Довольно долго я просидел не шевелясь, словно парализованный, потом понемногу расслабился и стал изучать комнату, будто школьник перед кабинетом директора. В углу, слева от меня, в больших контейнерах из-под стирального порошка лежали деревянные и пластиковые игрушки. Справа, в хромоногом книжном шкафчике, в беспорядке стояли книги. Невольно я обратил внимание на крупный красный заголовок, выделявшийся на общем фоне. "Крамер против Крамера". На светлых стенах развешаны - уже давно, судя по их виду, - плакаты с телефонами экстренной помощи, вроде срочной помощи женщинам, подвергшимся бытовому насилию, и других социальных служб. Прямо передо мной громоздились кипы потрепанных журналов. Сверху "Пари-матч" обещал разоблачить все тайны личной жизни премьер-министра. Рядом валялся номер "Эль", расхваливающий специальную летнюю диету.
Я вытащил ладони из-под себя и нервно потер их одну о другую. Правильно ли я поступил, придя сюда? Да, безусловно. Это был разумный поступок. Даже исключительно разумный, и я мог им гордиться. Осмысленный поступок.
В любом случае, мне нужно мнение постороннего человека. Мнение профессионала. Я наверняка не справлюсь сам ни со своими страхами, ни с этим внезапным, хоть и оправданным сомнением по поводу своей болезни. К тому же доктор Гийом умер. Или же его никогда не было. Я уже и сам не знал… В общем, да, мне требовалась помощь, сомневаться в этом не приходилось.
Спустя несколько мгновений, когда я пытался разглядеть названия других книг в шкафчике, дверь снова отворилась. Я услышал, как психолог с кем-то прощается. Из кабинета вышла молодая женщина лет двадцати пяти-тридцати, которая пересекла приемную, не взглянув на меня. У нее были коротко стриженные, под мальчика, волосы и смуглая кожа жительницы Средиземноморья. Может даже, ее кожу позолотило солнце Северной Африки? Тонкие черты, нежное лицо, выражение грустное и настороженное. В глазах плескалась весенняя зелень. Я смотрел, как она уходит, не решаясь сказать ей "до свидания". У доктора Гийома я никогда не встречал других пациентов.
- Прошу вас, заходите, месье.
Я медленно поднялся и вошел, потирая нос левой рукой и все больше нервничая. Психолог сидела за неубранным столом и серьезно меня рассматривала.
- Садитесь, - сказала она, указывая на стул перед собой.
Я подчинился, разглядывая царивший в кабинете беспорядок. Книги свалены в кучи, на полу компьютер, большой белый кондиционер… Я ожидал, что обстановка будет более строгой, а главное, более опрятной. Разве неаккуратный человек может быть хорошим психологом?
- Хорошо. Прежде всего, как вас зовут?
- Меня зовут Виго Равель. Как композитора. Мне тридцать шесть лет.
Я увидел, что она записала мое имя в большой черный журнал.
- Ну хорошо, расскажите мне все.
- Доктор, мне кажется, что…
- Я сразу же вас перебью, - сказала она, подняв ручку. - Я не доктор. Я психолог.
- Разве это не одно и то же?
- Конечно нет. Я не изучала медицину…
- Ничего страшного, - улыбнулся я, - я ведь сумасшедший, а не больной.
Она осталась на удивление невозмутимой. Ее это не рассмешило.
- Почему вы утверждаете, что вы сумасшедший?
- На самом деле это не я утверждаю. Так говорят мои родители и психиатр, доктор Гийом. Они считают, что я шизофреник… Меня лечат уже много лет.
- А вы им не верите?
Она говорила ровным голосом и кивала через равные промежутки времени, словно хотела показать, что прекрасно понимает все, о чем я говорю, или, вероятно, чтобы меня успокоить. Самое удивительное, что это срабатывало. Сам не понимая почему, я уже испытывал доверие к этой женщине. В ее взгляде было некое противоречие, которое мне нравилось: она держалась одновременно по-матерински и нейтрально. Покровительственно и беспристрастно. У меня возникло ощущение, что она меня не осудит, что бы я ей ни рассказал. В отличие от доктора Гийома, который всегда смотрел на меня так, словно прикидывал, какую оценку мне поставить.
- Ну, тут все несколько сложнее. Сначала я им не верил, потом в конце концов поверил, но теперь у меня снова возникли сомнения… Это немного запутанно, я согласен. Мне хотелось поговорить об этом с моим психиатром, и я не стал бы вас беспокоить, но беда в том, что он погиб. В теракте.
Я видел, как она медленно подняла голову, слегка приподняв одну бровь. Она старалась не выглядеть удивленной, но меня не обманешь. Я улыбнулся.
- Ваш психиатр погиб в теракте в Дефанс? - спросила она, прочищая горло.
- Да. То есть я так думаю. Теперь я уже ни в чем не уверен. Даже в том, что он существовал, знаете ли… Прошу прощения, но мне необходимо знать: теракт действительно имел место, не так ли?
На этот раз она даже не пыталась скрыть удивление.
