки, у нас большая разница в возрасте, различные интересы. И потом, Максимов устраивал сцены по каждому поводу, ревновал… Это было невыносимо.
- А ваше имущественное и финансовое положение здорово ухудшилось бы в случае развода?
Кириллова оторопела от неожиданной смены предмета обсуждения, но быстро опомнилась.
- Конечно, ухудшилось бы, но не очень. Год назад Максимов открыл на мое имя валютный вклад в Сбербанке. Так что пережить развод я как-нибудь сумела бы. Кроме того, я получила бы свободу, которая не имеет цены.
"И которая позволила бы тебе без помех встречаться со своим любовником, - подумал Субботин. - Вовремя отправился Максимов в мир иной. Во всяком случае, с точки зрения его молодой супруги".
Он поинтересовался, что входит в наследство, оставленное ей мужем. По словам Маши, это были две квартиры, две иномарки, гараж, дача в Подмосковье и валютный счет в Сбербанке. "Достаточно большое наследство, чтобы заказать своего мужа, - размышлял Субботин. - В любом случае бытовая версия убийства становится такой же вероятной, как и связанная с его профессиональной деятельностью".
- Маша, попытайтесь вспомнить, что вы делали вечером второго августа, в пятницу? - спросил майор мягко.
- В день убийства?
- Да.
- Я ходила по магазинам, вернулась домой примерно в шесть, приняла душ, немного отдохнула, приготовила ужин и села смотреть телевизор.
- Хорошо, - вздохнул майор, - кто-нибудь из соседей видел вас в тот вечер?
- А чего вспоминать-то? Примерно в семь ко мне пришла моя подруга Юля Брусникина и оставалась у меня до десяти вечера.
- Прекрасно. Что вы делали?
- Болтали, смотрели телевизор, пили чай с тортом. Чуть позже восьми услышали страшный крик Белозерской и выбежали из квартиры. Зрелище ужасное. Бедный Александр Васильевич! Не заслужил он такого конца.
- А до этого никто из вас не выходил из квартиры?
- Нет.
- Ясно. - Субботин был вполне удовлетворен результатами разговора и уже собрался было уходить, как вдруг его взгляд упал на фото молодого артиста-красавца на серванте.
- Извините, Маша, как фамилия этого артиста? Я никак не могу вспомнить, - спросил майор, рассматривая фото.
- Нет-нет, что вы, - жеманно махнула рукой Кириллова. - Какой артист? Это фотография Доленко. Он подарил ее мне недавно.
Получив от Кирилловой достаточно внятные ответы на поставленные вопросы, Субботин поблагодарил ее за содействие и перед уходом вручил ей под расписку повестку. В среду, в десять утра, гражданка Кириллова должна будет явиться в прокуратуру для дачи свидетельских показаний по делу об убийстве Максимова Александра Васильевича…
Когда Субботин, выйдя пересекал широкий двор, мимо него промчался "Ситроен", щедро окатив его водой из глубокой лужи. Субботин невольно выругался и оглянулся на хама, сидевшего за рулем. "Ситроен" притормозил. Из него вышел высокий молодой мужчина в распахнутом светлом плаще и направился к подъезду, из которого Алексей вышел несколько минут назад. Шагнув на ступеньку, мужчина остановился, чтобы закурить. Он явно нервничал и тревожно оглядывался по сторонам. Майор без труда узнал в нем Анатолия Доленко…