Я улыбнулся. В этом психологе мне определенно что-то нравилось. В частности, ее манера говорить со мной как со взрослым. Ни доктор Гийом, ни мои родители, ни мой шеф никогда со мной так не разговаривали. Для них я всегда был шизофреником, больным человеком, следовательно, абсолютно безответственным существом. Но эта женщина увидела во мне обычного взрослого человека, вполне разумного, возможно, лишь страдающего простым психологическим расстройством…
Совершенно непривычное ощущение. Было в нашей беседе что-то уважительное, какая-то доверительность, и это вызывало у меня чувство умиротворенности. Почти освобождения.
- Будьте добры, - сказал я, придвигаясь вперед, - понимаю, это непросто, но все-таки скажите мне, что вы сами об этом думаете. Каково ваше мнение, личное мнение. Я в полной растерянности.
- Я не могу составить мнение так быстро, месье Равель…
- Тогда назовите другие симптомы, чтобы я увидел, относятся ли они ко мне…
- Их много…
- Приведите примеры, а там будет видно!
Она снова вздохнула, поколебалась, потом, пожав плечами, решилась мне ответить:
- Возможно, ощущение, будто вашим телом управляет кто-то другой, что вызывает непроизвольные движения…
- Нет. Этому симптому я не подвержен. Я отлично контролирую свои движения.
- Может быть, расстройство речи, чем вы, похоже, тоже не страдаете… Даже если иногда, когда вы говорите, вас заносит, - улыбнулась она.
- Просто я сам немного горячусь, вы понимаете, я волнуюсь. Хорошо, а что еще?
- Часто больные невероятно много курят, и это заметно по их пожелтевшим пальцам и прожженной одежде…
Я смущенно посмотрел на свои руки. Пальцы были совершенно коричневыми.
- Но ведь, в конце концов, не только шизофреники дымят как паровоз… Это ничего не доказывает. Что еще?
- Вы знаете, я не помню всех симптомов наизусть. Нужно заглянуть в учебник. Я также могу назвать часто наблюдаемые у пациентов более или менее осознанные попытки самолечения. Вам случалось самому выбирать себе лекарства?
- Может быть. А другие симптомы?
- Возможна склонность к кататоническим состояниям, перепады настроения…
- Да, такое со мной случается. Перепады настроения. Но ведь это со всеми бывает, разве не так?
- Одержимость подробностями, календарями, датами, то, что можно назвать арифмоманией.
- А еще что?
- Послушайте, бесполезно перечислять их все. Вы сами говорите, месье Равель, что у вас слуховые галлюцинации. Вероятно, стоит начать с этого. Для вас будет более разумным обратиться к психиатру, который мог бы прописать вам лекарства…
- Нет-нет. Только не лекарства! Я их все перепробовал, и нейролептики, и все остальное! В таблетках, в виде инъекций… От них нет никакого проку, я так и не перестал слышать голоса.
- Месье Равель, если речь идет о шизофрении, то тут необходимо то, что мы называем комплексным лечением. Должна быть обеспечена последовательность всех процедур, желательно при участии одного и того же психиатра и медперсонала. Расстройства, которыми вы страдаете, слишком серьезны, чтобы относиться к ним легкомысленно. Вам следует не только принимать нейролептики, вам также необходима психотерапия. Позвольте мне направить вас к специалисту…
- Нет! У меня нет никакого желания увидеть еще одного доктора Гийома. Все, что я хочу, - это узнать ваше мнение. Мнение такого человека, как вы. Вы же не можете меня заставить? - сказал я, выпрямляясь.
- Нет, конечно. Если только вы не представляете опасность для общества. Как вы полагаете, вы представляете угрозу для ваших сограждан?
- Нет-нет. Я в жизни и мухи не обидел! Вы должны мне помочь, мадам. Я ведь немного прошу. Все, что мне нужно, - это чтобы вы помогли мне узнать, действительно ли голоса, которые я слышу, - галлюцинации.
- А что другое это, по-вашему, может быть?
Я пожал плечами. Это был излюбленный аргумент доктора Гийома. А что, по-вашему, это может быть еще? Да, это основной вопрос. Единственный, заслуживающий внимания.
- Я же вам уже говорил… По-моему, это мысли людей. Я слышу мысли людей.
- Как давно вы слышите эти голоса?
- Не знаю. Я плохо помню свое прошлое. Но думаю, что по крайней мере пятнадцать лет.
- И вы их слышите постоянно?
- Нет. Не все время. Существуют признаки, что я их вот-вот услышу. Начинается головная боль, головокружение, потом двоится в глазах. Напоминает эпилептический припадок. Здесь, к примеру, я их не слышу.
- Вы не слышите моих мыслей?
- Нет.
Я скривился:
- Вы мне не верите, не так ли? Под тем предлогом, что я не слышу ваши мысли, вы мне не верите?
- Я здесь не затем, чтобы вам верить, месье Равель. Все, что я могу для вас сделать, - это помочь вам во всем разобраться… И прежде всего, справиться со страхами. Вы выглядите испуганным.