- Да, - сказала она, нахмурившись. - В Дефанс действительно взорвались бомбы. Почему вы сомневаетесь, что ваш психиатр правда существовал?
Я поморщился. По мере того как я объяснял ей, что произошло, я осознавал бредовость своей истории.
- Когда я вернулся туда, в Дефанс, люди, которые занимаются жертвами теракта, сказали мне, что никакого медицинского центра в башне не было. Но ведь именно туда я каждую неделю ходил к доктору Гийому вот уже много лет. И как раз туда я направлялся в день теракта… А вы знаете доктора Гийома? Мои родители говорят, что у него отличная репутация.
- Нет, к сожалению, мне это имя ни о чем не говорит. Вам оказали неотложную психологическую помощь после теракта?
- Нет.
- С вами поговорил психолог?
- Нет, потому что сначала я убежал из башни.
- Но вы находились именно внутри башни КЕВС в самый момент теракта?
- Да. Но я спасся. Потому что мне удалось выйти как раз перед тем, как бомбы взорвались. И поэтому-то я и пришел к вам. Потому что, раз я спасся, это означает, что я не настоящий шизофреник. А мне надо знать…
Она молча на меня уставилась.
- А как вы думаете, я шизофреник? - настаивал я.
- Прежде всего, я не люблю называть кого-то шизофреником. В психологии классифицируют не людей, а отклонения. Я предпочитаю говорить, что человек страдает шизофренией….
Я кивнул, но в глубине души мне было начхать на то, как принято выражаться у психологов. Меня интересовало одно. Я хотел знать, совсем я чокнутый или нет.
- Хорошо, договорились, но как по-вашему, страдаю ли я шизофренией?
- Это скорее должен был вам сказать ваш психиатр, поскольку он наблюдал вас столько времени… Его диагноз был бы точнее моего.
- Да, но мой психиатр умер. А мне надо это знать. Срочно. Вы не можете оставить меня в сомнениях. Вы психолог. Вы же в состоянии определить шизофрению, не так ли? Это основы. Если нет, то это будет неоказание помощи человеку в беде. Как узнать, болен ли ты шизофренией?
Кажется, она вздохнула:
- Это достаточно сложно, но сейчас мы уже лучше разбираемся в этом расстройстве. Вам что-нибудь известно об истории открытия этой болезни, месье Равель?
- Да, немного.
- Первые исследования Креплина - вам это о чем-нибудь говорит?
- Да, доктор Гийом мне что-то такое рассказывал. Это психиатр, который в 1990-х годах провел различие между паранойей и шизофренией, верно?
- Верно. Сначала он назвал ее Dementia praecox, ранняя деменция, поскольку она поражает главным образом молодых людей от восемнадцати до двадцати пяти лет. Это различение стало основным. С тех пор клинические подходы к шизофрении усовершенствовались, появилось много методов, чтобы поставить такой диагноз. Ваш психиатр наверняка вам об этом тоже говорил. В целом мы пользуемся диагностическими критериями DSM-IV.
- Да, да. Припоминаю. Но тогда я об этом особо не задумывался. Так что же это такое?
- Американская классификация психических заболеваний… В частности, она содержит список характерных симптомов шизофрении, вернее, шизофрений. Когда у пациента наблюдается по крайней мере два из них, можно говорить, что он страдает шизофренией.
- Вот-вот! - воскликнул я. - Как раз это я и хотел узнать! Узнать, шизофреник ли я в соответствии с объективными, клиническими показателями. Ведь много лет мне твердили, что я шизофреник, но теперь я в этом не уверен…
Психолог помолчала. Посмотрела на меня очень серьезно, что меня скорее успокоило. Я поискал в кармане свой "кэмел".
- Можно закурить?
- Нет.
Я положил пачку на место.
- На основании каких симптомов ваш психиатр утверждал, что вы страдаете шизофренией? - спросила она наконец.
- Я слышу голоса.
Она сделала пометку в журнале.
- Голоса извне или ваш собственный голос?
- Пожалуй, голоса извне, которые я слышу во время приступов. По правде сказать, я думаю… ну, мне все-таки кажется, что слышу мысли людей.
Привести ей примеры я не решался. Но был один, который я не мог забыть. "Транскраниальные побеги, 88, это час второго Ангела…"
- Понимаю. В общем, если вы хотите знать, то да, это действительно похоже на один из симптомов, упоминаемых в программе DSM-IV. Но этого мало, чтобы утверждать, что вы страдаете шизофренией…
- Что же еще нужно?
- Существует множество симптомов, месье Равель, но повторюсь еще раз, нельзя поставить диагноз вот так, в ходе простой беседы. Нужно время. И кроме того, сейчас существуют более надежные методы. В ряде случаев может даже понадобиться сканирование мозга…
- Да-да, знаю: мне это делали тысячу раз. Тысячи раз, много лет подряд. В кабинете доктора Гийома было столько снимков моего мозга, что хватило бы на полнометражный мультик!
- Что же, по крайней мере, в чувстве юмора вам не откажешь…