- Вот ты нам это и скажешь, лапочка, - а заодно, кто ее пришил.
- Кончай, Деррик. - Деррик Трент. У нас с ним давние отношения.
Мы идем сквозь смог на хорошей скорости. Город внизу, как чаша, наполненная дымом. Просвет в утлекислотных тучах знаменует приближение ничейной земли, Южного Централа. Мертвая зона для тех, кому не повезло в этой жизни, - стало быть, народу там до хрена.
Вертолет снижается, стараясь не попасть в восходящий поток от горящего автомобиля. Детишки внизу разбегаются, как тараканы, когда включается прожектор, - боятся пуль. Но мы не собираемся связываться с местными жителями.
Вокруг висят другие вертолеты - большие бронемашины, поливающие улицу очередями. Могу поручиться, что черно-белого полицейского транспорта в этой части города не видывали уже лет пятьдесят.
- Две минуты! - рявкает нам пилот, исполняя сложное па-де-де с педалями и рулем. В нас стреляют - вертолет лавирует между любовными посланиями властям разного калибра.
В отдалении виден огромный склад, и я невольно вздрагиваю. Паскудная здоровенная коробка, проволочная ограда прорвана в нескольких местах. Там стоит еще несколько полицейских вертолетов и "рейнджер" коронера. Тонкая синяя линия, растянувшаяся по периметру машин, ведет огонь по всему, что движется за поломанной изгородью. С высоты видны вспышки ответных выстрелов.
Лыжи упираются в корявую мостовую, и мы выскакиваем один за другим.
- Куда теперь? - Выхватываю пистолет, озираюсь.
Деррик показывает и хватает меня за руку. Мы бежим к входу. Наше прибытие заставляет полицейских выдвинуться вперед, и огонь усиливается. Диди подключила меня к полицейской волне и слушает.
- Офицера подстрелили! - Справа от меня кто-то шмыгает мимо упавшего полицейского, раненного в бедро. Мои движения быстры и отработаны до автоматизма. Повернуться, припасть на одно колено, прицелиться, плавно спустить курок. Еще один звук в какофонии боя, еще одна жертва падает навзничь. Зияющая рана в груди - вот все, что он получает за свои подвиги.
- Хороший выстрел. - Деррик относится к убийству чересчур просто. Мы входим внутрь.
Ледник - пережиток прошлого века и относится к дохолодильной эпохе. В Южном Централе больше нет электричества - ни одна энергетическая компания не возьмется обслуживать этот район. Вдоль стен лежат глыбы потеющего льда, и очень холодно. Изо рта идет пар.
- Ваш труп вон там.
Я жалею, что одета в мини. Убитая - довольно привлекательная женщина, рост пять футов два дюйма. На ней украшения - немногочисленные, но подобранные со вкусом и дорогие, и стрижка аккуратная. Секретарша видного босса.
Совершенно неуместная здесь.
Бригада коронера снимает показания с термодатчиков, введенных в анус и в рот. Приличия соблюдены - мне виден только тонкий проводок, ведущий под юбку Ривы. Я называю ее Ривой, потому что вскоре познакомлюсь с ней очень близко - ближе, чем мне бы хотелось.
- Какая температура?
- Десять градусов по Цельсию. - Я его не знаю. На его форменной куртке светящимися буквами значится "Служба окружного коронера". Кому-то следует сказать ему, чтобы не афишировал себя перед снайперами - читать они, может, и не умеют, зато по светящимся буквам целиться сподручнее.
- Давно она коньки отбросила?
- Чуть меньше часа прошло.
Угу. Если бы не холод, было бы уже поздно. Эта мысль заставила меня непроизвольно отступить назад.
- Какие-то проблемы?
Я не отвечаю - вся ситуация начинает мне вдруг очень не нравиться. Что-то здесь явно не так.
- Ты уж постарайся, Дженни, - шепчет мне Деррик. - Уотерс платит хорошие деньги за расследование.
Я сердито отпихиваю его.
- Дидс?
- Да, босс, - звучит у меня в ухе.
- Готова?
- Готова, начинайте. - Секундное колебание. Посеребренные гнезда контакторов у меня на шее пусты и у всех на виду. Микрофон кажется вдруг неуклюжим, архаическим.
Я делаю глубокий вдох и выдаю облачко белоснежного пара.
- Ладно, приступаем.
Я кладу руку на холодное тело Ривы.
Этому ужастику я обязана своим единственным постоянным талантом. Я бывшая "лошадка", теперь просто телепатка, настолько сильная, что могу извлекать остаточные мысли из мертвых мозгов с помощью простого прикосновения. Пока что я успешно игнорировала бубнеж голосов у себя в голове, назойливые мысли присутствующих. Мне надо сосредоточиться на Риве Барнс. Даже моим способностям есть предел. Этот треклятый талант прорезался у меня после первой встречи с Дерриком Трентом, и я до сих пор на него за это злюсь.
Ее кожа холодна, как алебастр или мрамор. Я отвожу прядь волос с ее лба, закрываю глаза и вздрагиваю, не от холода, а от…
- Отзовись, Джен, - где-то далеко говорит Диди.
