* * *
В пляжной сумке заверещал сотовый. Коттен лежала в бикини на брльшом полотенце, греясь под солнцем Южной Флориды. Она отложила дамский роман и достала мобильник.
- Алло.
- Привет, я из Вашингтона. - Голос Торнтона звучал приглушенно, словно он был не один и не хотел, чтобы кто-то слышал его разговор. - Когда ты возвращаешься?
- Никогда.
- Коттен, нам надо поговорить.
- Мы уже говорим.
- Я мог бы сесть на самолет и вечером прилететь в Майами.
- Нет.
- Почему нет?
- По той же причине, которую я называла уже сто раз. Торнтон, если ты только за этим звонишь, мне некогда.
- Что у тебя за срочные дела?
- Пытаюсь понять, как можно остановить рассвет.
- Что?
- Долгая история. - Она глубоко вздохнула. - Мне правда надо идти. Передай привет Шерил.
- Не вешай трубку. Подожди. Ладно, теперь только о делах.
Коттен убрала палец с кнопки отбоя.
- Давай, - наконец произнесла она. Она профессионал, и сумеет говорить только о делах. В любом случае, надо обсудить этого Уингейта с Торнтоном. У него нюх на новости.
- Тед сказал мне, ты была на ужине у Уингейта. Как все прошло?
- Интересно. Это скользкий и ужасно богатый тип. Он снял один из самых дорогих особняков в Майами, и все было первоклассно.
- Что он говорил?
- Распинался о семейных ценностях, защите детей, высокой морали - обычный треп.
- И все?
- Я попросила его об интервью, но еще не договаривалась.
- Значит, съездила впустую?
- Я сюда поехала не из-за Уингейта, Торнтон, а отдыхать. - Она прижала трубку к другому уху. - Есть кое-что еще. Прямо перед выступлением он ходил на тайную встречу с каким-то человеком, не из гостей. По-моему, это был просто курьер с сообщением. Идеальный кандидат вышел из себя. Он очень разозлился, махал руками, швырнул в курьера визитку.
- Знаешь, кто это был?
- Нет, но мне удалось подобрать визитку, когда они ушли. На ней только имя, и нацарапано два слова: "Немедленно перезвоните".
- Что за имя?
- Бен Гирхарт.
КРЭНАОН-ПАРК
Над морем и пальмами разносился рэп Эминема. У бетонного столика для пикников, потягивая напитки из жестяных банок и кивая в такт музыке, сидели два подростка.
Гас Руби посмотрел на них и поднял бинокль. Не доросли еще пиво пить, подумал он. Наверняка школу прогуливают. Он наблюдал из-за кокосовых пальм сквозь ветровое стекло взятого напрокат "форда гранд-маркиз". На стоянке в Крэндон-Парке на острове Ки-Бискейн стояло около дюжины машин; в четырех милях позади, за дамбой Рикенбейкер, раскинулся Майами. Океан находился в нескольких сотнях ярдов, неутихающий ветер приносил звуки прибоя и музыки.
Из-за влажности Руби сильно потел. Уже скучая по холоду Нью-Йорка, он вытер лоб бумажной салфеткой, оторванной от рулона, который лежал на сиденье рядом с ним. Руби снова вспомнил, почему так и не переехал в Южную Флориду - его крупное тело не переносило такой влажности даже в январе. Летом будет просто невозможно.
Руби закрепил портативную видеокамеру на приборной доске, и время от времени посматривал на маленький экран, установленный на полу возле пассажирского сиденья. Снимал он уже минут пятнадцать - Роберт Уингейт в низко надвинутой бейсболке, темных очках и ветровке с поднятым воротником сидел в одиночестве у стола для пикников в двадцати ярдах от тентов. На столе лежал черный портфель. Уингейт смотрел на бирюзовые воды Атлантики.
Руби следил за ним с самого утра, когда кандидат сел в "порш 911 турбо", выехал из своего имения на Стар-Айленд и направился на юг по шоссе Макартура, Бискайскому бульвару и платной Рикенбейкерской трассе на остров Ки-Бискейн. Двадцать три года Руби проработал в Интерполе и еще десять лет управлял собственной охранной фирмой, так что стал мастером тайных операций. Хотя для его грузного тела требовалась большая машина, он всегда арендовал белые автомобили. Вообще-то белый цвет ему не нравился, даже раздражал, но для расследований был самым незаметным. А "гранд маркиз" с затемненными стеклами он выбрал потому, что эти "седаны" запрудили Южную Флориду - любимый автомобиль пенсионеров.
Собираясь закурить "Кэмел", Руби заметил, как один из подростков выключил музыку, вскочил и направился к Уингейту. Второй мальчишка пошел за ним.