- А вы бы не боялись, если бы услышали голоса террористов за несколько секунд до взрывов в Дефанс?
- И что говорили эти голоса? Они велели вам заложить бомбы?
Я покачал головой:
- Да нет же! Вовсе нет! Я прекрасно понимаю, к чему вы клоните! Вы хотите сказать, что, возможно, я и заложил эти бомбы, а в таком случае я действительно представляю угрозу для общества, и раз - вы избавитесь от меня с помощью принудительной госпитализации!
- Это не входит в мои намерения. Но я вижу, что вам известен сам термин "принудительная госпитализация". С вами такое случалось?
Теперь она меня почти раздражала. Вопреки моим ожиданиям, она уже смотрела на меня обвиняющим взглядом. Возможно, она ничем не лучше доктора Гийома.
- Нет, ни разу! - ответил я сухо. - Но я ведь не полный идиот. Я читал книги. И знаю, что такое принудительная госпитализация.
Некоторое время мы молчали. Она не сводила с меня глаз. Мне показалось, что я снова вижу в них проблеск уважения, который заметил в начале нашей беседы. Мое доверие к ней отчасти восстановилось.
- По правде сказать, я считаю себя достаточно умным, - пробормотал я. - Я всегда стараюсь во всем разобраться. Делаю множество записей. Читаю кучи книг. А шизофреники умные?
- В целом у пациентов, страдающих шизофренией, аи-кью ниже среднего… Но это не более чем статистика. Однако следует признать, что они склонны к расстройствам интеллектуальной сферы, таким как недостаток внимания, трудности с речью… Но встречаются и очень умные люди, страдающие шизофренией, например знаменитый лауреат Нобелевской премии по экономике Джон Нэш.
- А что, если вы дадите мне тесты на внимание или тесты для определения ай-кью? Я уверен, что мои показатели будут выше средних! Это было бы доказательством, что я не шизофреник?
Она покачала головой.
- Пока это доказывает, что вы весьма самонадеянны. Месье Равель, - заявила она откровенно, - вот что я вам предлагаю. На первых порах мы не будем касаться вопроса о том, страдаете ли вы шизофренией, и сосредоточимся на голосах, которые вы слышите. Именно это в настоящий момент вызывает у вас больше всего затруднений, и я полагаю, что сначала следует заняться именно этим. Что скажете?
- Даже не знаю…
- Я не могу вас заставить. Но эти ваши голоса действительно мешают вам в повседневной жизни. Если вы и правда не хотите обратиться к психиатру, - чего я решительно не одобряю, - мы можем хотя бы попытаться поработать над этим. Не знаю, смогу ли я вам помочь, но думаю, что вам необходимо в этом разобраться.
- Вы хотите, чтобы я снова к вам пришел, так ведь?
- Вам решать.
Я немного подумал.
- Мне не удается справиться с этим самому, - признался я наконец.
- Это вполне понятно. Вы мне говорили, что у вас есть родители… Они могут вам помочь?
- Нет. Не сейчас. Их нет в городе.
- С расстройством, которым вы страдаете, трудно справиться в одиночку, месье Равель. Но вы никогда не должны забывать, что это расстройство, а не приговор. Возможна ремиссия. То, что вы признаете существование этого расстройства, уже неплохо.
- Согласен, но, в конце концов, когда мы обсудим мои галлюцинации, вы мне скажете, что я шизофреник, и мы вернемся к тому, с чего начали…
- Я вам уже говорила, что не пользуюсь подобными терминами. Повторяю: пока мы не будем касаться этих вопросов и сосредоточимся на голосах, которые вы слышите.
- Ну ладно, - ответил я неуверенно. - Я готов попробовать.
- Отлично. Тогда договоримся о следующей встрече.
- Согласен.
Она взяла другой черный журнал, поменьше, и я увидел, как она облизывает кончик пальца, когда переворачивает страницу. Мне показалось, что так же делает моя мать, но мне никак не удавалось себе это представить. У меня не получалось разглядеть ее лицо, когда она совершала именно этот жест, однако я был уверен, что он как-то с ней связан… И это было довольно странно. Подобно тем снам, где у людей есть имя, но нет лица.
- Вы сможете прийти послезавтра?
- Да. Я… Я ничем не занят.
- Вы не работаете, месье Равель?
- Работаю. Но не сейчас…
- Тогда послезавтра, в пятнадцать часов.
Я спросил, сколько я ей должен, и тут же расплатился. Она встала с улыбкой и протянула мне руку.
- До свидания, месье Равель. Постарайтесь отдохнуть. Судя по вашему виду, вы в последнее время мало спали, а усталость безусловно не идет вам на пользу.
Я тоже встал и пожал ей руку, внезапно осознав глубокий смысл этого простого жеста. Жест, который мне нечасто случалось делать. Пожать руку. Словно пообещать действовать заодно… Что-то вроде этого. Руки у меня не страдают шизофренией.
- Спасибо, мадам.
Я вышел из кабинета.