Я стоял, медленно тянул отличный висит и так же медленно оглядывал помещение. Пилот "харвестера" уже отвалил от стойки и, простившись с приятелем, топал к выходу. Но тут моё внимание привлекла, мягко говоря, странноватая сценка, имевшая место за одним из столиков.
Я был шокирован, но через секунду сообразил, что наблюдаю фаллоусов - обитателей планеты Фаллоу из спиральной галактики Туманность Андромеды, которые своим внешним видом совершенно не отличаются от людей. Я видывал их и раньше, но в таких обстоятельствах - впервые.
Так вот, они просто пили из бокалов свой виски. И в этом не было бы ничего удивительного, если бы… Мда-а… Я, конечно, знал о земных животных погонофорах, обитателях океанских глубин, открытие которых явилось в свое время одним из самых неожиданных событий в зоологи. Как известно, погонофоры в передней части тела имеют щупальца, служащие для переваривания пищи и всасывания продуктов пищеварения. Ну а фаллоусы, внешне походя на людей, но имея совершенно иную физиологию, переваривали и всасывали переваренную пищу подобным образом, но только не щупальцами, которых у них не было, и не такими же, как у нас, пятипалыми ладонями, а… В общем, чудненький я наблюдал натюрмортик, когда трое фаллоусов, стоя у стола за бутылкой виски, засунули свои… в бокалы с "Королевой Анной".
Никто не обращал на них никакого внимания - здесь видывали и не такое. В межгалактических комплексах уважались привычки и вкусы представителей всех галактических миров, и в отношениях в основном преобладала терпимость.
Я тактично отвел взгляд от фаллоусов и встретился глазами со вновь подошедшим ко мне барменом, который, поняв, за чем я только что наблюдал, заговорщически подмигнул мне:
- Это ещё что. Посмотрели бы вы на тех нелепых уродцев с планеты Ашар из системы SU917. Говорят, они работают задарма. Смешно, правда? - заржал он, довольный своей немудрёной шуткой. - Налить ещё?
Но тут рядом со мной протиснулся к стойке разбитной парень, только что вошедший в бар и, обращаясь к нам с барменом, сказал:
- Между прочим, там на парковке какой-то малый свихнулся: закачивает в бак своего "понтиака" сахарный песок.
Я вдруг увидел, как злорадные огоньки загорелись в глазах у бармена, но лишь успел подумать про себя: "С этим ещё успею", - и выскочил из бара.
Всучив жетон швейцару, молниеносно облачившись в скаф и щёлкнув фиксатором забрала, я прошёл томительное шлюзование и побежал к парковке, на ходу думая о том, как удалось вывести из строя корабельный бортовой страж. "Харвестер" медленно поднимался над платформой. Я бросился к своей "Жар-птице", мгновенно вскарабкался на верхний мостик, экономя время на шлюзовании: внутрь я успею перейти после, а сейчас самое главное - быстро выполнить стартовый маневр и лечь на параллельный "харвестеру" курс.
Сорвал люк, вытянул колонку - ключ в замок, стартёр! Вперёд - и выше!
Но это был лишь жест отчаяния. "Понтиак" с напичканными сахарным песком топливными баками, вяло чихнув несколько раз двигателем, не завёлся. Теперь, благодаря моей глупой попытке запустить двигатель, загрязнились, конечно, и все артерии топливной системы.
Я был вне себя. Попасться на старый, всеми забытый, банальный трюк! Полиции, как и всегда в подобных случаях, поблизости не наблюдалось. Да я и не стал бы с ней связываться. Лихорадочно соображая, что делать, глядел я, как сахаровоз, тяжело и неуклюже поворачиваясь, совершает стартовый маневр.
Внезапно распахнулся боковой люк "Галакси-скайлайнера", и его владелец, высунувшись по пояс из шлюза, что-то сказал мне. Преобразователь скафандра донёс земную речь, не модулированную лэнгвиджем, лежащим в кармане куртки, что подбодрило меня - всё-таки свой!
Я быстро крикнул владельцу "форда":
- Догоним "харвестер"?! - и только тут до меня дошло: голос был женский. За забралом скафа я разглядел молодое и приятное женское лицо.
- Садитесь! - женщина призывно махнула рукой. - Но давайте быстренько прошлюзуемся - я не хочу вымораживать свой "Галакси".
Мы шлюзовались меньше минуты, которая, казалось, растянулась на целую жизнь.
Женщина села в пилотское кресло и, включив экраны, стала поднимать звездолёт. Я уселся справа от неё.
"Харвестер" уходил, медленно набирая скорость, как я понял, по направлению к NGC147. Так сказать, вперёд - и выше.
Женщина подняла забрало, то же сделал и я. Терпкий запах прекрасных духов заполнил салон. Приёмистый "Галакси-скайлайнер" разгонялся легко. Мы настигали тяжёлый грузовой звездолёт.
- Как вас зовут? - обратился я к женщине. Она повернулась ко мне и оказалась яркой блондинкой с пухлыми губами и огромными чудными зелёными глазами.