Панки, решил он. Из-под штанов на бедрах торчали полоски трусов, в вырезах рубашек болталось по три фунта позолоченных и крашенных под золото побрякушек и широченных цепей. Руби терпеть не мог вызывающей одежды и нахальных манер. У первого парня на голове была черная бандана, резко контрастирующая с бледной кожей и бороденкой. Юнецдаже приличную бо-роду не успел отрастить, подумал он. У второго были дреды, смуглая кожа, очень густые брови и толстые губы. Оба шли вразвалку.
"Глок" лежал на сиденье рядом с Руби. Уингейта еще не охраняли спецслужбы - он ведь не объявлял официально о своих притязаниях. Человек вроде Уингейта, один, за рулем спортивной тачки стоимостью сто двадцать тысяч долларов, просто напрашивается на неприятности.
Пацаны остановились перед Уингейтом, и Руби переложил оружие на колени, так, на всякий случай. Бог с ним, с ограблением или даже хулиганским нападением - из-за этого не стоит раскрываться. Но нельзя позволить, чтобы с Уингейтом случилось нечто более серьезное.
Руби поднес бинокль к глазам и включил направленный микрофон. Маленький наушник соединялся с проводом усилителя, который он протянул в окно и закрепил на антенне, где сидел крошечный микрофон.
- Что вам надо? - послышался голос Уингейта.
- А что у тебя есть? - спросил Бандана.
- Что, например?
- Например, пожертвование для Клуба пацанов, - сказал Дред, махая растопыренными пальцами. Туго заплетенные косички качнулись вперед и назад.
Уингейт протянул им портфель.
- А чек дадите? Чтобы я с налогов списал, естественно.
- Открывай. - Дред протянул чемодан Бандане. Руби услышал, как щелкнул замок.
- Что это за фигня? - воскликнул Бандана, швыряя портфель в Уингейта, в воздухе закружились листки белой бумаги размером с долларовые купюры.
- Ты, урод. - Дред сел на корточки и встряхнул чемодан, по земле рассыпались остатки нарезанной бумаги.
На лице Уингейта показалась язвительная улыбка.
- Скажите вашему боссу, что я не стану делать никаких пожертвований в его клуб. Особенно учитывая, что у него кишка тонка прийти лично. Посылает детей на грязную работу.
Дред встал и помахал пальцем перед лицом Уингейта.
- Ты, бля, пожалеешь об этом, козел. Он с тобой не в бирюльки играет.
- Точно, - ответил Уингейт. - Никаких игр. И передай ему, пусть катится ко всем чертям.
Он встал из-за стола, повернулся спиной к мальчишкам и пошел к парковке.
Руби потянулся к пистолету, наблюдая, недостанет ли оружие кто-то из подростков.
- Иди в жопу! - заорал Дред.
- Да, иди в жопу! - Бандана пнул чемодан.
Гас Руби изогнул бровь. Найдется не один человек, кто хотел бы посмотреть эту запись.
* * *
Руби остановил пленку - в кадре Роберт Уингейт замер на полпути к своему "поршу".
Коттен поднялась и отошла к окну квартиры Ванессы, выходящему на пляж.
- Его шантажируют, - произнесла она, стоя спиной к дяде. - Но чем?
Она смотрела, как стая пеликанов планирует над пляжем.
- Этот тип собирается баллотироваться на пост президента, а ему угрожают головорезы-любители. Дело пахнет скандалом.
Гас Руби откинулся на спинку дивана. Вспыхнул огонек в зажигалке "Зиппо", и он прикурил "Кэмел". Коттен отпила водки, зазвенел лед.
- Может, он решил, что отпугнет их, если не поддастся. - Она повернулась к Руби. - А что делали пацаны после ухода Уингейта?
- Один позвонил по мобильнику. - Он быстро перемотал пленку. - Вот.
Коттен вернулась на диван и стала смотреть. Бандана говорил по телефону:
- Он хотел нас наколоть. - Пауза. - В чемодане была обычная бумага.
Дред повернулся к Бандане:
- Спроси, он нам все равно заплатит?
- Нам все равно заплатят? - Бандана послушал, потом кивнул Дреду. - Что теперь?
Гул аэробуса, подлетевшего к международному аэропорту Майами, заглушил ответ. Бандана закончил разговор, спрыгнул со стола и схватил радио. Оба исчезли из поля зрения, по экрану пошли помехи.
- У мистера Уингейта есть какая-то тайна, - заявила Коттен, допивая "Абсолют".
Коттен решила сначала позвонить Уингейту, прежде чем встречаться с ним лично.
- Здравствуйте, это Коттен Стоун из CNN. Могу я поговорить с мистером Уингейтом?
- Мистер Уингейт не отвечает на звонки прессы в своей частной резиденции. - Женщина, взявшая трубку, не назвалась.