…проникновения. Серая мозаика по краям, пустоты ширятся - химия мозга претерпевает необратимые изменения. Лишь последние мысли едва-едва брезжат.
Смерть наступила не в здании ледника. Чувствую боль, такую, что глаза у меня лезут из орбит, и мельком вижу комнату с деревянными панелями и множеством безделушек в застекленных горках.
Комната вертится, я гляжу в потолок, и давление в голове искажает ее приятный от природы голос. Что это? Что с ней происходит? Я непроизвольно съеживаюсь в позе зародыша и смотрю теперь на ковер.
Там кое-что есть.
Картина становится тускло-бордовой и исчезает. Я снова в леднике Южного Централа и слышу стрельбу за его стенами. Пол скользкий от влаги.
- Дидс?
- Я здесь, босс.
- Помоги встать, черт возьми.
Деррик подает мне руку, притягивает к себе ближе, чем нужно.
- Видела, кто это сделал?
Я отрицательно мотаю головой.
- Но убили ее не здесь. Представитель коронера:
- Откуда вы знаете?
- Место другое. Жилой дом, может быть, поместье.
- И что же? - Он не верит в такие вещи.
- Что - что же?
- Это все?
- Да, все.
Деррик смотрит на меня пристально. Если он и видит, что я вру, то молчит. Я охватываю себя руками, пытаясь согреться, - холодный пистолет вытягивает из меня все тепло.
- Ладно, - нерешительно говорит Деррик, - давайте паковать ее и выметаться отсюда.
- Я подожду снаружи.
- Еще чего выдумала.
- Тогда сажай меня в вертолет и отправляй обратно в офис.
- Не кипятись, Дженни.
- Я хочу уйти отсюда. СЕЙЧАС ЖЕ. Деррик безнадежно вздыхает.
- Черт. Ты что, на почасовую оплату перешла?
- Нет надобности. - Не заводись с бывшей "лошадкой". НЕ НАДО. Она нервная.
- Ладно. Хочешь быть стервой - будь.
Я не оглядываюсь, чтобы взглянуть, как покойную мисс Риву Барнс упаковывают в мешок для трупов.
Моя любимая реплика во всем двухмерном кино; "Граф хотел меня обесчестить". Не помню, из какого это фильма.
Я в своей квартире. Мне нужна солидная выпивка и парочка транков. Господи, какая жуть. Я знаю, что Рива занималась сексом незадолго до смерти, - я почувствовала липкую мужскую мокроту между ее ног. Она была голая, когда этот подонок ее убил. Я знаю, что это был мужчина. Ее любовник. Жаль, что анализ ДНК больше не считается доказательством - с тех пор, как полицейские навострились оставлять на трупах генетические метки, которые подозреваемые никак не могли там оставить.
Деррик Трент, детектив отдела по расследованию убийств, пытался обесчестить меня - уже давно. Теперь мне чертовски странно вспоминать об этом - одно с другим никак не совпадает.
Трент привлек меня к делу, помог как-то склеить мою жизнь. Мы с ним стали работать совместно. Нас стали называть "бандой" - он полицейский, я внештатный консультант. Потом он вдруг дал волю рукам, и я отшатнулась.
Мой талант - величина постоянная. С той ночи в "Раю" я не могу его выключить. Мне и от фоновых голосов тошно, я уже говорила. Но достаточно самого легкого прикосновения или поцелуя, и я проникаю в самую глубину мыслей этого человека. Я не могу заниматься любовью с мужчиной, у которого нет от меня тайн - а все тайны Деррика Трента раскрылись передо мной в мгновение ока. Я узнала запах всех женщин, с которыми он был до меня, все его фантазии, все кошмары…
Нет уж, извините. Мне своих хватает. Не нужны мне ни его, ни чьи-либо еще - по крайней мере не за так.
Я попыталась объяснить это ему, и он, кажется, понял. Но с тех пор он следит за мной, мучимый всегдашними подозрениями нормальных к способным, - следит, не встречаюсь ли я с кем-нибудь другим.
Но нет, ничего такого. Моя жизнь пуста, как и мое жилье. Ни у кого нет тайн от Дженни, но у Дженни есть одна. Это тело и лицо прелестны, но никто со всем этим не спит. Нормальные мне противны, а от Деррика я теперь отворачиваюсь.
После выпивки, пилюль и слез я уже могу взглянуть на себя в зеркало и принимаюсь исправлять ущерб. После работы со мной всегда так - гнусное ощущение, которое никакие чеки компенсировать не могут. Если бы сыграть в "лошадки" с тем бедолагой, которого я подстрелила у ледника, - увидела бы я себя в его мыслях? Интересно, какой отпечаток остался в них после смерти. Надменная, холодная блондинистая стерва с пистолетом и вспышка из определенно фаллического дула - вот последнее, что он видел в жизни, и даже это последнее ему не дано сохранить при себе по дороге в ад.
Интересно, испытывает ли убийца Ривы Варне сходные чувства. Ведь он такой же, как я, даже сильнее.
Я это знаю.