- Рита Холдмитайт, - пристально глядя мне в глаза, ответила она. И вдруг, с расстановкой, жестко и зло произнесла:
- Ишь ты, красавчик!
Что-то плотное и чёрное накрыло шлем моего скафа, и на какой-то миг я ощутил нестерпимо сладкий запах, будто спеленавший меня. И вырубился.
7
Очнулся я в слиппере - спально-анабиозном отсеке, - без скафа и, конечно, без своего восемнадцатизарядного тридцативосьмикалиберного "спиттлера" и флэйминга подмышками. Голова моя трещала - видимо, я нанюхался дряни, с помощью которой меня усыпили и обезволили. Но я не лежал в спальнике, а был привязан к креслу. На откидных сиденьях у стены сидели двое головорезов в чёрных комбинезонах с нашитой серебристой латинской "D" на рукавах и на груди. Держа на коленях короткоствольные автоматы, они с полным безразличием ко мне оживлённо болтали о всякой чепухе. Судя по обивке панелей, мы всё ещё находились в "Галакси-скайлайнере".
Через несколько минут в слиппер вошёл худощавый тип с вислым носом и бородавчатым лицом. В руке он держал нечто вроде круглого фонаря с торчащим спереди стерженьком. За ним появилась Рита Холдмитайт ("Чёрт бы её побрал!" - с ненавистью подумал я), неся в руках продолговатую металлическую коробку. Лица у обоих были сонные и недовольные.
Бородавчатый подошёл ко мне, помахал "фонарём" у меня перед грудью, потом поводил под самым носом.
- Открой пасть, - повелительно сказал он.
Я открыл рот, и он стал тыкать этой штуковиной поочерёдно в каждый зуб.
- Нашёл! - обращаясь к Рите, бросил он. - Седьмой левый снизу. Давай быстрей.
- Ну, красавчик, - насмешливо сказала Рита, достав из никелированной коробки блестящие стоматологические клещи и плоскую коробочку, - будь умницей и не брыкайся.
- Придется всадить ему обезболивающий, а то не заснёт до места, - предупредила она бородавчатого, которого я уже успел окрестить про себя Индюком.
- Валяй, - согласно кивнул тот.
Рита прямо через одежду уколола меня иглой, торчавшей из плоски коробочки. Подождав минуты три, она попросила меня открыть рот пошире и ловко удалила тот самый зуб, в котором был зацементирован мой опознавательный сигнальный маячок.
Потом меня отвязали от кресла, запихнули в спальник, задраили крышку и включили аппаратуру, и я, сморённый, ощущая расслабляющее действие укола и уже засыпая, вдруг ясно и четко осознал, что Индюк и был тем, кто разговаривал в баре с пилотом "харвестера", и что словесное описание человека с зонтиком как нельзя лучше подходит к нему…
Чёрномундирные головорезы разбудили меня, когда звездолёт уже - как понял я своим шестым чувством метагалактического волка (щенка!) - ошвартовался. Тыча в спину автоматом, один из них повёл меня к выходу. Мы вышли на парковочную платформу, и я увидел, как из стоявшего здесь же "харвестера" - сахаровоза выходят люди и, возможно, фаллоусы, которых сопровождают чёрномундирные.
Ясно, что мы прибыли на какую-то землеподобную планету. Платформа располагалась в нескольких десятках ярдов от входа в городок (?), оцепленный колючей проволокой, за которой находилось несколько низких строений унылого серого и грязно-жёлтого цвета и нечто вроде плаца, обсаженного похожими на тополя и акации деревьями, тронутыми осенней ржавчиной. С трёх сторон городок огибало шоссе, тут и там за ним на пологих холмах рассыпались низкие домики, а к четвёртой примыкал большой пустырь, кое-где поросший редким кустарником и вспучивавшийся редкими же кучами отбросов. Пустырь переходил в подлесок и далее в мощный, стоявший глухой чернеющей стеной, лес. Каркали неприятно какие-то большие птицы, клонилось к закату несколько более крупное, чем земное, солнце, было ветрено и прохладно.
Всех нас, вновь прибывших, провели через кирпичные ворота на территорию городка и погнали прямиком к длинному дощатому сараю, который, как быстро поняли все в нашей толпе по гнусному смраду, исходившему от него, оказался сортиром.
Чёрные загнали нас внутрь и, приказав не трепаться, хотя никто из нас ещё не знал друг друга, предложили быстренько справить нужду.
Внутри уборной стояла полутьма. Дырок в щелястом настиле было много, они, грубо прорезанные и большие, шли по обе стороны вертикальной перегородки, разделявшей туалет на две узкие половины, так что хватило на всех. Друг от друга "рабочие места" отделялись невысокими дощатыми барьерами.
Мы сидели на корточках молча, и перед моими глазами, находившимися близко от грязного, в лужицах мочи, пола, шевелились в остатках нечистот какие-то серые и безглазые, размером и видом напоминающие головастиков, мерзкие и тошнотворно-гнусные твари. И в эти мгновения я, наконец, со всей силой отчаяния осознал всю тяжесть и безысходность своего положения.