Что ни говори, а доспехи сказочно выручали мальчика. Но хотя они и смягчали удары ветра, делали их терпимыми, они не могли полностью погасить его силу. Стоя в центре урагана, Генрих направил все свои силы на то, чтобы устоять на ногах и удержать меч. Потеря оружия - позор для любого воина, к тому же оружие - любое, не только волшебное - всегда внушает уверенность и надежду. Без оружия - все пропало.
Перед Генрихом пронеслось тело летучей мыши. Крылья у нее были обломаны, но она была еще жива и полными ужаса глазами смотрела на Генриха. Хотя гигантская мышь и была врагом, в эту секунду Генрих испытывал к ней скорее жалость, чем ненависть. Когда же покалеченная тварь умоляюще протянула ему лапу, Генрих стиснул зубы и, борясь с ветром, попытался дотянуться до несчастной. Однако не успел - ветер утащил тварь.
"Только бы не произошло этого с Капунькисом! - в ужасе подумал Генрих, опять хватаясь двумя руками за меч. - Только бы малыш крепче держался за дерево, ведь не может ураган поломать все деревья!"
В борьбе с ураганным ветром Генрих как-то забыл о существовании Безе-Злезе. И вдруг, словно почувствовав что-то, мальчик посмотрел вверх. Он увидел, что находится в неком колодце, трубе, где воздух был прозрачней, чем вокруг. И выходило так, что на одном конце воздушной трубы стоял Генрих, а на другом… на другом расположился красный глаз Безе-Злезе. Богиня Удгарда наблюдала за мальчиком. Наблюдала все это время! Теперь же, видя, что ураган не может причинить вреда храброму человеку, Безе-Злезе подняла лапу. Она решила раз и навсегда покончить с наглецом. Лапа медленно опускалась прямо на Генриха. Она была так огромна, что никакие волшебные доспехи не смогли бы защитить от нее.
В ужасе Генрих зажмурился…
Кто знает, о чем подумала Безе-Злезе вначале, увидев посреди огромного заснеженного поля одинокую человеческую фигурку? Возможно, она сильно удивилась, не обнаружив ни драконьих стай, ни толп призраков, ни гномьих ратей. Такой противник был ей привычен и хорошо известен. Такого противника она уже не раз побеждала и потому не боялась… Но никогда еще Безе-Злезе не приходилось сражаться с одним-единственным врагом, да еще с таким маленьким, выглядевшим по сравнению с ней каким-то игрушечным солдатиком. Возможно, богине захотелось доставить себе удовольствие и поиграть с жертвой как кошка с мышкой. Быть может, потому она и не сразу убила Генриха, а отправила вперед свою армию и офицера-паука…
Кто знает, что подумала Безе-Злезе позже, увидев, как отступил ее верный паук "тррргач" и как мальчик протягивает руку гибнущему врагу? Подобного ей еще не приходилось видеть в своем Удгарде. Многие тысячи лет Безе-Злезе была уверена, что воля паука всегда покоряет жертву, а враг всегда остается врагом. Но то, что произошло здесь, посреди открытого всем ветрам поля Большого Мидгарда… Нет, дать этому объяснения она не могла, а значит, вся мудрость прожитой ею жизни была опровергнута, перечеркнута, скомкана, сведена на нет. И это было для нее ужасней всего. Бешенство неудачи и ярость непонимания смешались в голове чудовища. Богиня решила скорей покончить с удивительным существом и даже занесла над ним лапу… И вот тогда неспособность логически объяснить происшедшее зародила в огромной голове Безе-Злезе мысль о том, что этот одинокий бесстрашный рыцарь неспроста вышел на поединок.
"Наверное, он владеет какой-то тайной или страшным неизвестным оружием, - подумала Безе-Злезе. - Если он не взял помощников, значит, уверен в победе".
Чудовище неожиданно развернулось и убралось назад в свое логово. Трещина в туче исчезла, ветер стих, вьюга прекратилась. Подвластное желаниям богини, черное яйцо-повозка медленно полетело прочь. Вскоре от него не осталось и следа. Где-то вдалеке громыхнуло, а потом наступила невероятная тишина.
Генрих пошатнулся, выронил меч. Он целую минуту не решался открыть глаза, не веря в свое спасение. Наконец мальчик медленно разлепил веки и огляделся. Безе-Злезе исчезла. Единственное, что напоминало о чудовище, так это огромные черные полосы от когтей на земле.
"Я победил… Прогнал чудовище, против которого раньше были бессильны целые армии. И для этого мне даже не пришлось никого убивать. Непонятно и странно. Выходит, для того чтобы одолеть зло, вовсе не обязательно махать мечом и рубить головы?" - с каким-то равнодушием подумал Генрих. Он был слишком утомлен, чтобы радоваться победе. Сейчас мальчику больше всего хотелось трех вещей: снять потяжелевшие вдруг доспехи, напиться ледяной воды и поскорей добраться до кровати, чтоб как следует выспаться.
Генрих вздохнул. Он снял шлем и подставил морозу раскрасневшееся от пережитых страхов лицо.
С неба упала снежинка, потом еще одна и еще. Было приятно ощущать их студеные прикосновения к разгоряченной коже.
"Теперь, когда Безе-Злезе ушла, сказочный народец обязательно вернется, подумал с уверенностью Генрих. - Город станет таким, как прежде".
Генрих поднял с земли меч и, опираясь на него, как на палку, побрел прочь к елке, за которой прятался Капунькис.
"И все-таки удивительно - один-единственный мальчик победил богиню", - думал он.
- Вот это была битва! - прозвучал восторженный возглас Капунькиса. Мохнатый малыш выбрался из своего укрытия и, отряхиваясь, с восторгом смотрел на Генриха. - Такого мне никогда не забыть. Как ты здорово ее мечом! Раз-раз - и готово, раз - и готово. И где ты только этому научился?
- Брось выдумывать, - устало сказал Генрих. - Ничего этого не было. Не было никакой битвы, не было никаких ударов мечом: ничего не было. Безе-Злезе сама убралась. Я даже ничего не успел сделать. Мне было так страшно, что при всем желании я не смог бы ударить мечом…
Капунькис фыркнул.
- Ну, может, все было и не так - я не видел, я сам зарылся от страха с головой в землю, но ведь Безе-Злезе убралась?! Выходит, что-то все-таки было?! А в то, что ты испугался… Ну нет, в это я никогда не поверю…
- Хочешь - верь, хочешь - не верь, а мне все равно, - устало сказал Генрих.
- Как это все равно? - возмутился Капунькис. - Меня не обманешь! Ишь, чего выдумал: испугался! А мертвецов? Мертвецов ты тоже испугался?!
- И мертвецов никаких не было…
- А я не про тех, что здесь, я про тех, что в подземелье. Забыл? Когда тебя король испытывал… Ну, скажу тебе, это было здорово! - восторженно сказал Капунькис. - Мне, глядя на них, самому было не по себе! Фу, мерзость! Как они ухмылялись беззубыми ртами…
- Погоди, погоди, - насторожился Генрих. - Какие еще мертвецы?
- А те, которые окружили тебя, лишь только ты спустился в подземелье…
- Так то были мертвецы? - полным ужаса голосом спросил Генрих.
- Ну конечно. Самые настоящие! - радостно сообщил Капунькис. - У нас дешевыми чучелами на храбрость не проверяют. Ты не думай…
Ноги Генриха подломились - он осел на землю.
- Если бы ты сделал что-то не так, они бы тебя на месте и убили… Им разорвать живого человека на куски за счастье…
- Убили бы меня… - упавшим голосом сказал Генрих.
- Но ты все сделал правильно: благородно поднял отвалившуюся голову и отдал им. Брр! - Капунькис поежился. - Я бы ни за что не взял в руки мертвую голову, с которой сыпется песок и жирные черви…
- Голову… - тихо повторил Генрих.
- Да, голову. А дракон? Кабы я знал, что за неправильный ответ меня сожжет дракон, я бы точно со страху смолол какую-нибудь ерунду…
- Дракон… - всхлипнул Генрих. - Был еще и дракон?
- Конечно же, был! - восторженно пискнул глюм. - Разве ты не видел его? Когда король спрашивал тебя о золоте и алмазах, дракон летал у тебя над головой, под самым потолком пещеры. Король специально выпросил дракона у своего брата, короля Великой Урунгальдии, Берлидика. Ух, и красавец был тот дракон, такой густой дым валил из его ноздрей!
- Дым… - безжизненно повторил Генрих.
- Сделай ты что не так, он ка-ак дыхнул бы огнем, так от тебя бы мокрого места не осталось! Это я тебе точно говорю. Ой, что с тобой? - тревожно спросил Капунькис. Ты чего?
Но Генрих не отвечал. Он уткнулся лицом в ладони и заплакал. Теперь он мог позволить себе это. Потому что позади были и Безе-Злезе, и мертвецы, и дракон. Теперь нечего было бояться и нечего было стыдиться. Когда опасности заканчиваются и подвиг завершен, Герой может позволить себе такую слабость, как слезы.
Светало. Вокруг шумел лес. С неба падал снег. Где-то неподалеку ухнул филин, а издалека донеслась дивная песня.
- Ты глянь! Не все эльфы ушли в Малый Мидгард… - сказал глюм. - Красиво поют.
Глава XXV
КРЕСЛО ДЛЯ ГЕРОЯ
Неожиданно перед Генрихом и Капунькисом бесшумно опустились сразу четыре ведьмы. К метлам двух из них было прикреплено какое-то старое, пообтертое кресло. Три ведьмы уважительно поклонились до самой земли и, не разгибаясь, замерли, а четвертая пригнула голову лишь чуть-чуть и искоса, полными удивления глазами разглядывала Генриха. В этой самой молодой ведьме Генрих узнал Альбину.
- Ты? - недоверчиво спросила девочка. - Нет, не может этого быть… Ты ли это, Генрих?
- А ты пойди Клауса Вайсберга спроси, он уж точно тебе все объяснит, ничего не приврет, - грубовато ответил Генрих. Он в общем-то совсем не это хотел сказать, но незабытая обида сама сорвалась с языка.
В глазах девушки появилась растерянность. Она хотела что-то сказать, но тут одна из ведьм оттолкнула ее и, бухнувшись на колени перед Генрихом, быстрым, умоляющим голосом затараторила:
- Не губи Альбину, господин Герой! Помилуй, она - дитя неразумное!